Капитан Райли (ЛП)

А потому, добравшись до следующего угла и приметив хорошую тень от крыльца с балюстрадой, он недолго думая бросил свой сверток, присел на корточки и выхватил свой «кольт», приготовившись выстрелить в первого, кто появится из-за угла. Промахнуться с такого расстояния было трудно. «Если повезет, — подумал он, — они отступятся, когда поймут, что я не такая уж легкая добыча».

В ту же минуту, как и думал Райли, звук шагов стал громче. Первый из преследователей уже прокладывал себе дорогу среди домов и находился от него на расстоянии выстрела, а лунный свет делал его отличной мишенью.

Не успел неизвестный даже ахнуть, как в пяти метрах от него прогремел выстрел, а спустя долю секунды он уже заваливался навзничь с ужасной дырой в центре груди.

Не дожидаясь, пока они опомнятся, Алекс вновь выстрелил и ранил еще одного; вскрикнув от боли, тот спрятался за углом. Остальные, не собираясь отступать, попадали наземь и, выхватив оружие, стали по очереди стрелять.

Свинцовый град, обрушившийся на Алекса, вынудил его укрыться от пуль за толстой стенкой крыльца и вжаться всем телом в массивную деревянную дверь. Пули пролетали в нескольких сантиметрах от его головы, отбивая кусочки камней от стен и щепки от двери, а парочка из них даже угодила прямиком в котомку, лежавшую у ног. По точной и быстрой стрельбе, не дававшей ему и носа высунуть, Райли понял, что типы, гнавшиеся за ним, не простые воришки или случайные буяны из многочисленных забегаловок, а хорошо обученные и знающие свое дело люди.

Ничего хорошего это не сулило. Крыльцо, конечно, защищало его от выстрелов в упор, но рано или поздно одна из пуль неминуемо его настигнет, пусть даже рикошетом.

— Черт бы меня подрал, — сквозь зубы выругался Райли, понимая, что он в западне.

Чтобы не дать нападавшим приблизиться и выиграть драгоценные секунды, Алекс, не высовываясь из-за стены, выстрелил наугад пару раз.

Было ясно, что они пришли за устройством, хотя он до сих пор не понимал, откуда они могли узнать, что аппарат у него. В какой-то миг он уже готов был сдаться и отдать им сверток в обмен на свою жизнь. Проблема заключалась в том, что он знал по опыту — в таких делах обычно не оставляют свидетелей, которым можно развязать язык, а потому, даже если он согласится на эту сделку, его тут же пристрелят, не успеет он и глазом моргнуть.

Итак, если он сдастся, его убьют.

Если не сдастся — тоже убьют.

А потому ему ничего не оставалось, как выстрелить еще два раза.

После того как затихло эхо его выстрелов, Райли вдруг осознал, что остальные перестали стрелять. В ушах отдавался лишь бешеный стук собственного сердца. Алекс выждал несколько секунд и убедился, что пули больше не летают над переулком. Очень медленно и осторожно он высунулся из-за колонны, стараясь узнать, здесь ли его преследователи или вопреки всем прогнозам дали деру, спасая шкуру.

Алекс немного успокоился, понимая, что он под защитой ночи, но не шевелился. С минуту он сосредоточенно вглядывался в переулок в ожидании какого-нибудь неосторожного движения, выдающего присутствие врага. Не увидев ничего, кроме молчаливой ночной тьмы и теней, он счел, что остался один, и решил выйти из укрытия, но в последний миг остановился.

И тут он краем глаза заметил, как позади огромного вазона с цветами у стены мелькнул чей-то силуэт.

Они были там. Ждали его, спрятавшись за вазонами.

Но почему они перестали стрелять? Может быть, они действительно хотели просто поговорить, а он первым открыл стрельбу? Что-то с трудом верится: судя по их поведению, с ним явно хотели покончить.

«А может быть, — подумал он, — все-таки не хотели...»

В этот миг он услышал шорох за спиной и внезапно понял, почему они перестали стрелять — увы, слишком поздно.

Он не успел даже оглянуться, когда что-то тяжелое ударило его по затылку. Все вокруг заволокло черной мглой, когда он потерял сознание и рухнул на землю.

