Страница 25 из 36
Другой пример – попытка создать фракцию во фракции, некую «группу законодательных инициатив». Около десятка депутатов фракции «Родина» согласились послушать, что же предложит Глазьев. Он предложил поработать. Но тут же сам в одном из интервью объявил, что политика ему наскучила, и он обнаружил в себе новый прилив любви к науке, которая выгодно отличается от «сидения на задворках Думы». Выходит, поработать должны депутаты, а если у них получится, Сергей Юрьевич благосклонно согласится присвоить результаты труда.
В 2007 году под занавес избирательной кампании Глазьев снова объявил, что уходит в науку. Но при этом ожидал значительного поста, будто бы обещанного ему в Кремле. Не дождался ни поста, ни места в политике. Только звания самого цитируемого экономиста России. Это был прощальный подарок. Остальные приберегли на потом – когда заброшенность заставила Глазьева смирить гордыню. Тогда ему дали и должность, и звание академика.
Страстно хотел Сергей Юрьевич заручиться поддержкой Сергея Бабурина – лидера одной из блоковых партий, немало сделавших для победы «Родины». Когда Глазьев оказался не в силах предъявить убедительные аргументы, он провел съезд своей так и не развившейся в нечто значимое организации, где попустительствовал оскорбительным нападкам на Бабурина. Глазьев глазом не моргнул, когда в его присутствии Бабурина назвали «негодяем, вне всякого сомнения». Когда же давний соратник Бабурина Николай Павлов встал на защиту своего друга и лидера, объясняя перемены во фракции «Родина» политическим размежеванием, а не предательством, ему закричали из зала «Иуда!». Глазьев снова остался безучастным. Позднее мне пришлось много жестких слов сказать о Бабурине. Но пример глазьевской безучастности мне всегда претил.
Глазьев – не боец. За него должны воевать другие. Самому же Сергею Юрьевичу больше импонируют публичные лекции среди поклонников – чисто артистическая роль. Причем сольная.
Истинное политическое лидерство может иметь только корпоративный характер. Этого Сергей Юрьевич так и не понял. А Дмитрий Олегович понял. Его организационная работа во фракции была направлена именно на складывание корпорации, а не группы поклонников. Там, где Глазьев ровным счетом ничего не делал, Рогозин налаживал человеческие отношения и профессиональные контакты. Глазьеву скучна была эта рутина, он мог иметь дело только с верноподданными. Но уровень политиков, в отличие от начала 90-х годов ХХ века, существенно изменился. Теперь приходится иметь дело с личностями (именно так и сложилась фракция «Родина», в этом было ее нестойкое своеобразие и отличие от других политических сил). А значит, лидер обязан был быть «слугой всем» – ведущим организационным началом.
Глазьев выпал из гнезда «Родины». И это на какое-то время благотворно сказалось на развитии политического проекта «Родина». Проект начал обретать черты общенациональной перспективы. Судьбе было угодно склонить чашу весов в «Родине» в пользу Рогозина. Глазьев не смог бы терпеть вокруг себя самостоятельной позиции, не смог бы стать организатором (как не стал им ни в одном политическом проекте), загубил бы «Родину». А Рогозин поучил шанс превратить «Родину» из случайности в закономерность – в фактор политического процесса, набирающий вес и значимость для грядущих политических баталий. Не его вина, что «Родине» была объявлена тотальная война. Мы не были готовы к тому, что в России будут так стремительно свернуты политические свободы, начнутся репрессии, полицейский произвол и беззаконие в судах. Рогозин «Родину» спас. Спас от Глазьева. Но не в его силах было спасти ее от костоломной машины тиранического произвола.
Нарциссизм – болезнь политиков, подхваченная ими в период «демократизации» нашей страны. Те, кто вошел в политику в начале 90-х и был заметен среди сонмищ депутатов, министров, публицистов, экономистов, юристов – в общем, все, на кого хотя бы на короткое время упал луч общественного внимания и журналистского любопытства, были поражены вождистским комплексом наполеончиков. Те, кто поумнее, конечно умели скрепиться и временно не показывать своего пренебрежения к окружающим. Но стоит обществу вновь испытать любопытство к некогда известным персонам, как они тут же превращаются в прежних наполеончиков. Так произошло с Глазьевым в конце 2003, а с Бабуриным – в середине 2005.
