Родина против бесов

То, что произошло путем келейного сбора подписей под давлением Администрации Президента, это подленькая такая, гнусная попытка произвольным образом, с нарушением закона перехватить лидерство во фракции. Я не собираюсь участвовать в этой возне, и не буду ни на кого жаловаться. Фракция разберется после выборов. Валентин Иванович Варенников от нашего общего имени фракцию соберет на заседание, на котором открыто, в присутствии всех членов фракции вопрос о состоянии дел фракции будет рассмотрен. Но хочу подчеркнуть специально, что проблема, с которой мы столкнулись во фракции "Родина", – это не внутренний конфликт. Нельзя это интерпретировать как конфликт между Глазьевым и Рогозиным, например. Нет никакого конфликта. Есть просто использование грязных приемов со стороны Администрации Президента в целях моего смещения с поста руководителя фракции. Судя по тому, с какой интенсивностью это проводилось, какие методы при этом использовались, по всей видимости, это прямое указание господина Путина любой ценой лишить меня возможность занимать позицию руководителя фракции еще до президентских выборов. Именно поэтому в спешном порядке вызывали депутатов по одному, выкручивали им руки, заставляли ставить подпись. Как только собрали 21 подпись, побежали регистрировать в комитет по регламенту, потому что оставался один день работы Государственной Думы до выборов.

На этой неделе Дума находится на работе в регионах. Как только регламентный комитет получил эту бумагу, тут же прибежали плотники, пытаясь сорвать табличку руководителя фракции. Стоило мне покинуть здание Думы, как тут же опечатали кабинет и так далее. То есть это прямое административное вмешательство со стороны Президента во внутренние дела фракции "Родина". Это недопустимая, конечно, акция, которая является элементом кампании, направленная против меня лично со стороны господина Путина, поскольку, видимо, он боится проиграть.

В этой речи нет буквально ни слова правды. Ни о решениях блока, ни о позиции блоковых партий, ни о поведении самого Глазьева во фракции. Возможно, кому-то выкручивали руки и пугали. Я о таких фактах не знаю. Знаю о другом. Каждый ставил свою подпись под решением фракции по доброй воле. Жизни и здоровью это решение не угрожало. Я лично говорил со многими депутатами. Подписи ставились не без сомнений. Но они там появлялись. А кто не хотел ставить подпись, ее не поставил. Так, депутат Наталья Нарочницкая, с которой мы разговаривали по этому поводу полтора часа, сначала предпочла отложить подписание до разговора с Рогозиным, а потом уехала, так и не поддержав решение фракции.

Конечно, некоторые члены фракции с трудом переступали через свое нежелание ссориться и с трудом вникали в причины такого решения. Многие просто не знали о художествах Глазьева за рамками публичной политики. В то же время и сторонников Глазьева, кто готов был идти с ним до конца, во фракции были единицы. Именно они и разжигали скандал, стремясь придать ему максимальную публичность. Характерна риторика Глазьева. Когда я позволил себе нечто подобное, жестко оценив его действия как "бесстыдство" и разместив публикацию на одном из интернет-ресурсов, на меня обрушился целый поток оскорблений.

Оценивая деятельность Глазьева как политика и его роль в патриотическом движении, можно сказать, что он нанес движению колоссальный урон – прежде всего тем, что снова отбросил его на обочину, превратил в маргинальное. Вместо того чтобы реально работать над реализацией программы блока и укреплением рядов патриотов, Глазьев решил «делать себя», рискуя за счет блока в целом. Когда же блок отказался от такого риска, Глазьев его предал и создал параллельные структуры, превращаясь в вождя толп. Тем самым он угробил договоренности о включении членов руководства блока в правительство.

Получилось, что вместо национально-патриотического или хотя бы коалиционного правительства Путин сформировал очередное «временное правительство». Посмотрев на то, что делается в «Родине», президент понял: здесь для него нет надежной опоры. Уйдя от соучастия в партии бюрократии «Единая Россия», не пригласив ее в свою избирательную кампанию, Путин, тем не менее, не смог найти в лице «Родины» новой команды политических союзников. Ему снова пришлось рассчитывать только на себя. И в дальнейшем он предпочел опираться на «эффективных менеджеров», чем иметь дело с не способными к договору патриотами. Он больше не пошел на сближение с «Родиной», а одна из кремлевских башен, расценив это как сигнал к уничтожению «Родины», атаковала ее всеми силами государственной власти. И Путин не стал защищать «Родину». Он ее боялся как сильного противника. И был удовлетворен ее разгромом.

