Страница 216 из 219
— Вы сама почтительность. О, но что это вы делаете теперь?
— Сударыня, я снимаю с вас бриджи.
— Да, но…
— Но?
— Пока вы не свершили это необдуманное действие…
— Да?
— Вы не забыли, что на мне сапоги?
— О, и правда, это обстоятельство я упустил из виду.
— Итак?
— Что ж, если вы позволите мне встать перед вами на колени…
— Да, если я позволю вас встать передо мной на колени?
— То вы сможете опереться рукой на мое плечо, сохраняя равновесие, пока я…
— Да, пока вы?
— Пока я приложу все усилия, осторожно удаляя то, что скрывает ваши ножки, и одновременно оголяя пред моим восхищенным взором ваши стройные и изысканные лодыжки.
— Откуда же вы знаете, что лодыжки у меня стройные и изысканные?
— Заметил это при первой нашей встрече, когда вы носили платье. В таких вопросах я совершенно уверен.
— Вы, значит, разбираетесь в женских лодыжках.
— Не отрицаю, у меня есть кое–какой опыт по данной части.
— В таком случае я полностью принимаю комплимент, который вы имели честь высказать в мой адрес.
— И вы совершенно правы, поступая так.
И пока продолжался этот разговор, Туллис, всячески демонстрируя пыл, сделал именно то, что сказал; иными словами, он снял с Челани сапоги и воспользовался представившимся случаем полюбоваться ее лодыжками. Более того, в коленопреклоненном положении рот его оказался как раз на уровне пупка Челани, и он не устоял перед искушением обнять ее обеими руками за талию и прижаться ртом к этому весьма чувствительному местечку.
— О, сударь! — воскликнула она. — Я почти чувствую ваш язык!
— Очень вероятно, — отозвался Туллис.
— Ах, и бриджи мои уже сползли ниже колен!
— Да, и могу к этому добавить лишь одно…
— Добавить лишь одно?
— А именно, если вы не пожелаете обратного…
— Не пожелаю?
— То ваши шаровары последуют за ними.
— Ах! Ах!
— Вы желаете, чтобы я сдержался, о восхитительная?
— Нет! Нет! Продолжайте! Ах, вот вы и сделали это, и я обнажена!
— Ослепительно обнажены.
— Но, но, что это вы такое делаете? Ваши губы, они — ах! ах! там! там! Да, не останавливайтесь! Однако…
— Да, сладкая моя?
— Мои ноги.
— Великолепные ноги, без всяких сомнений. Так что с ними не так?
— Они слабеют, и я чувствую, что я сейчас упаду.
— О нет, так нельзя. Вот, давайте–как повернемся. Теперь кровать позади вас.
— Ах, я падаю. Да, да. Вы сводите меня с ума! Видите, как я дрожу?
Разве вы не придете ко мне?
— То есть вы желаете завершить эту беседу?
— Я не просто желаю, я должна!
— Тем лучше, ибо клянусь вам, моя драгоценная…
— Да?
— Если я не получу вас здесь и сейчас, то умру на месте.
— Тогда живите же, мой добрый дзур, живите! Вот, я помогаю вам снять сапоги, а теперь панталоны… О, и что же это тут передо мной?
— Ах, сударыня, я уверен, вы знаете, что это такое. Но — ах, что же это вы делаете? Вы хотите, чтобы я потерял сознание? Да, да, именно, вы желаете, чтобы я сошел с ума. О! Какое наслаждение! Кровь моя кипит, я сейчас взорвусь!
— Ну так идите же ко мне!
— Иными словами, вы желаете, чтобы я полностью воссоединился с вами?
— О, в этом смысле…
— Да?
— Я жажду этого всем своим существом.
— Тогда я так и сделаю.
— Что? Прямо сейчас?
— Если таково ваше желание.
— Скорлупа и осколки! Я уже час как не желаю ничего иного!
— Тогда вот он я.
— Ах! Именно этого я и желала.
— И я тоже!
— Я рада, ибо было бы грустно испытывать сие желание в одиночестве.
— О, моя прекрасная лиорн, но ведь вы не одна. Чувствуете, как я вхожу в вас?
— Да, да! Вот, я крепко обхватываю вас теми самыми ножками, которые вы имели честь похвалить.
— Тут им самое место. Однако теперь я обязан вас поцеловать.
— О да. Ваши губы, ваш рот.
— Ага, вот так!
