Родина против бесов

Одной из существенных, по моему мнению, потерь был срыв объединения с Русским общенациональным союзом Игоря Артемова. 31 января 2004 года в кабинете Рогозина мы с Игорем довольно долго обсуждали участие РОНС в формировании новой партии на базе Партии российских регионов. Казалось, взаимопонимание было полное. Организации РОНС были приглашены на февральский съезд ПРР, на июнь планировалось их активное участие в создании новых и укреплении старых региональных отделений ПРР. Но наши друзья очень скоро откочевали в штаб Глазьева, так и не объяснив причин отказа от достигнутых договоренностей.

В борьбе за единоличное лидерство Глазьев потерял ориентиры. Недавние соратники стали для него чужими. Несогласие с его позиций трактовалось как отступничество. Своими для Глазьева считались только те, кто верил в Глазьева-президента, Глазьева-спасителя, Глазьева-умницу. Полагая, что тем самым он ведет толпу и своих почитателей, Глазьев оказался в толпе собственных «бабьих батальонов». Ему для душевного равновесия нужен был зал почитателей, голосующих по его сигналу и зачарованно внимающих его речам, а не ответственность перед миллионами избирателей. Поэтому его душевное равновесие обернулось дестабилизацией блока. Пытаясь единолично решать судьбу блока «Родина» и фракции «Родина», нарушая достигнутые договоренности и продемонстрировав неумение учитывать иные мнения, Сергей Юрьевич дискредитировал себя как лидер.

Вирус «Товарища» не отпустил Глазьева. Чтобы снова стать «Товарищем», Глазьеву необходимо было восстановить единоличное лидерство. Для этого по его наущению в регионах начали формироваться разного рода самозваные организации, бравшие имя блока. Глазьев решил взять этот процесс под контроль, предложив ВС дезавуировать любых самозванцев. Но себя самозванцем он считать не мог, полагая, что лидер блока имеет право на любую инициативу.

Глазьев нанес «Родине» самый тяжелый удар из всех, что обрушивались на нее за всю последующую историю. Он подставил «Родину» под удары кремлевских пропагандистов, к которым «Родина» не была готова. Действиями против Геращенко, Шпака, Рогозина, Бабурина он ослабил блок. Формированием одноименной блоку организации под собственным единоличным руководством он расколол наших сторонников среди избирателей. Попытками разрушения блокообразующих партий – прежде всего «Народной воли» и СЕПР – он фактически вынудил Партию российских регионов взять на себя лидерскую миссию и стать «Родиной».

В условиях фактической измены Глазьева сопредседатель блока «Родина» Дмитрий Рогозин должен был взять ответственность на себя, чтобы не разбазарить хотя бы часть того доверия, которое было получено от избирателей в декабре 2003 года, чтобы уберечь коалицию личностей, образовавшую совместный политический капитал, от немедленного распада.

Сопротивление расколу

В партии «Народная воля» глазьевская версия с его мнимым выдвижением от «Родины» оказалась приемлемой. Потому что сама партия была составлена из трех частей – Российского общенародного союза (С.Бабурин), союза «Реалисты» (Н.Жукова) и остатков организации «Спас» (РНЕ и другие). Внутренняя интрига между представителями этих движений привела к тому, что еще во время выборов возникли конфликты, связанные с попытками объявить «Народную волю» распавшейся. Когда глазьевские поклонники накануне партийного съезда устроили телефонную войну в «Народной воле», их ложь попала в питательную среду. Через год те же люди работали над тем, чтобы новый съезд НВ не принял решения об объединении с «Родиной» в одну организацию.

На съезд 10 февраля 2004 года «народовольцы» приехали с убеждением, что теперь лидером национально-патриотического движения является Глазьев. Глазьев закрепил это заблуждение тем, что объявил себя выдвиженцем блока «Родина», Высший Совет которого, будто бы, рекомендовал ему выдвигаться на президентских выборах в качестве независимого кандидата.

