Страница 10 из 25
Наступила гнетущая пауза, и «Верховный» почувствовал, что его разум начинает угасать.
Великие «Идущие души», их знания и заветы были сокровищницей беспокойного мира людского. Многие века, с самого своего появления, «Верховные» следили за их сохранностью. Поскольку только от великих «Идущих душ», зависело развитие человечества. Великие люди рождались постоянно. Их дела были занесены в три свитка Истории Мироздания, ещё до их появления, и являли собой некую форму отчётности за деятельностью «Верховных». В свитки были занесены законы, имена и писания, созданные на благо развивающейся цивилизации. И ценность этих свитков недооценивать было невозможно, поскольку души людей, занесённых туда, являли собой величайшую ценность. Тёмные тоже могли предвидеть появление Великих «Идущих душ», но не так ярко как это делали люди. В целом из общего количества под их влияние попадала ничтожная часть. Именно поэтому на свитки постоянно велась охота. Найти человека, который сможет предвидеть их появление и занести в свитки все их предстоящие дела, было невероятно трудно. Не всегда «Верховным» удавалось защитить эти знания, и тогда власть над великими людьми захватывал Тёмный повелитель. Появлялись великие тираны, великие полководцы, захватывающие огромные пространства и превращающие их в империи, под гнётом которых погибали целые народы, новые орудия смерти и методы ведения войны, жуткие культы и новые злобные боги, требующие от людей жестоких жертв. В общем и целом это не несло ничего хорошего и сильно затрудняло развитие мира людей, тормозило развитие их морали. Именно поэтому, ради безопасности, «Верховные» объединили три свитка в один, чтобы было проще охранять великие знания.
Но вот теперь свитки утрачены, а это значит, что о появлении этих выдающихся людей своей эпохи никто, никогда не узнает, и в мире будет нарушено равновесие.
Великий «Верховный» тяжело вздохнул, отвёл свой взгляд в сторону и стал наблюдать за стремительно приближающейся бурей. Это было настолько символично, что мужчина в белых одеждах совершенно не хотел покидать этот мир. Его сознание было уже практически подавлено общением с демоном и ему хотелось остаться здесь, и погибнуть, как когда-то погиб великий народ Адитов. «Значит, теперь на земле начнётся кошмар и его сил не хватит, чтобы противостоять ему. Тёмный повелитель отправит своих многочисленных детей на поиски Великих «Идущих душ», и они принесут в мир людей хаос и ужас. А Создатель, уже давно покинувший вселенную и заглушивший свой блаженный голос, наверняка ничего не узнает. На это и рассчитывает Тёмный повелитель. В надежде, что теперь ему никто не сможет противостоять, и он может творить в этом мире свои дела безнаказанно. Он отвернулся от созерцания приближающегося урагана и посмотрел на человека в чёрных одеждах. «Мой сын один из многих, чьими руками будет твориться задуманное древнее зло, и я не могу переубедить его, вернуть на путь мира и любви. Он будет убивать, и нести смерть во имя того, кто всего лишь принял его в минуты глубокого отчаяния и пообещал миражи взамен истины», – печаль в глазах «Верховного» преобразилась в глубокие морщины. Слишком много сил отняла у него эта беседа. Взглянув на приближающуюся со стремительной скоростью бурю, и поплотнее запахнув полы своей белой одежды, укрываясь от налетевшего ветра и поднятого им песка, он прокричал своему отверженному сыну:
– У тебя ничего не выйдет, Демон. Я найду свитки и тех, кто будет продолжать их, и ты мне не помешаешь, потому что вера моя сильнее твоих иллюзий! – Демон пристально смотрел на Великого «Верховного», и когда тот закончил, прокричал своим противно скрипучим голосом:
– Ты можешь сколько угодно клясться мне в поступках. Но меня это не впечатляет. Я верю в деяния своего Господина – это и есть моя, вера! Я верю, что всё, что привношу в этот мир, будь то смерть или жизнь, это и есть мой истинный путь и, следуя ему, я найду свитки и всех кто в них, и с гордостью преподнесу своему Господину. А он в награду одарит меня всем, чего я пожелаю, и первым моим желанием будет увидеть твою мучительную смерть, Отец! Наши дела вам не превзойти! Золотой орёл уже расправил свои крылья! Вскоре он накроет ими весь мир! – он закончил говорить и его противный скрипучий смех, от которого рвались барабанные перепонки, а свист ветра практически замирал, разнёсся по мёртвому миру Вабар. Затем демон скинул с головы капюшон, и красивый мужчина увидел искажённое жуткой улыбкой своё собственное лицо. Дрожь передёрнула «Верховного». Демон молниеносно развернулся и мгновенно исчез, оставив после себя лишь клуб чёрного дыма.
