Страница 16 из 23
Первые дни мая у поляков (Maj, majówki), как и у славян, посвящались веселости и гулянью. Голембовский говорит, будто у древних поляков была богиня Мая, покровительница сего месяца, которую прославляли в песнях и плясках. Она сходствует с финской Ма – земля; сам Тур, или Тор, по свидетельству саг исландских, был сын земли (Majа)153, обновляющейся в мае месяце, который находится в созвездии Тура (Тельца). В Литве 1 мая на лугу прежде вкапывали дерево, украшенное разноцветными лоскутками, и вокруг него плясали в зеленых венках, припевая:
Как в Литве и России, Великой и Малой, так и в Польше празднуется почти с одинаковыми обрядами Ивановская ночь, или Купала (Kupalna пос), в последней под названием Sobotki154, а у волохов и итальянцев – под именем Sabatina; зажигаемые на горах сего имени огни в этот день могли им сообщить сие название. «Как у нас накануне Иванова дня женщины зажигали огни, также плясали вокруг их, пели, воздавая поклонение диаволу, – говорит Мартин, писатель
XVII века, – так и доныне в Польше не оставляют сего обычая, принося жертвы из чернобыльника (bielicy, artemisia), который вешают по домам и опоясываются им, отправляют Соботки, зажигая огни, кои добываются трением дерева об дерево»155. В день Святого Ивана у поляков сельские жители имеют обыкновение опоясываться чернобыльником и целую ночь возле огня прыгать, как говорит Голембовский. «Краковские Соботки праздновались на Кремионках и зверинце, Варшавские – на берегу Вислы и на острове, ныне называемом Саксонским; в целом краю зажигали Соботку, на площадях и близ лесов – везде можно было видеть по домам цветы и травы», – говорит о своем путешествии по Польше в 1635 году Огиер в третьем томе «Памятников» Немцевича. Ивановский огонь назывался Krész. Ян Кохановский, в изданных им в 1639 году песнях Святособотских, так изображает этот обряд: «Когда солнце согревает рака, а соловей более не поет, Суботка, как было встарь, запалена в Черном лесе. Так нам передали матери, сами также заняв от других, чтоб на день св. Иоанна завсегда горела Суботка». Эта Суботка зажигалась или на лугу, или при лесе.
Бабье лето (Babie lato) известно у поляков, которые под сим именем разумеют ясную продолжительную осеннюю погоду. Линде объясняет это lato swięto – Marcinskie; может статься, потому осень продолжается до 11 ноября, до Marcina Biskupa. Народ празднует этот день, в Вильне во всяком доме жарят для служителей гуся, который называется Мартынским. Канун нового года (Wilia nowego roku, kolenda) сопровождается угощениями, поздравлениями и наблюдением примет, что и доныне продолжается156. Как у нас на Новый год в Васильев вечер, так и во всей Польше в Андреев день (30 ноября) девушки тайно гадают о будущей судьбе своей литьем воска и олова в воду и катышками хлеба. У поляков и русинов в древности совершался праздник Koleda, ко Lado, коего обряды с некоторыми переменами доныне повторяются. Во время Коледы в Польше гадали и игрывали немецкие комедии. В прусской Польше, в Гумбингенском округе, от Рождества Христова по Богоявление девицы с целой деревни собираются в одну какую-нибудь избу забавляться разными играми и плясками до самого пения петуха. Как Юрьев день весенний, так и Михайлов осенний бывают в Литве и Польше пределами сроков и сделок, с них начинаются и оканчиваются ими хозяйственные условия.
В праздник Трех царей (trzech кrólów), о коем мы выше упоминали, в Литве и даже в некоторой части Польши наряжаются в маски и ездят один к другому в гости. Масленица, у поляков Zapusty, бывала временем забав и веселостей, кои состояли в маскировании и наряжании в разные образы, плясках и пении, в катанье и пиршествах. В Россиенском повете Виленской губернии привязывают чучело, похожее на человека, к колесу, с коим оно вертится. Что бывает, как увидим, и в некоторых губерниях Великой России. Запустные дни были в великом уважении у старобытных поляков157.
Как на Рождество Христово, Новый год, на Светлый праздник, в Троицын и Духов дни, так особенно от масличного четвертка до пепельной середы первой недели Великого поста, бывали в Польше по разным домам пляски и пированья, кои оканчивались в четверток полосканьем рта, как у русских простолюдинов – чистым понедельником.
При похоронах у славян польских отправляемы были ристалища с пиршествами, кои известны и в России под именем Тризны, а у западных славян – Стравы: strawa значит на польском кушанье, приготовленное на огне, отсюда trawić ogniem – сожигать огнем. Длугош свидетельствует, что подобные ристалища и пиры языческие при похоронах отменены были владетельными князьями. Над прахом усопших насыпались могилы, называемые в России курганами; оные насыпи в Великой Польше, в земле Добретской, в Куявах и в земле Хельминской в Пруссии известны под именем жалей, а в Новгородской губернии – под именем жальников.
