Алеф (CИ)

Перед тем как приступить к еде, включаю телевизор. Я стараюсь следить за новостями, хотя времени для этого не всегда хватает. Несколько секунд листаю каналы, пока на экране не появляется диктор в лиловом костюме с вышитым на лацкане логотипом.

- …о котором сообщалось ранее. Взрыв могли наблюдать жители Симады. Власти Японии заявили, что остров Осама стал полигоном для испытания новой ядерной ракеты, назначение которой - зачистка природных неоджунглей. Сейчас вы видите кадры, полученные съёмкой с беспилотных дронов. Заросли полностью уничтожены.

Я смотрю на выжженную пустыню, заражённую радиацией, и не понимаю смысл проведённого японцами испытании: ядерный арсенал по-прежнему нельзя применять вблизи городов.

После сообщения о взрыве диктор переходит к менее драматичным новостям. Слушаю вполуха: ничего важного в мире, похоже, за последнее время не произошло. Антикризисный союз, как обычно, обеспокоен; цены на продукты и энергетические ресурсы растут; несколько человек погибли, пытаясь устроить несанкционированную экскурсию по заражённой Природой зоне; киберпреступность подрывает основы экономики. Бла-бла-бла…

Покончив с едой, сажусь за «Алеф». Защитные программы работают на полную катушку, и всё же я звоню Нику с просьбой помочь. Он не знает, чем я занимаюсь, но соглашается следить за тем, чтобы никто не проник на мой сервер. У Ника своя фирма (в реальности), и на него работают ещё четыре программиста. Они создают защитные программы для предприятий. Из-за высокой конкуренции деньги зарабатывают небольшие, но на хлеб с маслом хватает. К тому же Ник имеет процент с хакерских операций, которые мы с ним проворачиваем.

Сервер, выделенный мне Конторой, хоть и не так велик, как мне бы хотелось, но, тем не менее, представляет собой огромное хранилище информации, и уследить за ним непросто. Именно поэтому мне требуется помощь. Ник получит вознаграждение - когда я избавлюсь от безопасников и смогу вновь заняться промышленным шпионажем. Он - единственный, кто действительно знает меня, потому что мы знакомы много лет и не одно дело провернули вместе. Только Нику я могу доверять.

Он со своими ребятами обеспечит безопасность сервера, на котором хранится информация по «Алефу». Теперь, прикрыв тылы, я отдаюсь работе над вирусом и пашу до середины ночи, а затем, запустив несколько автономных программ-помощников, отправляюсь в постель. Глаза так слезятся, что перед сном приходится закапать в них «Стрибозин».

Некоторые хакеры ставят себе бионику, особенно если начинаются проблемы со зрением. На имплантатах есть зум, так что можно следить с земли за полётом орла без бинокля. Если бы, конечно, в мегаполисах водились орлы.

Я же предпочитаю собственные зенки - во всяком случае, пока не ослеп - но их нужно беречь, так что у меня дома всегда в наличии набор первой помощи: противовоспалительные капли и увлажняющий гель.

Кроме того, я вообще не поклонник всех этих вшиваемых в тело примочек. Во-первых, надо постоянно обновлять программное обеспечение, во-вторых, они работают от энергии, преобразованной из тепла тела, так что при холодной температуре случаются сбои, в-третьих, через имплантаты легче вычислить человека по Сети, а я не могу позволить себе так рисковать. Поэтому всё, что у меня есть, - это сканер чужеродных элементов и дополнительный объём памяти. Собственно, профессиональные хакеры, пожалуй, одни из самых «чистых» (в плане имплантатов) членов общества. Другое дело - личины, которыми мы пользуемся в виртуальности. Те, которые мы надеваем, отправляясь «на дело», я имею в виду. Вот они набиты дополнительными программами под завязку. По сути, такие аватары - ходячие машины для взлома, проникновения и похищения чужой интеллектуальной собственности.

Утром, позавтракав тостами с плавленым сыром, чёрными оливками и чаем с лимоном, я проверяю отчёты, представленные автоматическими программами, а затем делаю инъекцию «Гипноса», облачаюсь в комбинезон и вхожу в Киберград.

