Страница 92 из 106
Он потрясенно смотрел, как она бросила кости оленя в огонь, встала и поправила черную кольчугу, словно ничего страшного не произошло.
— О чем ты? Думаешь, мне нужно быть с Гвен?
— Тебе стоит это обдумать, — коротко сказала она. Килэй закрыла свой рюкзак и отодвинула его в сторону. Она обвила руками его шею. — Мы всегда будем друзьями, Каэл… больше всего под звездами я хочу тебе счастья.
Глава 45
Стыд Судьбы
Килэй ушла.
Ушла до того, как он смог ответить, понять, что она сказала. Ушла раньше, чем он сказал, что она ошибалась. Килэй ушла в холодную тьму, оставив Каэла со словами, пылающими на губах.
Он не сразу понял, почему не заговорил раньше. То были не слова. Они пылали, могли стать словами, но оставались сырыми. Они были сияющими углями без формы, весом в груди. Он не знал, что ними делать.
На миг он был уверен… думал, что она… думал, что она полюбила его. Думал, что, если будет терпелив и не будет давить на нее, она признается в этом. Он ожидал, что будет бороться с ней годами для этого.
Но он не ожидал, что она пожмет плечами и уйдут.
Странное ощущение в крови чуть не сковало его. Оно сокрушало пустотой. Но, опуская голову, он заметил краем глаза рюкзак Килэй.
Он был плохо закрыт, не все содержимое было скрыто. Каэлу не нужно было сильно склоняться, чтобы увидеть сверху красный корешок знакомой книги: «История чешуи: полный каталог драконов».
Он понял, что эту копию она украла у Бейрда. Она забрала все книги о драконах из библиотеки Лисандра, и он был уверен, что это она забрала первую копию «Чешуи» у него. Это заставило его задуматься…
Что Килэй скрывала? Если он был ей безразличен… почему она так старалась помешать ему прочитать именно эти книги? Каэл знал, что другого шанса узнать может и не быть.
Он оглянулся, чтобы понять, что она не стоит за спиной, а потом схватил книгу. Его руки дрожали, он открыл книгу и дошел до абзаца, на котором остановился год назад:
«Давно люди воевали с драконом, завидовали ему. Хотя король носит его изображение на груди, он не знает силы дракона. Он — первое дитя Судьбы, самый древний зверь. Его жизнь тянется на тысячи лет, ни меч, ни стрела не могут пробить его кожу. Огонь в его брюхе страшнее любого другого огня.
Но даже дыхание дракона бледнеет на фоне ярости его любви. Она горит в его сердце, зажигает каждую каплю крови. Дракон любит яростно, только избранная им может выдерживать его внутренний огонь. Он защищает избранную всеми силами, каждой частичкой души. Он несет ее боль как свою. Он с радостью страдает от ее ран.
Глаза дракона могут видеть много лет, но его сердце любит лишь раз…»
* * *
К рассвету Килэй набралась храбрости вернуться в лагерь.
Дозорные сонно приветствовали ее. Из пещер-укрытий почти не доносилось звуков. Огни потушил толстый слой снега. Она так долго сидела под звездами, что ей пришлось стряхнуть несколько дюймов снега с колен и капюшона. Теперь ей придется выкапывать рюкзак из сугроба.
Она думала, что поймет, когда Гвен вышла из пещеры. Дикарка потянула руки над головой и хитро улыбнулась Килэй.
— Хорошо провела ночь, паразитка? — крикнула она, пока шагала к дозорным.
Килэй не ощущала запаха других тел из ее укрытия.
— Где Каэл?
— Откуда мне знать, куда он убежал? Я видела, как он убегал, ругаясь и клянясь отомстить.
Это радовало. Она злилась ночью. Не на Каэла, даже не на Гвен, а на себя. Не стоило слушать себя. Не стоило давать человеку в ней повод ослабить хватку. Когда она увидела, как Каэл уходит с черной краской на губах… Гвен повезло, что Килэй злилась на себя сильнее.
Из-за гнева она толкнула Каэла к Гвен. Ночь прошла, светало, и она поняла, что Гвен не сделает его счастливым. Будет лучше, если он дождется человека, что даст ему всю любовь, что он заслуживает.
Килэй хотела найти его и сказать ему это. Она хотела извиниться за свое поведение. Но сначала ей нужно было найти рюкзак.
Как только она смогла выкопать его из снега, Вечерокрыл поприветствовал ее сверху. Холодный утренний ветер шелестел в его перьях цвета пасмурного неба, пока он кружил над головой.