После того «отлупа», который Глазьев получил от покинутой им собственной дружины, казалось, ему надо было бы задуматься о своем месте в истории. К тому же склоняло и позорное место на президентских выборах. Все-таки эти выборы, при всей их фальши, достаточно однозначно показали: если Путин плохой президент, то Глазьев даже и на месте руководителя партии или думской фракции никуда не годится. Стоит ли при таких кондициях лезть в президенты, да еще по головам недавних соратников?
Способный к рефлексии человек, вероятно, на месте Глазьева несколько снизил бы обороты, постарался, чтобы его нелепое поведение отошло в прошлое и позабылось. Но нет, Глазьев стал городить свое движение «За достойную жизнь» и путаться под ногами партии «Родина» на региональных выборах, выставляя в противовес «вторые Родины». К сожалению, в этом активно участвовали региональные отделения «Народной воли», которые Бабурин дал полную свободу действовать по своему усмотрению.
Конечно, никакой «достойной жизни» не получилось – просто в силу совершенно очевидной неспособности к какой-либо организации. Но сами региональные выборы дали Глазьеву трибуну, придвинутую к нему вместе с телевизионными камерами и микрофонами. И Глазьев самозабвенно поносил своих вчерашних соратников, отнимая у них голоса – в пользу хозяев камер и микрофонов. Глазьев стал куклой, игрушкой в руках «партии власти», которая всерьез испугалась «Родины» и была рада-радешенька, что против «Родины» выступает ее бывший лидер. Да еще с такими залихватскими обвинениями.
С началом нового цикла региональных выборов у Глазьева началось и новое обострение ненависти к «Родине». Вот что он говорил 16 сентября 2004 года тулякам, где «Родина» и «Засечный рубеж» образовали мощный блок:
«Я приехал объяснить избирателям, что блок «Родина», к сожалению, на федеральном уровне в ходе президентской кампании был подвергнут сильнейшему давлению Администрацией Президента. В нашем блоке нашлись предатели – это Партия российских регионов, которой руководит сегодня господин Рогозин. За политическое предательство, за то что они разрушили избирательный блок «Родина» в самый критический момент участия в президентских выборах, Администрация Президента попросила Министерство юстиции помочь партии «Российских регионов» переименоваться в партию «Родина». И, к сожалению, святое для каждого русского человека слово «Родина» сегодня пошло в продажу, пошло в тираж. Через эти грязные руки идет распродажа просто названия. (…) За политическую услугу, которую господин Рогозин оказал Путину в ходе президентских выборов, разрушил блок «Родина» и развалил практически всю нашу политическую коалицию в ходе выборов президента, мешая мне представлять избирательный блок на президентских выборах… Так вот за это политическое предательство одна из партий, одна из 40 организаций, входящих в блок «Родина», от Минюста получила подарок – называться партией «Родина». И здесь происходит то же самое. Некий самозванец господин Самошин называет себя представителем «Родины», представляя на самом деле партию «Российских регионов», которая переименована в партию «Родина» для того, чтобы обмануть избирателей. Поэтому я имею долг объяснить нашим избирателям, что та Лжеродина, которой руководит Самошин никакого отношения к избирательному блоку «Родина» не имела никогда и не имеет. К сожалению, такие Лжеродины сегодня появились во многих регионах, не только в Тульской области, но и в Иркутской области такая же ситуация, в Псковской области и т.д. И везде мы видим одну закономерность: Партия российских регионов, переименованная в партию «Родина», почему-то передает слово «Родина» самым богатым людям в регионах. Здесь господин Самошин, известный своими возможностями. В Псковской области это господин Беляев – бывший соратник Чубайса по приватизации, в Иркутской области это один из ставленников местной администрации. Т.е. там, где деньги, там слово «Родина» начинает продаваться.