30  

Холодная вода хлестнула его по лицу, подобно пощечине, безжалостно вырвав из мягкой перины небытия. Алекс открыл глаза, мучительно глотнув воздуха, словно утопленник, извлеченный из воды в последнюю минуту.

Он чувствовал себя совершенно разбитым и ужасно растерянным. Мысли тупо и лениво ворочались в голове. Казалось, каждой из них приходилось пробиваться через вязкое, густое море желатина, чтобы выбраться на поверхность. Состояние было сродни похмельному, когда наутро просыпаешься в чужой кровати после доброй попойки и первые минуты в полном замешательстве стараешься понять, где ты и как сюда попал, а может, ты вообще продолжаешь спать, и это только сон.

Смятение Алекса лишь усилилось, когда он обнаружил, что по какой-то причине тупо разглядывает свои колени, и пока он усиленно моргал, стараясь сфокусировать зрение, голову пронзила резкая боль, словно в нее вонзили раскаленное добела шило. Райли снова поневоле зажмурился и стиснул зубы, чтобы вытерпеть и не застонать. Однако, несмотря на все, ему пришлось опять поднять голову в надежде хоть немного прояснить свои мысли, правда на этот раз он поднимал голову гораздо медленнее.

Тогда он увидел в полуметре от себя пару поношенных коричневых ботинок, смотревших носками в его сторону. Подняв взгляд чуть выше, он увидел дешевые фланелевые брюки, затем — ремень, мятую серую рубашку, худую шею и, наконец, смуглое лицо несомненного уроженца Магриба, на котором застыло выражение жестокого безразличия, и холодный, оценивающий взгляд темных глаз из-под сросшихся бровей, казавшихся длинной мохнатой гусеницей, протянувшейся от уха до уха.

Этот тип — мелкий и тощий как жердь — с минуту пристально наблюдал за Алексом, ни говоря ни слова, так он мог бы смотреть на жареного ягненка в последний день Рамадана. Затем он поставил на пол опорожненное ведро, очевидно, довольный результатом осмотра, после чего невозмутимо повернулся, открыл дверь и ушел.

Как ни странно, лишь сейчас Алекс понял, что сидит на деревянном стуле совершенно голый, да еще и привязан к нему веревками. Лодыжки его были притянуты к ножкам стула, корпус — примотан к спинке, а запястья — заломлены назад и крепко стянуты за спиной.

Он слегка покачался на стуле, порадовавшись, что тот не привинчен к полу и не кажется особо прочным. Если постараться, — подумал он, — можно попробовать разломать его, ударив об пол или об стену, и попытаться освободить хотя бы одну из конечностей, а там уже будет проще. Жаль только, что бесшумно этого никак не сделать, и можно не сомневаться, что после первого же удара тут же явится этот бровастый, да еще и дружка позовет, и уж они-то спросят с него сполна за поломанный стул, до последнего сентимо.

Ледяная вода, которую выплеснули ему в лицо, стекла по спине и лужей растеклась по полу, под его босыми ногами. Кстати, оказалось, что трусы на нем все же оставили, зато всю остальную одежду сняли, даже носки. По собственному опыту Райли знал, что это не сулит ничего хорошего, поскольку в такие, если можно так выразиться, костюмы частенько одевают будущих жертв допросов и пыток.

Едва дверь закрылась и он услышал щелчок задвижки, запираемой снаружи, он первым делом постарался взять себя в руки и проверить, что ничего у него не сломано и все пальцы целы. Затем попробовал навести порядок в своих мыслях и хотя бы предположить, что же, черт возьми, происходит.

Он отверг предположение, что похищение совершили случайные головорезы, видимо, кто-то знал, что они с Маровичем собираются передать Маршу аппарат «Энигма», и постарался этого не допустить. Поскольку самому Маршу, как он и сказал Марко, не было никакого смысла это делать. Если бы он не захотел платить обещанный миллион долларов, он бы предпочел другой, не столь привлекающий внимания способ, и уж тем более не стал бы рисковать ценным устройством: ведь машинку запросто могли повредить в перестрелке или во время бегства. Но, даже если исключить миллионера с Майорки, список подозреваемых все равно оставался слишком длинным, особенно если то, что Хельмут рассказывал об этом аппарате — правда.