Он хотел что-то ей показать, и показать сейчас.
Она видела восторг в его поворотах, она не могла ему отказать.
— Ладно.
Он полетел с радостным криком.
Они спустились по склону. Килэй двигалась по скользким тропам, обходила сугробы высотой по колено, краем глаза она смотрела на кружащую тень сверху.
Вечерокрыл привел ее к огромному камню. Он торчал из земли, как клык, пронзивший почву. Узкий выступ торчал из основания камня, там можно было пройти. Килэй уловила запах открытого воздуха и широких небес, пока двигалась по выступу.
— Привел меня посмотреть на рассвет? — крикнула она. — Отсюда он красив, да? Горы, небо, королевство…
Она застыла.
Солнце поднималось. Румянец растекался по облакам между вершин, пятная каждый их выступ скромными оттенками красного. В паре шагов впереди мир просто заканчивался. Он обрывался среди облаков у вершины, заточенной в гнев зимы. Она не знала, где была, но казалось, что она на острове между мирами.
Но, хотя небо было красивым, она остановилась из-за другого. Каэл стоял на краю земли и улыбался так, как она еще никогда не видела.
Ее следующие шаги были запинающимися, испуганными. Улыбка, о существовании которой она знала, которая скрывалась в его глазах, вдруг открылась миру. Это поражало, от этого Килэй казалось, что она упала с неба.
Она увидела красную книгу в его руках, и ее сердце упало. Все тепло пропало из ее кожи. Она прошептала:
— Где ты это взял?
— Украл из твоей сумки, невыносимая драконесса. Почему ты не сказала? — он поднял книгу с обвиняющим тоном. — Почему не сказала, что любила меня?
Ее сердце трепетало, желудок сжался в узел.
— Я не могу тебя любить. Это Мерзость.
Он рассмеялся.
— Я серьезно, Каэл, — если бы она не злилась из-за его смеха, она бы уже плакала. Этого момента она боялась с часа, когда поняла, что любит его. В этот миг все прекратится. — Я не могу любить тебя. Это один из законов моего народа: связь с чужим — Мерзость. А на Мерзость Судьба спустит Смерть».
Каэл не выглядел обеспокоено. Он закатил глаза.
— Думаю, Смерти будет сложно меня поймать. Судьба меня не видит.
Килэй нахмурилась.
— Ты веришь, что Судьба забыла тебя из-за дня, в который родился?
— Ты веришь, что не можешь любить меня, потому что некая великая старуха в небе назвала это Мерзостью? — парировал он с ухмылкой.
Ее сердце забилось там, где упало. Она не могла поверить, что он не слушал. Почему? Почему он мог обо всем размышлять долго, но к Смерти серьезно не относился?
— Если бы я тебя любила…
— Судя по этому, уже любишь, — сказал он, помахав книгой. — Потому твоя кровь меня не обжигает, потому ты можешь исцелять меня. Ты забрала мою боль как свою, потому что любишь меня. Так любит дракон, да? Потому ты так старалась спрятать эти книги. Хватит, Килэй, — он улыбнулся. — Теперь я знаю твой секрет.
Три шага и яростный взмах, она выбила книгу из его рук.
Его рот раскрылся, он смотрел, как книга улетает в бездну.
— Бейрд не обрадуется этому.
— Плевать. Я не могу тебя любить, закончили на этом. Потому что иначе… — она хмурилась, чтобы глаза не щипало. — Если мои чувства — Мерзость, то ты умрешь.
— Если? Как это вообще возможно…? — его слова быстро угасли. Он смотрел на нее, словно только заметил слезы в ее глазах, боль на лице. Каэл тяжко вздохнул. — Порой вопрос не дает подняться, а не высота.
Он сказал так тихо, что она знала, что не должна была это услышать. Но она не успела обдумать слова, Каэл продолжил:
— Знаю, ты переживаешь, что мы не… подходим. Рыбы узнают друг друга по чешуе, а птицы по крыльям. У всех существ в королевстве есть пара, — он провел рукой по волосам. Огни сверкали в его глазах. — Если так смотреть, то нам не суждено быть вместе. На звездах не написано, что мы принадлежим друг другу, нет никакого пророчества. Во многом мы не совпадаем. Но, несмотря на все, что против нас, — его улыбка вернулась, он шагнул к Килэй, — к стыду Судьбы и Смерти и всей силы между, против всех законов зверей и людей… мы любим друг друга. И я считаю, что любовь может быть пророчеством.