Страница 17 из 20
Прибытие в замок Георгиенбург
Около 4–5 часов дня (11 августа) мы проезжали мимо Инстербурга. Каменные мосты через Ангерапп и через Инстер были взорваны, но очень [не]искусно: быки были целы и только один из пролетов подорван так, что одним концом он оставался на месте, а другим упирался в дно реки. Исправление было не трудно. На окраине города у моста стояло много жителей, особенно женщин, со злобой смотревших на нас. Река Инстер оказалась ничтожной, с глубоким бродом у моста и более мелким, несколько выше. Саперы уже приступили к постройке моста на козлах, выше каменного, но мостовой парк их не пришел. Осмотрев участок реки, я переправился по глубокому броду и, поднявшись от реки, въехал в ворота роскошного замка Георгиенбург. Пока мы стояли еще у реки, подъехал один из разъездов из Инстербурга и доложил, что при проезде через город некоторых разъездов в них стреляли жители и что в других местах напаивают наших солдат. Вследствие этого, приняв меры, чтобы никто в город не проникал, т. к. таковой находился в районе 28-й дивизии, я обо всем донес Смирнову. Место для бивака главных сил было указано на левом берегу р. Инстера. Сам же замок оказался огромным и роскошным как по помещению, так и по обстановке. Говорили, что здесь постоянно останавливался Вильгельм.
Мы застали свежие следы только что бывшего пира. На накрытых столах в разных комнатах разбросана была посуда с остатками еды, главным образом, бесконечное количество бутылок всевозможных напитков и всюду масса бокалов. Из занятой мною комнаты был превосходный вид, и от окна спускалась отвесная скала в долину реки. Весь бивак был отлично виден. Вокруг огромного двора были поистине царские конюшни прекрасного конского завода. Лошадей вывели, но оставили несколько старых производителей. Один из них с невероятной яростью налетел на нашего толстого жеребца, запряженного в стратегическую двуколку, и изгрыз его, а в двуколке поломал оглобли. Насилу их розняли, причем негостеприимный хозяин сильно поплатился. Другого жеребца колоссального роста захватил один казак вместо своей лошади и тут же стал его выезжать. К замку с одной стороны примыкал великолепный, тенистый парк. Вообще все было солидно, красиво. Я указал огромную площадь под бивак (на левом берегу Инстера), но войска при подходе стали располагаться там вплотную, благодаря необдуманности начальника колонны главных сил (генерала Орла), как на маневрах. В случае воздушной разведки или появления цеппелина все было как на ладони. Поэтому вопреки всем правилам пришлось раздать войска на бивак.
Саперный мост и устройство импровизированной переправы
Уже с 4–5 часов саперы строили мост. Ширина Инстера в этом месте была шагов 15, берега твердые, крутые, удобные для устройства моста, дно также твердое, материал для козел и для настилки достали, и все-таки ничего не выходило. Уже темнело, а мост не был готов, мостовой парк тоже не подходил. Сразу выяснилась слабая подготовка саперной роты. Наконец, около 9 часов вечера начали переправлять на руках одно орудие. Но, как только его вкатили, мост пошатнулся – едва спасли орудие. Мне пришлось еще два раза лично ходить на постройку и всыпать приличную дозу перца, пока, наконец, в 2 часа ночи смогли начать переправу. Сразу заметивши, что саперы работают неумеючи, я еще в 6 часов вечера приказал 1-й роте 115-го полка (штабс-капитан Фалеев) улучшить брод ниже каменного моста при помощи черепиц с крыши тут же находившегося огромного здания. Работу эту организовали так хорошо, что уже вечером была готова отличная переправа в виде плотины поперек реки, которой и воспользовалась пехота и обозы.
