Страница 18 из 32
– Аланд тебя в Корпус не звал?
– Агнес что-то иногда об этом говорила, но ты же понимаешь, Рудольф, что военная форма и я – это несовместимо, а тем более – я и Аланд. Я его как увижу, у меня колени подгибаются. То, что он меня отшлепал пару раз, чепуха, если подумать, то он был прав, но когда он на меня смотрит, я таким дерьмом себя чувствую.
– Потому что ты сам знаешь, что живешь не так, как должен, но ничего не захотел изменить. Аланд не причем, в его присутствии ты острее чувствовал, что живешь не правильно, оставим этот разговор. Располагайся в моей комнате, отдохни. Я закроюсь, мне надо настроиться на работу.
– Хорошо, если бы ты меня не забрал, я не знаю, что бы я с собой сделал.
– Клаус, это в прошлом, этого больше нет, иногда с собой бывает трудно договориться, и со мной не раз это случалось.
– С тобой? Если бы я таким, как ты, так мне бы больше и не надо. Пошел бы на Небеса Господа благодарить и славить.
– …Клаус, а у Агнес темные волосы – свои? Или она их красит?
– Она всегда такая была. Хотя… Ты у них дома был?
– Был.
– В ее комнате висит странный портрет, там она светловолосая. Я ее спрашивал, почему так нарисовано, она не ответила. Обычно на все мои вопросы она отвечает, а тут ни в какую. Почему ты спросил об этом?
– А у твоей матери?
– Моя была блондинка, я весь в нее. Почему ты об этом спрашиваешь?
– Просто так.
Медитация вернула Вебера в состояние покоя и внутренней бодрости, позаниматься как следует ему сегодня удастся, и если Венцель спит, то он его будоражить не будет. Венцель лежал, открыв глаза, закинув обе руки за голову, и вскочил, как только Вебер заглянул в его комнату.
– Не заснуть, обо всем уже передумал. Мы едем?
– Может, тебе лучше отоспаться?
– Нет, я с тобой, Рудольф, сейчас еще Гейнц приедет, он ведь здесь живет?
– Мы два дня как покинули Корпус, трудно сказать, кто где живет. Но если он и вернется, тебе-то что? Ты спишь в моей комнате.
– Нет, я не засну, я боюсь его, я с тобой.
Вебер прислушался к шагам на лестнице, интуиция у Венцеля отличная.
– А вот и Гейнц.
Глава 66. Гастроли Гейнца Хорна
Гейнц вошел, вопросительно посмотрел на Вебера. Глаза Гейнца странно блестели.
– Извините, что помешал, не знал, что у тебя гости, Вебер.
– Гейнц, ты что, пьян?
– Пара бокалов сухого еще никого не сделали пьяным, Вебер. Вы куда-то собрались?
– Я поехал заниматься.
– С Венцелем?
– Гейнц, если ты после каждого концерта будешь так ужинать, то к приезду Аланда ты сопьешься.
– Вебер, хоть тебе и поручено меня воспитывать, но лучше не пытайся. Ты зря уехал. Мне предложили такие контракты – могу составить протекцию и тебе.
– Какие контракты, Гейнц?
– То, что Ленц и обещал, там сегодня был один дирижер – итальянец. Короче, через четыре дня я уезжаю в Рим, приеду не скоро, успеешь от меня отдохнуть.
– Гейнц, Аланд запретил тебе это делать.
– Он мне не запретил, он мне не советовал. Это не одно и то же.
– Гейнц, поговорим об этом завтра, ляг проспись.
– Я трезв. А этого ты зачем сюда притащил? Он теперь твой приятель – или что-то еще?
– Клаус, поезжай на такси, сегодня, я так понимаю, все отменяется, я не могу его одного оставить. Сейчас машину вызову.
– Можешь проваливать со своим Венцелем, я подписал хорошие контракты, а ты нет чтоб порадоваться, готов представить меня пьяным дураком.
– Гейнц, говорить будем утром, ляг спать. Клаус, сейчас, машина быстро приедет.
Гейнц пошел на кухню, сел за стол, нахмуренный и сердитый.
– Венцель, иди сюда, – требовательно сказал он.
Венцель вопросительно взглянул на Вебера, набиравшего номер, но пошел.
– Сядь. Что ты сюда приперся?
– Я просил господина Вебера позаниматься со мной, он, правда, сказал, что не занимается преподаванием, и сказал, чтобы я с вами договаривался, но раз вы уезжаете…
Гейнц врезал ладонью по столу, Венцель вздрогнул всем телом.
– Ты в двенадцать ночи надумал прийти договариваться?
Ладонь Гейнца еще раз врезалась в крышку стола.
– Что тебе от Вебера надо?
– Ничего, мы просто разговаривали.
– Вебер, значит, остаться с нами поговорить у тебя не было времени, а с этой овцой ты пробеседовал вечер и тебе не жаль твоего драгоценного времени?
Вебер вызвал такси и пришел на кухню.
– Клаус, идем вниз, не обращай внимания. Я впервые вижу его таким, жаль, что это произошло при тебе.
– Я тебе задал вопрос, Вебер, – настаивал Гейнц.
– Ну, и черт с ним, с твоим вопросом, Гейнц. Пошли, Клаус, я тебя до машины провожу. Не обращай внимания и не говори никому, его бесы дерут. Видишь, он уже в Рим собрался, ему плевать, что у него через неделю следующий концерт.
– У меня был заявлен Корелли вот с этим плешивым придурком, а ты просил тебя больше по поводу совместных выступлений не беспокоить. Так что концерта не будет, и сонаты Баха я с ним тоже играть бы не стал. Я ничего и никогда с этим клоуном играть не буду, будь он ассистентом хоть самого дьяявола. И вот такие, Вебер, преподают в их вшивой Школе Музыки – якобы высшей.
– Я уволился сегодня, господин Хорн, – ответил Клаус. – Я не ассистент профессора, я там больше никто.
Глаза Гейнца блестели металлическим блеском.
– Ты сам по себе никто, но то, что ты это понимаешь, конечно, говорит в твою пользу.
– Клаус, ты официально уволился? – забеспокоился Вебер. – Ты мне не сказал.
– А что об этом говорить? Это естественно.
Гейнц поднялся, видимо, для того, чтобы с одобрением похлопать Венцеля по плечу, Вебер встал между ними.
– Гейнц, я сейчас вернусь, и мы обо всем поговорим, – сказал он Гейнцу, но Гейнц непременно хотел дотянуться до Венцеля.
– Гейнц, оставь его в покое, мы обо всем с тобой поговорим.
Вебер почти выпихнул Венцеля на лестницу, чувствуя, что покровительственным похлопыванием по плечу может дело не кончиться, Клаус вспылит, он готов взорваться, давить на него больше нельзя.
Гейнц вышел на площадку и крикнул им вдогонку.
– Когда я вернусь, Венцель, я тебя научу играть, приходи. Правда, не на рояле, а губной гармошке, это немного проще, у тебя получится.
Клаус вскинул голову, чтобы что-то ответить Гейнцу, но Вебер потащил Клауса вниз.
– Клаус, он пьян, завтра он сам будет стыдиться себя, никогда не слушай пьяных дураков.
– Кто пьяный дурак, Вебер? Сходи напейся, чтоб это был ты, – Гейнц с его слухом не мог не услышать слов Вебера, думал Вебер сейчас не про Гейнца, он чувствовал, как подрагивают напряженные плечи Клауса.
– Клаус, утром я все равно сбирался заехать в Школу Музыки договориться насчет органа, надо отменить твое необдуманное решение, тебе нельзя пока оттуда уходить. Потом я поеду в Потсдам, там великолепный орган, поедем вместе. Адрес говори, я за тобой заеду.
– Не надо, Рудольф, я не подумал, что у тебя из-за меня будут неприятности.
– Не из-за тебя, Аланда нет, некому всыпать, хоть он и напился. Никогда я его таким не видел, и ехать ему никуда нельзя. Клаус, дай мне слово, что ты сейчас вернешься домой и ляжешь спать, я не могу укараулить вас обоих. Утром все будет выглядеть иначе.
– Рудольф, спасибо тебе, я не думал, что у Аланда учатся люди. Думал, такие же, как он – или вроде твоего Гейнца Хорна.
– Гейнц не такой, он перед тобой извинится. И уволился ты зря, завтра мы все отыграем назад. Ты должен мне пообещать, что утром мы поговорим и решим, что делать. Адрес говори.
Венцель пробормотал адрес таксисту, упрямо отворачивался от Вебера, опять на него накатило отчаянье. Вебер пытался увидеть его глаза, соображал, что сказать, как заставить его до утра ничего не натворить? И Гейнца оставлять нельзя, пил он не сухое вино, а что-то намного крепче.
– Клаус, я привезу завтра ноты двойных фортепианных концертов, Гейнц играть не будет, а мы через неделю сыграем.