Глазьев выступал исключительно на телекамеры и исключительно с позиций кандидата в президенты. На НВ ему, в сущности, было наплевать. Он излагал свою программу. Ни слова о блоке, ни тени сомнения в правильности своих действий. Глазьев заявил, что Высший Совет блока рекомендовал ему выдвигаться на выборы самостоятельно для подстраховки на случай отказа в регистрации В.В.Геращенко. Яростную поддержку этой позиции оказали Павлов и Глотов. Они повторили ту же дезинформацию.

Печально, что не опроверг их и Бабурин. Он никак не возразил, когда его проект решения съезда был дополнен по инициативе Глотова двумя пунктами: 1) что «Народная воля» поддерживает

Глазьева на выборах президента; и это, как было сказано в решении, находится в полном соответствии с решениями ВС, 2) что предлагается создание единой национал-патриотической партии, а если блоковые партии не пойдут на это решение, то НВ сама объявит себя «Родиной». Жалею, что не попытался вклиниться в обсуждение и не высказался по этому поводу. Я был просто к этому не готов. Все решения были для меня внезапными, никакого сценария противодействия никто не разрабатывал.

Геращенко все еще во фракции «Родина»

Рогозин выступил на съезде с предложением оставить Глазьева наедине с его решением баллотироваться. Предлагалась последовательная работа во фракции и постепенное сближение партий. Отражая общее настроение, Рогозин вновь осудил создание ООО «Родина». Но этот факт явно раскольничьего свойства, инспирированный Глазьевым, почему-то не стал поводом, чтобы предъявить ему претензии со стороны делегатов съезда НВ. Вероятно, делегаты полагали, что лидера надо и пожурить, и поддержать – тогда с ним удобно будет работать.

Выступление Рогозина всем было по душе, но шло вразрез с настроем обрести для «Народной воли» безусловного лидера, стоящего над внутрипартийными интригами и даже составляющего конкуренцию действующему президенту. «Народная воля» тем самым получала финансы и обособленную от блока избирательную кампанию, в которой наращивала силы. Кроме того, в тайной интриге Бабурин, формально выступавший против выдвижения Глазьева, получал преимущества перед Рогозиным. В недрах его партии внутренняя оппозиция подавлялась, а Рогозин утрачивал потенциал лидера, объединяющего своим авторитетом все три блокообразующие партии.

Ставка на Глазьева в «Народной воле» осталась для меня загадкой. Бабурин не поддерживал участия Глазьева в избирательной кампании и единственный выступал против участия блока в президентских выборах. Но на съезде, казалось, все переменилось. «Народовольцы» как будто включились в борьбу за захват результатов победы блока и вели себя совершенно вызывающе. Они не вняли выступлению Рогозина, который предупреждал, что все решения блок должен принимать консолидированно, а частные решения партий могут лишь оформлять решения единственного органа блока – Высшего Совета. Нет, «народовольцы» уже не хотели иметь над собой какой-то внепартийный орган. Они отрекались от блока и надеялись, что именно им будет представлена возможность осваивать средства, выделяемые на избирательную кампанию Глазьева.

Меня сильно удивила позиция Николая Павлова, который всегда был ближе к патриотическому крылу и критиковал «левые» уклонения в блоке. Не раз Николай Александрович высказывал поддержку моим взглядам. Но потом по непонятной мне причине он пошел за Глазьевым и стал повторять за ним, что участие Глазьева в выборах президента санкционировано блоком. И яростно наскакивал на соратников по фракции, которые, будто бы, собирали подписи за отстранение Глазьева от руководства фракцией в коридорах и под нажимом Администрации Президента. Почему-то воля большинства фракции показалась ему ничтожной. Наконец, в своей газете «Время» Павлов дал слово какому-то странному комментатору, который попытался опровергнуть доводы моей статьи о позиции Глазьева, переврав все, что только можно, и оспорив то, что я никогда не утверждал. Соблазны, исходящие от Глазьева, оказались сильнее доводов рассудка и соображений нравственной чистоплотности.