При сравнении свадебных обрядов, именинных и родинных пиров, игр и забав польского народа с русскими, найдется много сходного, общего или заимствованного одним у другого. Не останавливаясь на этих предметах, о коих подробно пишет Голембовский в приведенных нами сочинениях, пойдем далее. О древнем обычае славян, вероятно, языческом, свидетельствует поговорка у поляков Jak kamén w wodę, сходная с русской: как камень в воду, которая означала вечное забвение гнева и оскорбления. Этот обряд совершался при заключении мира с врагами158. С водворением католичества в Польше водворились и распространились в ней разные сценические представления и обряды, смежные с римским язычеством, кои допустила к себе римско-католическая церковь. Оно вытеснило многие древние польские обычаи, так что в них осталось мало народности, хотя мазуры и твердят об оной. Беспрерывные сношения России с поляками и владычество их в юго-западной части оной запечатлели следы свои в поверьях, обычаях и языке русского народа. Ближайшее и точнейшее сравнение мифологии и эортологии славян закарпатских и задунайских с верованиями и празднествами славян русских могло бы открыть, что у тех и других сохранилось общего, характеристического и в чем именно они различались по местности, духу своему и образу жизни на западе и юге. Но как не у всех народов славянского племени описаны с точностью и полнотой мифология и эортология и не все существующие источники у нас под руками, то мы и ограничимся здесь некоторыми только известными, более общими чертами, а другие присоединим к частным описаниям праздников народных159. Так называемая славянская мифология и эортология не могут ограничиться одними русскими, но должны быть исследованы у всех прочих народов славянского племени, живущих около Вислы к западу до Эльбы и Везера, а к югу до Адриатического моря; ибо у них более осталось древних памятников язычества, а мифы и обряды их служат к дополнению и истолкованию первых. Ни у каких народов, замечает Тунманн, не было столько местных богов, сколько у славян, которые издревле слыли набожнейшими160. Как сами славяне являются в мире политическом под разными именами, так нередко одни и те же божества у них носят различные наименования, от коих размножилось число оных у позднейших мифографов. Гельмолд, Кромер, Длугош, Мартин Бельский и другие, следуя обычаю греков и римлян, сравнивали истинные и мнимые божества славян с римскими и греческими, и наоборот – сии последние объясняли славянскими. В «Словаре латино-чешском» Соломона, IX века, отысканном Ганкою в Пражской библиотеке, находим следующие объяснения мифологических имен: Лето – Siva, Ваал – Bel boh, Диана – Déwana, Дриады – Polndnice, Латона – Letnice, Марс – Zuatovit, Пан – Veless, Пенаты – Screti, Пик, сын Сатурнов, – Ztracec Sytivratow zin, Сатурн – Sytivrat, Сирена – Lichoplesi, Тифоны – Sani, Венера – Lada, Церера – Siva, Юпитер – Реши, Меркурий – Radigost, wnukk Kirtow, Прозерпина – Poritata и т. д.161 Цесарь и Тацит также объясняли именами римскими германские. Хотя мифографы и историки причисляют большую часть приведенных здесь божеств и духов к мифологии славян русских, но оные более принадлежат к задунайским и закарпатским славянам, которые имели свои верования и свою систему мифологии; Рюген и Ретра были столицами богоучения, богослужения и торговли славян162, из этих рассадников язычества могли растрастраняться поверья и на юг, и на северо-восток. Как в единоплеменных и соплеменных народах господствует один общий дух, несмотря на случайные уклонения, то и у славян, говоривших наречиями одного слова, могли быть общие коренные и взаимно сходные понятия. Византиец Прокопий говорит об иллирийских славянах, что «они признавали творца молнии за единого Бога». Вероятно, что славяне на Одере, смешавшись с тамошними немцами, утратили чистое познание о единстве Бога, поклонялись ему под видом многообразных и многочастных предметов и явлений природы. Перун был общим божеством у племен славянских. У люненбургских вендов и день Юпитера-громовержца, четверг (dies Iovis), назывался peren dan – Перунов день. На виндийском наречии растение Perunica значит iris Germamca. Perunova dubrava и Cerneborg находятся в Сербии, в Далмации есть лес Pirun Dabrava 163. Тунманн и славянского Прона почитает за одно с Перуном164. По мнению карпатороссов165, Перун владычествует над веснянками, осенянками, зимнянками и упырями, славянский Пан Велес, Волос, о сходстве коего со скандинавским Vali-àss выше замечено, был божеством общим, особенно у славян, занимавшихся скотоводством. Ладо воспевалась и доныне воспевается не только у русских, но и у сербов, болгар, словаков, славонцев, хорватов166. У южных славян вспоминается Ладо в следующей песне: