Страница 12 из 20
Пожары у Дегезена и движение на Катенау 5 августа
Приказав дивизии сосредоточиться в Дегезене и выслать вперед разъезды, сам со штабом дивизии рысью двинулся туда же. Погода была отличная, ехали очень скоро; по пути в разных местах видели наших убитых и раненых и разные предметы амуниции. Дегезен – это богатое имение, расположенное у шоссе в г[ород] Сталупенен. Здесь, у перекрестка, находились сжатые поля, на которых хватило всем места. Я в дом не входил и остался на шоссе. Тотчас же выслал разъезды на Катенау и на Сталупенен, чтобы узнать, занят ли этот город 25-й дивизией, так как в отрицательном случае пришлось бы воздействовать на него с севера. Разъезд очень долго не возвращался, и пришлось ждать, кажется, до 2 часов дня. В это время приехал на автомобиле Смирнов со Шрейдером и Шемякиным. У них сведений о противнике не было, и о том, взят ли Сталупенен 25-й дивизией, тоже ничего не знали. Поговорив о незначащих вещах, они уехали. В это время внезапно загорелся один из сараев имения Дегезен, наполненный сеном и снопами. Тотчас были приняты меры, чтобы охранить другие постройки, и высланы дозоры, чтобы поймать поджигателей, а также объявлено, чтобы никто не смел ничего трогать и не бродил бы по имению. Столб дыма и огня поднялся необъятный, и все вблизи заносило пеплом. Многие говорили, что тут прячутся немцы и подожгли, чтобы указать наше местоположение. Искали всюду, но никого не удалось поймать. Не успел этот сарай догореть до половины, как вдруг вспыхнул другой сарай. Последний так близко от одной из батарей, что ее пришлось поспешно вывести. Все были до невероятия возмущены этим безобразием, но виновных так и не нашли. Тем временем было получено донесение, что Сталупенен занят 25-й дивизией и что она продолжает наступление далее на запад. Вследствие этого и моя дивизия тоже двинулась в направлении к Катенау. Задержки не было, так как авангард был своевременно выдвинут на должную дистанцию вперед. Сначала пришлось идти по плохой дороге и пересекать без моста топкую речку. Затем движение продолжалось по малой проселочной дороге. Я ехал в голове колонны главных сил. По пути следования все деревни были покинуты населением, но везде на свободе кругом было множество домашних животных и птиц. Некоторые телята, жеребята, поросята и проч. пристраивались даже к колонне. В одном месте в течение нескольких верст бежал даже рядом с дорогой молодой кот, а собаки шли по несколько вместе. Вообще оживление было большое. Во всех населенных пунктах, через которые мы проходили, была одна и та же картина: двери в домах открыты настежь и в комнатах все перерыто и разбросано. Так как мы шли в голове, то у нас было представление, что все это сделано было отступавшими немцами, но наши солдаты при первой же возможности сейчас же залезали в дома и принимались рыться. [Не]скольких из них пришлось даже лично выгонять. Ввиду этого было приказано принять строжайшие меры против мародерства. Около 5–6 час[ов] вечера, когда колонна была еще на походе, ввиду медленности движения авангарда штаб дивизии нагнал его хвост, и голова главных сил подходила тоже близко. В это время я услышал впереди себя несмолкаемые крики. Наконец, крик стал перекидываться назад в глубину, и я ясно различил, как десятки голосов кричали: «кавалерия слева, артиллерия карьером вперед» и т. д. Спрашиваю, кто приказал кричать, – никто не знает. Крик этот немедленно прекратил кругом себя, но он передался в главные силы, и, пока поскакали его прекращать, вдруг слышу, один за другим, несколько артиллерийских выстрелов и в том числе два разрыва вблизи штаба дивизии. Начинаем наблюдать во все стороны, для той же цели высланы были еще раньше дополнительные разъезды, но ничего не видно. Думаем, не аэроплан ли бросил бомбы и улетел. Однако небо ясное, и он не мог бы быть не замечен. Огонь прекратился, через некоторое время вернулись разъезды, но никого нигде не обнаружили. Только на ночлеге узнали, что артиллерийский огонь открыл из наших же главных сил ошалевший командир (кажется, 1-й) батареи только на основании вышеуказанных криков. Хорош, однако. На ночлег авангард стал в Катенау, а главные силы – в нескольких верстах не доходя Катенау.
