Страница 18 из 34
В первобытной жизни особенно плачевно положение бессемейных вдов и сирот; они подвержены произволу каждого сильного. Но расчет иметь в них даровых работников, а иногда и человеколюбие заставляют людей принимать их в свои семейства. У индейцев заботятся о сиротах иногда родственники или друзья их родителей. У черкесов вдова поступает под покровительство друзей и родственников своего мужа; они обязаны пропитывать детей покойного и его вдову, если только по своему возрасту она не способна еще выйти замуж. С распространением какой-нибудь культурной религии положение бессемейных людей начинает более обращать на себя внимания, чем прежде. Буддизм, мозаизм, магометанство, разные виды христианства – все они особенно настойчиво проповедуют о сострадании беспомощным людям и особенно о призрении вдовиц и сирот. Возникают кой-какие богоугодные заведения, но большинство вдов и сирот все-таки остается без пристанища; они или просят милостыню, или идут к кому-нибудь в кабальную работу, или проститутничают за кусок хлеба.
Мы сказали выше, что семья есть единица архаического общества, и что, будучи корпорацией, она никогда не умирает. Эти положения тесно связаны с первобытной теорией о корпоративном характере человеческих поступков. Личность здесь – ничто, семья и род – все. Если человек добродетелен, то в заслугах его здесь участвует вся семья, все его потомство. Преступление здесь также считается корпоративным актом, и виновность в нем падает на гораздо большее число лиц, чем сколько участвовало в его действительном совершении. За вину человека отвечает не только он сам, но и его дети, его род, его племя, его сограждане, и эта виновность переходит в потомство. Неизменная наследственность во всем – в пороках и добродетелях семей, каст и народов, наследственность в занятиях, верованиях, знаниях и обычаях, передаваемых от одного поколения другому, – вот идеальные основы древней жизни. Власть царей и жрецов основана на их божественном происхождении, высшие касты владычествуют над низшими в силу почиющего на них благословенья, передаваемого по наследству из рода в род; низшие касты осуждены на вечное рабство также в силу лежащих на них отверженности и божественного проклятия; женский пол по тому же должен быть в постоянной зависимости от мужского; как рыба не может сделаться лошадью, заяц – львом, так не могут измениться и взаимные общественные отношения людей. Принципы наследственности и кровности лежат в основании всего государственного права и тех народных теорий, на которых оно построено. Все древние общества можно разделить на два рода: одни представляются единой великой семьей, другие – союзом нескольких таких семей, из которых одни состоят в рабском подчинении у других.
Типом первых могут служить сельские общины арабов, индусов, государство еврейское, этот «дом Израиля», и Китай, эта громадная единокровная семья, имеющая в Богдыхане своего общего отца. Все эти общества основаны на принципе единокровности, иногда действительной, а в большинстве случаев фиктивной, а в их конституциях нет других принципов, кроме семейных. Почему индус или еврей должны жить вместе? Потому что они – дети одной семьи. Почему должно повиноваться китайскому императору? Потому, что он – отец своего народа.
Типом вторых обществ может служить Индустан со своими кастами. Каждая каста есть семья, вечно обладающая своими наследственными свойствами, в силу которых одна из них владычествует над другой. Царь в таком государстве не может уже считаться кровным отцом низших каст, он только господин их, а самое государство есть союз семей, подчиненных одна другой и имеющих одного общего владыку, отца государства, но отца агнатного, а не когнатного.
Если мы взглянем на уголовное право, то и оно окажется основанным на тех же семейных принципах. Народные юридические обычаи и древнейшие законы считают преступлением только зло, причиняемое членам своей семьи, рода или нации. У черкесов, например, к преступлениям относятся только следующие поступки: измена народу, отцеубийство, кровосмешение, прелюбодеяние жены, поступки трусости, нарушение семейного гостеприимства, воровство у своей семьи или у ближних соседей, восстание, неповиновение или бегство раба. У бедуинов воровство в среде своего племени наказывается очень строго, но обмануть или обворовать чужеплеменника считается делом похвальным. У цыган только в среде семейства или племени есть мораль, право, закон, честь. Брата своей великой семьи цыган не должен ни обманывать, ни обворовывать, ни оставаться у него в долгу. Для его же отношений к не цыганам нет никаких моральных правил.
Как в религиозно-нравственном отношении грехи отцов переходят на детей и обратно, так и в праве. В Китае за крупные преступления против царского величества подвергаются казни не только виновные, но и вся семья. В Японии за убийство, если виновный не отыскан, предаются смерти жители улицы, в которой совершилось оно. Уголовное право выполняет здесь ту же кровавую месть, которая заменяет его у народов диких. Мстят не лицу, а семейству, роду, даже целой нации. В Конго и Лоанго вместо родоначальника, виновного в крупном преступлении, казнятся его рабы. Так как весь народ считается здесь одним семейством, то кредиторы, не получая с должника, задерживают и принуждают к уплате его долга не только его родственников, но и первого встречного земляка его. Каждая капля крови, каждая голова, потерянная семейством, каждая рана или обида, полученная одним из его членов, налагает на последних священную обязанность мстить виновному, и не только ему одному, но и всем ближним его, даже всем животным его. Месть за кровь родственника есть священный долг дикаря; пока он не выполнит его, над ним смеются все посторонние, иногда даже его бросает жена, а если он не женат, то за него не пойдет никакая девушка, мать постоянно плачет об его несчастии, а отец относится к нему с презрением. У индейцев мстит жена убитого мужа, хотя и не собственноручно, а передавая эту обязанность своему второму мужу. Родовая месть, как уголовная, так и имущественная, порождает везде непрерывные анархические раздоры, которые, впрочем, у некоторых народов довольно рано начинают оканчиваться примирением и взысканием с виновного виры.
Религия проникнута теми же семейными элементами; боги – отцы людей, и отцы не в фигуральном, а в буквальном значении этого слова: от них происходят или целые народы, или, по крайней мере, царствующие над ними династии. Когда общество разделено еще на самостоятельные семьи, тогда существуют только божества семейные, в родовом быте появляются божества родовые, и только после соединения родов в один народ – божества национальные. Внутренние отношения божественного мира составлены также по семейному образцу; сначала главные боги – отцы семей, потом родоначальники, наконец, патриархальные цари.
Так, семейные принципы проникают собой всю нравственную и социальную жизнь народа. С развитием государства, права, религиозной системы и особенно жреческой касты архаическое семейство получает норму, с которой должны сообразоваться все отношения его членов; а положение женщины ухудшается во многих отношениях, особенно в том, что за ней начинают следить и держать ее на крепкой узде не только родители или муж, но и государство, и право, и религия, которые проникнуты началами архаического семейства и всесильно стараются поддерживать его, как главную основу общества.
Глава V
Окончательное порабощение женщины с развитием восточных государств
Есть исторические данные, несомненно, утверждающие, что на заре восточной цивилизации положение женщин было несравненно лучше, чем впоследствии. В Древнем Индустане женщина пользовалась большим общественным уважением; она не подлежала смертной казни, никто не имел права ударить ее даже цветком, муж называл ее госпожой; она пользовалась полной общественной свободой, ходила без покрывала, посещала храмы, участвовала в публичных увеселениях; чужие мужчины посещали женские покои, короли давали свои аудиенции в присутствии королев и их женского двора; знатные барыни предпринимали путешествия, дочери участвовали в разговоре родительских гостей; женщины не только бывали в театре, но даже исполняли на сцене женские роли. Они допускались тогда и в суды для свидетельства, и если обвинялась женщина, то женское свидетельство предпочиталось мужскому. Религия поддерживала это высокое значение женщины. «Кто презирает женщину, тот презирает свою мать», говорят Веды. «Кто проклят женщиной, тот проклят Богом». «Женские слезы низводят небесный огонь на голову тех, которые заставляют женщин проливать их». Также высоко стоит женщина и в древних индусских легендах о первых людях, Адаме и Еве. Индусская Ева не соблазняет мужа, но отклоняет его от греха, и когда он все-таки согрешил, то она следует его примеру, побуждаемая любовью. После падения она делается утешительницей Адама и получает прощение от Брамы. Прошли столетия, и женщина очутилась полной рабыней мужчины. Этим превращением она обязана развитию восточных государств и духовенства с его доктринами.