Мы имели бы совершенно иную политическую реальность, если бы Путин увидел блок «Родина» единым, а на его лидеров мог бы рассчитывать как на своих единомышленников. Наблюдая скандал в блоке и циничное нарушение всех договоренностей, Путин уже никак не мог рассчитывать, что эта команда сложилась и готова к боям. За одним предателем могли появиться и другие. Даже Геращенко теперь выглядел ненадежно, и Путин не стал предпринимать усилий для его поддержки при разбирательствах в ЦИК.

Утрата поддержки президента привела к тому, что блок фактически лишился возможности выдвигать своих кандидатов на выборах всех уровней – того права, которого он добился на выборах парламентских. Фракция «Родина» была придавлена в Думе действиями административного аппарата, обрадованного, что «родинцы» потеряли президентское покровительство.

Можно как угодно относиться к Путину, но Глазьев как альтернатива Путину со стороны патриотов не проходил – совершенно не годился ни по деловым, ни по морально-этическим качествам. С Путиным тогда еще можно было связывать какие-то надежды, а с Глазьевым – только иллюзии, что бунтом и авантюризмом можно чего-то добиться.

Глазьев сжег все мосты. У нас был шанс реализовать программу блока уже в 2004-2005, но она пошла в ход позднее и в сочетании с репрессиями против блока. У нас был шанс превратить Путина из либерала в патриота. Но амбиции Глазьева сорвали эту возможность. Глазьев сжег наши мосты.

«Родине» так и не удалось стать «спецназом президента», восстановить свою репутацию в глазах избирателей и свой организационный потенциал. После тех ударов, которые нанес ей Глазьев, «Родина» пошла дальше без него. Нежелание Глазьева признавать свои ошибки, дало в руки оппонентам из чужого лагеря и маргинальным скептикам из лагеря патриотов возможность беспрерывно поносить «Родину», выдумывая о ней самые причудливые небылицы или пользуясь теми грязными выдумками, которые в большом количестве на информационный рынок стала выбрасывать Администрация Президента.

Судьба политика всегда проходит через испытание поражением. Поэтому политик должен уметь как предъявлять свои амбиции, так и смирять их, порой начиная все сначала. Увы, в России много тех, кто разбит поражением как параличом – впадет либо в бездеятельность, либо в маразм. В первом случае ожидает, что о нем вспомнят и призовут, во втором – командует фиктивными армиями, от которых след простыл.

Сергей Юрьевич из всех средств политической борьбы избрал брюзжание и выдумывание для своих бывших соратников оскорбительных определений. Для Дмитрия Рогозина, которого всего несколько месяцев назад он превозносил в своих публичных речах, теперь Глазьев нашел удачное, на его взгляд, оскорбление: «кукушонок». Мол, вытолкал Дмитрий Олегович из гнезда под названием «Родина» других птенцов. И сделал это, будто бы, по прямому указанию Кремля. Сам Глазьев в этой образной истории выглядел обиженным желторотиком, которого лишили родного дома. Он-то просто хотел полетать вокруг, разбежавшись по головам своих соратников, а эти соратники его обратно уже не впустили! От упадка внимания публики и от вида скептических затылков отвернувшихся соратников в Глазьеве было все больше озлобленности.

Понятно, почему Глазьев стремится оскорбить своего преемника на посту руководителя фракции. Но как понять постоянные оскорбления в адрес тех, кого сам же Глазьев пробовал каким-то образом вернуть в сферу своего влияния? Без указания имен говорилось, что в Кремле многим членам фракции обещали ордена и запугивали. Каждый волен принимать это на свой счет. Но был ли хоть один депутат-глазьевец подвержен давлению (как выражается Глазьев, «грубому, циничному, хамскому»)? Таких данных нет, Глазьев их не сообщал, никто об этом не говорил даже намеком.