Оказавшись в доме Шпигеля, одеваюсь и сажусь за терминал. Звоню Крибберу и договариваюсь о встрече: у него всё готово, и он приглашает меня в офис к полудню.

Попрощавшись с рекламщиком, я набираю номер редакции, чтобы узнать, как обстоят дела с заказанной статьёй. Мне отвечают, что она готова и выслана на мой электронный адрес. Через терминал я быстро просматриваю колонки. Даю редакции добро. Статья должна появиться в завтрашнем номере.

Теперь нужно заняться поисками клиентуры для нашей новой продукции - пока компьютер пишет дома очередной кусок «Алефа». Затем я перенесу его в виртуальность и добавлю в общий файл - сервера, предоставленного Конторой не достаточно, чтобы собрать вирус целиком, вот и приходится делать это в Киберграде. Если верить моим защитным программам, Шпигель до сих пор не пытался взломать меня - вернее, герра Кармина - и выведать его секреты. Конечно, мне не нравится, что, находясь в виртуальности, приходится трудиться над «Алефом» у него дома, но я вынужден идти на риск (да, я всё-таки решился, потому что время не ждёт). Тем не менее, стараюсь минимизировать фронт проводимых в Берлине 2.0 работ и не создавать там ничего принципиально важного.

Маркетинг - важная штука, и я отношусь к нему крайне серьёзно. Поскольку рекламный слоган для новой продукции звучит как «Домашний уродец - лучший подарок вашему ребёнку!» и предполагает массового покупателя, я начинаю с того, что обзваниваю все зоомагазины в городе. В большинстве из них меня выслушивают с недоумением, но в трёх соглашаются принять товар, когда он будет готов.

- Это чертовски выгодное дельце, - говорит мне грубый голос по телефону. - Вы молоток, что ухватились за него первым!

Таким образом, все дела в Германии улажены, и можно возвращаться, однако на субботу запланирована охота, и я - среди приглашённых. Накануне Шпигелю привозили ружья, и он долго выбирал, обсуждая их с кем-то по терминалу в режиме видеоконференции.

Словом, я остаюсь в его доме ещё на несколько дней. Это плохо, но у меня есть причина - Марна. Я хочу узнать её. Не знаю, почему, но что-то влечёт меня к ней. Возможно, я просто хочу избавиться от мыслей о Зое, а Марна - единственная женщина, с которой я сейчас общаюсь. Красивая женщина. Кроме того, в ней есть загадка: она явно тревожится, и эта тревога как-то связана со мной. Я хочу знать, в чём дело.

Покончив к одиннадцати со звонками, выхожу из дома и отправляюсь на автомобиле в офис рекламной фирмы, где Криббер с парочкой менеджеров в течение получаса демонстрируют мне десяток пробных роликов. Я отбираю два, и мы подписываем на них контракт. Срок у Криббера - неделя. По её истечении телевидение должно запустить ролики в эфир.

Покинув рекламщиков, возвращаюсь в дом Шпигеля, где царит весёлое оживление. На три часа назначен сбор охотников, о чём Шпигель сообщает мне чуть ли не с порога. Я выясняю подробности предстоящего мероприятия.

Всего в охоте участвуют двадцать три человека: я, Шпигель, его брат Фридрих, специально приехавший ради этого события из ВирМюнха, несколько друзей и коллег Шпигеля и семь егерей, один из которых показывает мне, как обращаться с ружьём. Кажется, ничего сложного - даже проще, чем с пистолетом.

За городом нас встречают. Наверное, это представители фирмы, у которой немец заказывал охоту.

Каждому подводят взнузданную лошадь. Мне достаётся серая в яблоках. Что ж, я с детства любил именно эту масть.

Садимся верхом и отправляемся в путь. Деревья окружают нас с двух сторон, иногда смыкаясь в вышине.

Моё животное довольно покладистое, идёт ровно, так что я удерживаюсь на нём вполне сносно - при полном отсутствии опыта верховой езды.

Я спрашиваю, каков наш план. Мне отвечают, что сначала постреляем уток, потом заночуем в охотничьем домике, а наутро будем загонять кабана.

- Здесь водятся кабаны? - обращаюсь я к едущему рядом со мной на гнедой лошади Фридриху Шпигелю.