«Верховный» смотрел как ветер разгоняет остатки копоти, и опустившись на колени схватился за голову и закричал:
Спустя мгновение, когда далёкое эхо подхватило его крик, на то место, где только что стоял красивый мужчина в белоснежных одеждах, налетел ветер, и поднимая ввысь красный песок, в один миг стёр все следы его пребывания в проклятом мире Вабар.
Глава 3. Герхольд.
Римская провинция Сицилия, город Тиндари.
211 г. до Рождения Христа.
Арена разорвалась от очередного оглушительного рёва беснующейся человеческой толпы. Небольшой, построенный из камня полукруглый амфитеатр был до отказа забит жаждущими зрелища зрителями, которые требовали кровавого представления. Их громкие крики, сливающиеся в единый оглушительный рёв, были тому подтверждением.
На песке скромной, залитой помоями и кровью арены, корчился от боли одетый в рваную и грязную одежду человек. Сжимая в руке старый римский меч, он пытался ползти и, не выпуская из руки оружия оглядывался назад. С огромным трудом, сдерживаясь из последних сил, чтобы не потерять сознание от нестерпимой боли в груди он медленно двигался к стене арены. Как будто всё ещё надеясь на то, что там его ждёт чудесное спасение. Его пропитанная кровью одежда покрылась налипшим на неё слоем грязного песка. В глазах начинало темнеть, а левая рука уже практически онемела.
В очередной раз оглянувшись, мужчина издал непонятный звук, чем-то похожий на визг загнанного в угол зверя, который предчувствуя свою неминуемую гибель, начинает метаться по загону и охваченный паникой начинает скулить.
Подбадриваемый яростными криками толпы, за ним медленно шёл тот, от кого и пытался спастись израненный воин. Преследователь как будто бы не обращал на него внимания. Он поднял руки вверх и короткими взмахами подбадривал сидящих на трибунах зрителей, призывая их поддержать его своими криками. Одет он был так же просто – рваная набедренная повязка и лёгкие кожаные сандалии, перевязанные ремнями до самого колена. На голове у него был круглый шлем. На правой руке была надета большая железная перчатка, из которой торчал прямой, но достаточно длинный клинок. Всё тело преследователя было покрыто глубокими шрамами. Они кривыми белыми полосками впивались в его загорелый, сильный торс.
Раненый подполз к стене арены и упёрся спиной в разогретые солнцем камни. Тяжело дыша, он огляделся по сторонам и поднял взгляд на своего преследователя. Воин в шлеме уже натешился криками толпы и одним резким движением выбил меч из руки поверженного бойца. Толпа взревела с новой силой. Тяжёлая нога опустилась на раненую грудь и, уже практически потерявший сознание воин закричал от боли.
Взор бойца устремился в сторону открытого ложа, на котором в окружении слуг и приближённых сидел сам наместник этого маленького городка Гай Квитий с улыбкой наблюдавший за схваткой. Его жена почтенная Октавия, которая поддерживала своего супруга даже в том, что ей самой было не по вкусу. И единственная любимая дочь Квинтавия. Девушке, по всей видимости, разыгравшаяся в центре арены трагедия, была не по душе, и она надменно отвернулась. Мгновения ожидания, казалось, превратились в целую вечность. В помутившемся сознании раненого воина проносились странные звуки, мелькали непонятные образы. Он попытался открыть глаза, но едкий пот залил всё его лицо, и теперь мешал рассмотреть происходящее вокруг, разъедая глаза.