— Я сейчас взорвусь!
— О! О да, взрывайтесь, милая моя Челани, и если случится так…
— Да?
— Клянусь, что ваша вершина воспрянет одновременно с моей!
— Но вы уверены?
— Сомнения тут неуместны.
— Тогда пусть так и будет! Ах! Я взрываюсь, я вся переполнена!
— О! Я возношусь на небеса, я сливаюсь с вами.
— Да, да, мой возлюбленный дзур, мы одно целое!
— Как я вас люблю, моя прекрасная лиорн! О, вы чувствуете, я продолжаю даже после того, как мы вместе взорвались?
— Да, да, мой бесстрашный герой! Ах. какое наслаждение, какое удовольствие.
— А теперь…
— Да, теперь?
— Теперь, сударыня, я вынужден прерваться.
— О, но ведь не навсегда?
— Нет, но увы, на несколько минут.
— А потом?
— О, потом, если пожелаете…
— Да, если пожелаю?
— Что ж, потом мы повторим снова!
— Сударь…
— Сударыня?
— Лучшего я и не желаю.
(c) Kail Itorr, перевод, 2012
Осквернитель
Думаю, ты знала, что осквернитель будет там, и просто не сообщила мне, потому что… в общем, потому что решила так.
Ладно, ладно, пусть будет по порядку. С самого начала? Именно ты сказала, что сарказм… Да, госпожа. Несколько дней назад ты послала меня… Яйца Барлана! Ладно.
Утром третьего дня месяца Феникса 230го года правления ее достославного величества Зерики Четвертой ты послала меня на встречу с осквернителем. То есть, прошу прощения, ты послала меня туда, где я в итоге встретился с осквернителем. Так лучше? Я не знаю, что тебе известно. Забавно, когда ты… ладно, остановимся на том, что я покинул гору Дзур на третий день месяца Феникса 230-го года. Идти предстояло далеко, а землю все еще покрывал снег. У вершины - весьма глубокий. Было холодно. Нет, я не жалуюсь; это подробность. Ты же велела включить в рассказ подробности, что именно я чувствовал, вот и… благодарю.
Я шагал и размышлял над полученным заданием и как я буду его выполнять…
Ладно, ближе к истине. Мне просто было холодно и нудно передвигаться пешком. Меч за спиной ощущался как родной, но когда я спускался по скалам, рукоять постоянно била мне по затылку. Я пытался закрепить его поудобнее, но не смог.
В конце концов я спустился с горы и нашел домик текл. Они пали ниц
передо мной и все такое. Я должным образом представился — лорд Телнан, Дом Дзур — и сообщил, что останусь у них ночевать. Им это не доставило ни малейших трудностей. В семье было много детей — я так и не смог их сосчитать, — а шума от них оказалось еще больше. Мать этого шума, похоже, не замечала. Всякий раз, плюхнув на тарелку половник разваренных клубней, она произносила что–то вроде «так ты быстрее вырастешь», или «от них у тебя завьются кудряшки» или «надо быть сильным». Одна из тех типичных радостных улыбчивых крестьянок, о которых так много болтают, и которых днем с огнем не сыщешь. Ну вот я одну и нашел. Ничего особенного, как по мне. Я провел ночь на жестком корявом ложе, хозяева спали на полу у очага; на прощание я оставил им пол–империала и никого не убил.
Мне что, каждый день расписывать? Ведь не случилось ровным счетом ничего.
Ну ладно, ладно.
Ты велела: никакой телепортации, никакой магии, никакого имперского транспорта, пока я не доберусь до Адриланки. Так что меня подвез на телеге крестьянин — другой, помоложе. Этот оказался не склонен к разговорам, что бы я ни сказал, он лишь согласно мычал. Впрочем, за пару монет он охотно позволил мне переночевать в его доме; к счастью, он жил один.
На следующий день я добрался до постоялого двора в Ялате и провел ночь в настоящей постели.
Оттуда меня подвезли уже на фургоне, запряженном парой быков. Хозяином был торговец–джагала; он оказался достаточно общительной персоной, когда закончил целовать пыль у меня под ногами. Торговец болтал об обменных курсах и марже (если я верно запомнил термин), о скидках за опт, а также о том, как перемены погоды и значительные события влияют на продажи. Нудятина несусветная; однако он меня подвез, так что снести ему голову было бы грубым поступком. В его фургоне я и добрался до столицы.