Страница 4 из 6
– Прапор сказал его не беспокоить, так что можете идти отдыхать.
– Так, ведь, он грозился лично всё проверить, – так же тихо прошептал Игорь, заговорчески подмигивая Трошкину.
– Он всегда так говорит, чтобы поднять трудовой дух, – уточнил Трошкин, не поднимаясь из топчана.
– Тогда мы пошли, ага? – ещё раз прошептал Игорь, пытаясь поставить жирную точку в этом неблагоприятном деле.
– Идите, я скажу, что вас отпустил, не беспокойтесь, – успокоил рядовой сознательных призывников и, не задерживаясь более ни секунды, они быстрым шагом устремились в сторону ночлежки.
Серело. Сквозь мглу апрельской ночи стремительно наступало серебристо-туманное утро. Лёгкую пелену предутренней дымки, рассеивали ленивыми проблесками угасающие блики далёких созвездий. Серпастый месяц, так отчётливо видневшийся на вечернем небе, давно спрятался за линией западного горизонта, высунув свои серебристые рожки где-то над украинскими степями или белорусским Полесьем. Мельниченко взглянул на часы и ужаснулся, стрелки его «Командирских» показывали ровно половину пятого. До побудки оставалось ровно полтора часа, а спать хотелось до невозможности. Войдя в помещение «ночлежки», парни бросились искать свои вещи, приблизительно ориентируясь по запомнившимся предметам. Отыскав свой чемоданчик, Игорь выдернул его из-под головы спящего незнакомца, и они с Витьком стали усердно выискивать местечко для достойного временного катапультирования в царство сна. Свободные места оказались только на втором ярусе и, втиснувшись среди утомлённых сном юношей, они тут же провалились в судорожную дрёму.
Ровно в семь часов утра призывников потревожил звонкий протяжный звук электрического звонка, и писклявый голосок новоиспечённого дневального прокукарекал, словно молоденький неприглядный петушок:
– Призывники, па-а-а-адъём!
Засверкав серыми лысинами, в хаосе и сутолоке, призывники стали лениво спрыгивать со своих тёплых мест. Вяло протирая глазницы, они пытались разобраться в происходящей возне, сонно созерцая, появившийся в дверном проёме силуэт прапорщика, который, ещё не успев ступить в помещение «ночлежки», взорвался осатанелым гневом, словно водородная бомба:
– Команда была «подъём»! Кому ещё не понятно!? Всем раздеться по пояс и выходить строиться на физзарядку! И, живо, живо, что не ясно!? Гражданка кончилась – началась служба! Почему тянемся!? Я сказал: быстро в строй!
Услышав командные крики грозного прапорщика, Игорь с Витьком, как ошпаренные повыпрыгивали с нар и, раздевшись по пояс, быстро выбежали во двор. «Побудку произвели ровно в семь утра, – сверяясь с часами, подумал Мельниченко, – как в мореходке». А на дворе уже светало. Воздух, наполненный сыростью и прохладой, быстро приводил в чувство всю братию сознательных и несознательных призывников. Над остывшей за ночь землёй, стелился лёгкий молочный туман, рассеиваясь после первых лучей солнца. Оказавшись на воздухе, тело призывников враз покрылось мелкими мурашками, а будущие воины вяло потягивались после сна и глубоко зевали, встречая рождение нового дня. Кто-то из самых прибуревших попытался закурить, но тут же был прихвачен прапорщиком Панкратовым и занесён в список штрафников.