Общее впечатление о бое под Бильдервейтченом
Несмотря на несомненную победу, при которой противник внезапно отступил, бросив 6 орудий, перевязочный пункт и неубранные трупы в окопах и в тылу за ними, бой под Бильдервейтченом произвел на меня неблагоприятное впечатление. Причиной тому, главным образом, неисполнительность генерала Гандурина, основанная на его крайне плохой ориентировке. В то время как он с целым полком и батареей боролся почти что против ветряных мельниц, он дал возможность противнику, как я полагаю, батальону с пулеметами, занимавшему темную рощу, упорно удерживаться до глубокой ночи, нанести нам большие потери и затем уйти незамеченным. Если бы части Старорусского полка появились в тылу рощи засветло, то батальон немцев был бы уничтожен, а части, занимавшие Бильдервейтчен, были бы в окружении и взяты в плен. Затем мне крайне не понравилось, что пешая разведка во время походного движения двигалась слишком близко к охраняющим частям и не предупредила о близости противника, [так] авангард внезапно попал под огонь, и это вызвало указанный в своем месте беспорядок. Затем боевой порядок генерала Орла разошелся на Бильдервейтчен и на темную рощу, разорвавшись и потеряв всякую связь, вследствие чего генерал Орел выпустил управление и вошел в роль начальника левого боевого участка. При этом на участке он израсходовал почти все резервы, даже присланные две роты 114-го полка, и у него всего-навсего осталась одна рота. Благодаря этому он не мог повести ночного наступления, и противник внезапно улизнул. По моим соображениям, у немцев на всем этом участке находились всего один полк (кажется, 41-й[58]) и 2 батареи. При таких условиях чувство неудовлетворенности вполне понятно и законно, несмотря даже на то, что Вяземский полк и роты Новоторжского полка наступали смело и самоотверженно вели бой, а генерал Орел тоже смело находился с полком, артиллерия же, особенно 4-я батарея, действовала лихо, смело и с большим успехом, приведя одну из батарей неприятеля к молчанию.
Бой под Шершинен-Ворупенен (к северо-востоку от Гумбинена[59])
6 августа приказано было наступать дальше. О противнике было сведение, что он отступает безостановочно. Утром 6 августа разъезд Павлоградского полка, шедший по пути наступления, донес, что обыскал все деревни и нашел только одну пику. Населения нигде не было. Везде в населенных пунктах следы быстрого ухода жителей. Все имущество было брошено и очень часто на столах находили остатки незаконченной трапезы, а кровати смятые, как бы от только что вставших людей. Во всем был замечен большой достаток населения: все постройки каменные, отдельные дворы – богато отстроенные, внутренняя обстановка домов городская, вполне комфортабельная; сараи и амбары полны сеном, овсом, ячменем, рожью и проч., везде огромное количество домашних животных и птицы; всюду брошенные экипажи, повозки и огромное количество с[ельско] х[озяйственных] орудий. Замечательно, что многие каменные сараи в отдельных дворах расположены были широкой стороной на восток и снабжены бойницами, а большинство населенных пунктов построены на высотах, представляющих стрелковые позиции с хорошим обстрелом. Затем везде на местности разбросаны приметные группы деревьев, отличные наблюдательные вышки, высокие флюгера, показывающие направление ветра и пр[очие] предметы, облегчающие наблюдение и пристрелку, а над лесами и рощами, в разных местах высились какие-то условные вехи и вышки. Все это для человека, особенно знакомого с местностью, сильно облегчало ориентировку и наблюдение. Телефонная сеть имелась почти между всеми населенными пунктами и очень часто по пути встречались почтовые ящики, прибитые к домам. Проволочные заборы сопровождали многие дороги и окружали поля и загоны скота. Местами этих проволочных заграждений было без конца. Каждый разъезд должен был иметь несколько ножниц для резания проволоки, иначе он рисковал запутаться в проволоке, а если под огнем противника, то и совсем погибнуть. Дороги находились в отличном состоянии, и сеть путей была обильно пополнена превосходно содержимыми шоссе, большинство из коих сопровождалось аллеями из хороших деревьев. Замечательно еще то, что нигде на ночлегах не беспокоили насекомые. Вообще благорастворение воздухов и обилие плодов земных было полное. При таких условиях дивизия двигалась далее на запад.
58
41-й пехотный (5-й Восточно-Прусский) полк – Infanterie-Regiment „von Boyen“ (5. Ostpreußisches) Nr. 41, пехотный полк из состава 1-й пехотной дивизии 1-го корпуса Германской императорской армии. Сформирован 5 мая 1860 г. В 1914 г. 1-й и 2-й батальоны полка дислоцировались в Тильзите, 3-й в Мемеле. В Первой мировой войне – кампании 1914 и 1915 гг. на Восточном фронте, кампания 1916 г. на Западном фронте в составе 221-й пехотной дивизии, кампания 1917 г. снова на Восточном фронте в Буковине, кампания 1918 г. на Западном фронте. Расформирован 11 января 1919 г. С сентября 1907 г. полком командовал полковник Шуманн.
59
Гумбинен – ныне город Гусев Калининградской области Российской Федерации.