Ночлег в Саалау
На другой день (кажется, 12 августа) рано утром мы двинулись дальше, и ночлег дивизии (штаба) был в Саалау (к северу от Норкитена). Пришли довольно рано, часа в 2 дня. Остановились в доме какой-то помещицы, которой не было. Дом был большой, но обстановка вполне мещанская. При доме большие сараи с фуражом; рядом прилегала деревня с каменными постройками. Пока прибыла кухня штаба дивизии, уже устроили целый завтрак, хотя на большом привале мы закусили довольно плотно и смело могли ждать до обеда. Но уже у нас так заведено – где могут что-нибудь раздобыть, сейчас же едят, эта беспорядочная еда у некоторых продолжается весь день. Лопает, пока все не съест, а потом сидит без ничего. Либо густо, либо пусто. К вечеру был устроен довольно порядочный обед. По окончании обеда привели лазутчика, который и был опрошен. Оказалось, что он русский, окончивший 4 класса гимназии, кажется, в Гродно. Находится в Германии с начала весны, в числе многих русских, на работах. Он уже знал начальников гвардейских кавалерийских дивизий Казнакова и Рауха, прошедших здесь раньше, говорил с ними. На предложение вернуться в Россию, пользуясь нашим прибытием, и уговорить остальных русских сделать то же, отказался под предлогом, будто у него контракт и деньги с хозяина не получены. В настоящее время все эти русские рабочие забраны немецкими властями для работ по укреплению крепости Кенигсберг[69] и передовой позиции на р. Дейме. В заключение он заявил, что слышал от немцев, что нас далеко больше не пустят, так как приготовились и грозились с нами расправиться. Этот человек мне показался очень подозрительным, и я приказал его под конвоем отправить в штаб корпуса, что и было тотчас исполнено. На другое утро мы уже собрались выступать, как я услышал громкие разговоры. Оказалось, что наша хозяйка требовала за взятый у нее за ночь фураж что-то более 300 рублей. Командиры эскадронов и сотни конных разведчиков доказывали ей, что это грабеж. Наконец, выведенные из терпения, заплатили по собственному расчету. Помню, что вместо 300 рублей она получила что-то вроде 32 рублей за все.
Последний переход к Дейме. Уничтожение винного погреба. Встреча с Раухом
Не помню, почему мы выступили позже обыкновенного; чего-то ждали долго, совсем одетые и готовые сесть на лошадей, которые тут же стояли оседланными. Сидели на подъезде, заросшем диким виноградом; погода была отличная. По пути следования в голове колонны главных сил мы стали на большой привал в роскошном замке (кажется, Топлакен). Обстановка многих комнат была из стильной мебели, а на стенах было много чудных картин в старинных рамах. Везде на этажерках, под зеркалами и на столах было много всяких статуэток и художественных безделушек. В столовой огромный стол был накрыт тонкой, совершенно чистой скатертью, а буфеты были полны хрусталем и очень красивыми фарфоровыми сервизами. В буфетной комнате нашли пожилого, почтенного лакея в хорошем сюртуке, которого хозяева оставили караулить дом. Из двуколки достали наш скромный, обыденный завтрак и подали его в столовую. Но тут же офицеры разыскали разные запасы и, главным образом, различные сорта варенья и огромный погреб вин. Главные любители, к моему удовольствию, оказались по части варенья, а вино даже самых лучших марок не имело большого успеха. В заключение я приказал, чтобы дивизионный комендант тотчас взял несколько конных разведчиков и уничтожил бы все бутылки в погребе. Сделано это было во избежание пьянства позади следующих войск и обозов. Взято только 6 бутылок красного вина для чая. Жалко, но что делать. Узнавший об этом Епанчин упрекал меня, почему я не пожертвовал погреб в Красный Крест. Хорошо говорить, а как доставить и вообще заниматься на войне такой ерундой. На ночлег мы стали в доме пастора в Вилькендорфе, а авангард продвинулся к р. Дейме. Здесь, во время обеда, совершенно неожиданно приехал Раух (начальник 2-й гвардейской кавалерийской дивизии) с начальником штаба генералом Богаевским, и мы их довольно прилично накормили. Они в этот день ничего еще не ели, а Раух к тому же сидел, как всегда, на диете и имел вид сильно похудевший. Рассказывал, что он с дивизией дошел до Деймы, но что линия реки сильно укреплена, занята и вооружена крепостной артиллерией, что он пробовал отогнать артиллерийским огнем пехоту немцев, находящихся в укреплениях на опушке рощи по сю сторону реки, но что по ним открыли такой сильный огонь с противоположного берега и с опушки, что он приказал своим отойти. Дать каких-либо указаний относительно подступов он не мог. Разъезжал он в автомобиле. Я был очень рад повидаться с Раухом, но нового ничего не узнал. С дивизией он в тот же день куда-то отошел назад на отдых.
69
Кенигсберг – ныне г. Калининград Калининградской области Российской Федерации.