– Отставить курение! В колонну по два становись! – громко прокричал прапорщик, поднимая вверх правую руку. Призывники сразу начали кучковаться вслед за прапорщиком и неспешно занимали места в строю, пытаясь соблюдать ранжир. Когда колонна стала похожей на нормальный строй, прапорщик передал командование, подоспевшему сержанту с повязкой «Пом. Деж. по части» и быстро ретировался в лёгкую дымку тумана, а сержант сразу принял бразды правления в свои руки, командуя во всю свою сержантскую глотку:
– Слушай мою команду! За мной! Бе-гом! Арш! Повинуясь новому начальнику, колонна лёгкой трусцой тронулась вслед за бежавшем впереди сержантом. Пробежавшись, минут десять по асфальтированным дорожкам, растянувшаяся колонна свернула на спортивную площадку, находившуюся за длинным одноэтажным зданием бледно оранжевого цвета. Остановившись по центру спортивной площадки, сержант перестроил призывников в две шеренги. Растянувшись на расстояние вытянутой руки, призывники стали неумело повторять за сержантом сложные физические упражнения. По всему плацу громко слышались отражённые эхом команды: «Раз-два, три-четыре; раз-два, три-четыре», а сержант показывал всё новые и новые упражнения, изредка покрикивая на нерадивых призывников:
– Алё, военные, ну-ка не сачковать! Делаем, как я! Раз-два, и раз-два, три-четыре! Выше ножку, глубже вдох и плавный выдох! После ряда сложных упражнений, сержант предоставил призывникам возможность заняться вольными упражнениями на спортивных снарядах. Толпа сразу кинулась врассыпную: кто куда? Волей судьбы Мельниченко, Паршин и Сухарчук вместе собрались у перекладины, радостно приветствуя друг друга. Ребята беседовали и не расхолаживались, продолжая по очереди делать упражнения на перекладине. Недремлющее око сержанта тут же вычисляло сачковавших призывников, которые сразу наказывались дополнительными упражнениями в виде отжиманий на руках. Закончив физзарядку, сержант снова построил призывников в колонну по два и, проделав в обратном порядке тот же путь, доставил своих подопечных в расположение «ночлежки», распустивши всех для принятия водных процедур. Призывники мигом разбежались в разные концы помещения и, прихвативши свои туалетные принадлежности, сразу направлялись в умывальню. Умывальня находилась в смежном помещении, но чтобы пройти туда, надо было выйти во двор и пройти в торец здания. В умывальной было чисто и просторно, но места для всех явно не хватало. Сам умывальник представлял собой одну сплошную двух дюймовую трубу, выкрашенную в яркий зелёный цвет. В трубе находилась только холодная вода, подававшаяся отдельными вентильными кранами с персональными эмалированными раковинами под каждым краном. Находясь в длинной очереди к умывальнику, Игорь наконец-то встретился с глазу на глаз со своими однокурсниками в непринуждённой обстановке. Он сразу поделился с товарищами новостями о своих злоключениях. Паршин и Сухарчук вкратце изложили опоздавшему другу, царившую на сборном пункте обстановку, используя личный опыт прожитого дня. Закончив с умыванием, призывники привели себя в порядок и поспешили на объявленное сержантом построение. На построении «Пом. Деж. по части» произвёл утреннюю перекличку и приказал всем взять с собой предписанные повесткой столовые приборы. Проверив их наличие у каждого призывника и, убедившись в полном порядке, он тут же выстроил призывников в колонну по четыре, и строй направился в столовую. Длинное бледно оранжевое здание, находившееся рядом со спортивной площадкой, как раз и было столовой. Чистый и просторный зал столовой был объёмным и хорошо освещён естественным дневным светом, поступающим туда сквозь огромные светлые окна. Они, чем-то напоминали витражи ГУМов и ЦУМов, а находились прямо со стороны спортивной площадки. В самом зале размещалось несколько десятков длинных деревянных столов с такими же длинными деревянными скамейками вдоль них. На столах ждали своей участи глубокие металлические тарелки, выставленные стопками на краях столов. Зная своё дело, сержант рассадил призывников за столами, приказав запомнить всем свои места. Назначив от каждого стола по два заготовщика, он тут же произвёл для них короткий инструктаж и заготовщики сразу же приступили к этим нехитрым временным общественным обязанностям. Призывники за столами размещались по десять человек и два заготовщика, выделенные от каждого стола, полностью обеспечивали накрытие стола всем необходимым, заранее предусмотренным начпродом части. Когда на столах появились хлеб и каша, сержант дал команду заготовщикам всё разделить по порциям на десятерых, после чего разрешил приступить к трапезе. Для безусых юнцов, только оторвавшихся от маминой юбки, такой завтрак, состоявший из пустой ячневой каши, прозванной призывниками «кирзухой», пары кусочков хлеба, кружки чая с парой кусочков сахара-рафинада, конечно же, был скудноват. Но Игорь со своими однокурсниками уже познали цену казённой пищи и такой завтрак их не очень удивил. Но надо отдать должное сержанту, который не стал отводить на завтрак какое-то определённое время, что отводится для военных принявших присягу, и призывники спокойно доедали завтракать. Дождавшись, когда призывники закончили завтрак, он громко скомандовал: