Родина против бесов

Читаешь стенограмму и видишь, что у человека в голове продолжает действовать какой-то органчик с раз и навсегда настроенной унылой мелодией. Органчик срабатывает, как только Глазьеву представляется возможность как-то ущипнуть «Родину» и Рогозина. И напомнить о своей извечной оппозиционности президенту. Как будто это может оправдать нравственную ущербность! Лично мне уже совершенно все равно, что говорит Глазьев. Чаще всего содержание его выступлений не вызывает отторжения. Но это ровным счетом ничего не значит, когда знаешь, что этот человек имеет фантазийный «пунктик».

Когда во фракции возникли претензии к Бабурину, также свернувшему на кривую дорожку измен, Глазьев вывел-таки меня из душевного равновесия.

Глазьев С.Ю. Дорогие друзья, но я думаю, то что происходит, это некоторое логическое продолжение всех наших проблем, от которых не спрятаться и не скрыться, пока мы не внесем ясность, конечно, в систему взаимоотношений, которая в нашем блоке сложилась.

Я начну с ответа на вопрос, который Валентина Борисовна ставит. Жаль, что вас не было на съезде Партии российских регионов. Я думаю, что участникам этого съезда очень стыдно за все, что там происходило, следствием чего стал мой выход из этой партии.

Я напомню, что на Съезде Партии российских регионов, где мы с Сергеем Николаевичем были, нас подвергли прямым оскорблениям. Приняли решение втайне от других партнеров блока неожиданно для всех переименоваться из Партии российских регионов в партию "Родина" и поддержать президента Путина, хотя высший совет блока решал все совершенно по-другому.

Я после этого, естественно, не счел возможным для себя в партии оставаться…

Савельев А.Н. Я не могу слушать это вранье!

Глазьев С.Ю. Как это вранье? Это не вранье.

Савельев А.Н. (уже от дверей): Это все вранье!

Глазьев С.Ю. Ну уж постыдился бы, а… Хоть разок. Я говорю совершенно объективно, это было так. Желающие, я не знаю, могут стенограмму посмотреть, Сергей Николаевич… Ну, я думаю, что из этого надо извлекать уроки определенные, а не бить горшки. И условием для воссоединения, мне кажется, является хотя бы некое признание совершенных ошибок, сознательно или неосознанно.

С моей точки зрения, для того чтобы блок восстановился, необходимо, чтобы Партия российских регионов, которая переименовалась в партию "Родина", как-то покаялась перед партнерами за совершенное действие. Ну, по-человечески, понятно, что люди заблуждались, может быть, чего-то ожидали от президента Путина, но, к сожалению, я оказался прав тогда, что от президента Путина мы получили именно то, что, в общем-то, прогнозировалось специалистами, кто понимал, как устроена, так сказать, проводимая в стране политика. И наверное надо признать, что угроза раскола блока возникла именно по вопросу взаимоотношения с властью, с главой государства, со всей структурой власти, которая не нем висит.

Было две принципиально разных точки зрения. Ни одна из них в блоке не имела большинства. Одна точка зрения, что надо с Путиным сотрудничать и дружить, поэтому надо выполнять все условия, которые он ставит жестко. Вторая точка зрения, что нужно двигаться самостоятельно, понимая, что мы имеем дело с человеком, обремененным весьма серьезными обязательствами перед старой властью, которая его поставила, и работать с народом, как бы тяжело это не стоило нам, в оппозиции с властью.

На тот момент мы раскололись практически пополам по этим позициям. (Глазьев забыл, что оказался в меньшинстве! – А.С.) Сейчас, я думаю, пора признать, что романтизм в отношении Путина, наверное, закончился. И это необходимое условие нам для того, чтобы выработать некую общую платформу для дальнейших действий.

Партия "Родина", которая сегодня практически доминирует во фракции и представляет по сути дела блок в общественном мнении, заняв это место своевольно, должна сформулировать, наверное, какие-то компромиссные решения, которые бы всех устроили. С моей точки зрения, такие решения были сформулированы в ходе рабочей группы, которая проработала достаточно долго, и предложила вполне конкретный план создания единой структуры. Если бы "Народная воля" этот план одобрила, я вас уверяю, что моя организация "За достойную жизнь" тоже бы к этому присоединилась.

Но мы не являемся партнерами по переговорам, то есть ни меня, ни моей организации в переговорах нет. Переговоры велись между блокообразующими партиями, из которых одна, так сказать, лопнула по сути дела – СЕПР. Осталось две партии, и от того, как они договорятся, во многом зависит дальнейшая ситуация.

Испытав острое чувство омерзения, я с первых же фраз понял, как Глазьева рад новому предательству в «Родине». Слушать в очередной раз то, что Глазьев тиражировал во всех своих выступлениях, я не мог. При этом оказалось, что я могу взять ту же командирскую ноту, что и генерал Варенников. Зычное «Вранье!» еще долго гудело в зале заседаний после моего ухода.

Штампованное вранье сводило к нулю все верное, что говорил Глазьев – и по законодательным инициативам, и по организации работы фракции, и по общей политической стратегии. В моих глазах Глазьев потерял право на правду. Правда так может быть только опорочена, но не проповедана. Точно так же, но только более находчиво, ее порочит Жириновский. Народу, может быть, и нравится, а мне от такой «подачи» «правды» тошно. Это не правда, а бесовщина, прикинувшаяся правдой.

Борьба с изменой, с внутренними бесами для «Родины» было тяжким повседневным делом. Оно не могло завершиться до тех пор, пока в самом народе измена не перестанет быть обычаем, пока изменников не начнут чураться и обходить стороной как зачумленных. Пока это не так, «Родина» вынуждена была нянчиться с теми, кто в глазах публики выглядит честным, чистым… Поэтому Глазьев смог, вопреки своим речам, вновь прилепиться к Рогозину и даже выступать с ним на одних митингах. Отовсюду неслось: вы должны быть вместе! Глазьевские сторонники в невнятном движении «За достойную жизнь», прикидывались ручными и шипели в адрес «Родины», ожидая возможности вцепиться в нее своими ядовитыми зубами – после вожделенных «компромиссных решений», о которых Глазьев мечтал как о капитуляции Рогозина.

Я все время искал причин, чтобы перелистнуть страницу этого сюжета, оставив конфликт в прошлом. Но Глазьев каждый раз опровергал мои предложения о том, что он извлек уроки из своего опыта. Осенью 2004 он атаковал «Родину» в регионах, в 2005 пытался использовать раскол, организованный Бабуриным, с целью вернуться к руководству фракцией. Только к концу 2005 мне показалось, что он наконец-то пошел на мировую с Рогозиным.

Когда мы провожали старый год за немноголюдным праздничным столом (часть фракции предпочла осторожно дистанцироваться от нас после снятия с московских выборов), я привез свою только что вышедшую из печати книжку «Родина ждет. Сражайся!». И стал дарить ее соратникам по фракции. Рогозин настоял, чтобы я каждому сделал памятную надпись. На книжке, подаренной Глазьеву, я написал: «В знак примирения». Увы, реального примирения так и не произошло.

Глазьев просто потерял себя в политике. Именно поэтому он не раз декларировал, что уйдет в науку. В декабре 2007 года, состоялось своеобразное прощание, когда Сергей Юрьевич представил в Думе свою книгу «Я просто выполнял свой долг». Из фракции на презентацию практически никто не пришел, журналистов мероприятие не привлекло, а сам Глазьев был печален и, казалось, торопился уйти. Я спросил его о продолжении проекта «Родина». Глазьев ответил, что власть взяла все наши разработки, и нам уже ничего не остается, как только следить за их реализацией. Я не согласился. Ведь кроме некоторых экономических деталей, власть с нами не имела ничего общего. Представителям «верхов» можно было бы говорить снова и снова: «Вы, дядечки, разбойники и самозванцы».