Чаша и Меч

Внезапное громкое "Каррр" за окном заставило ее вздрогнуть. И снова, только чуть тише:

- Каррр!

Берсерк вопросительно посмотрел на Фрейю.

- Это вОроны. Я их накормила пару раз. Кажется, им понравились мои тефтельки.

- Откуда вОроны в городе? - Фенрир говорил, кажется, сам с собой.

Внезапно он встал и быстро прошел к входной двери.

На тротуаре, прислонившись спиной к капоту Хаммера, стоял высокий худощавый и широкоплечий мужчина. Рассмотреть его лицо было проблематично из за большой неопрятной бороды. Глаза и лоб скрывал низко надвинутый капюшон куртки. Сейчас вся его борода была покрыта инеем - вероятно, бедолага долго пробыл на морозе.

Берсерк потянул носом. Судя по тому, как при первом же вдохе слиплись ноздри, мороз был градусов двадцать, если не больше.

- Принимают ли в этом доме путников на ночлег? - Голос, доносящийся из недр бороды, казался не менее хриплым, чем воронье карканье.

Только человек мог отказать бездомному в еде и тепле в такую ночь. Фенрир не был человеком.

- Будь моим гостем, эээ...

- Вотан. Зови меня Вотан, - произнес незнакомец, поднимаясь по ступеням.

Теперь в свете фонаря было ясно видно - одного глаза у парня не хватает, и его недостаток замаскирован черной повязкой.

- Говорят, здесь готовят отличные фрикадельки, - тихо добавил он.

Фенрир удивленно обернулся на Фрейю. Девушка в ответ развела руками - этого мужчину она до сегодняшнего вечера не видела и не знала.

Когда с тефтельками было покончено, берсерк достал из шкафа стаканы и бутылку Абсолюта - для Фрейи это было сигналом, что ей пора уходить из-за стола. Оставив на диване в гостиной подушку и плед для гостя, она тихо поднялась наверх, разделась и нырнула под одеяло.

Отсюда, со второго этажа, мужские голоса казались тихим, невнятным бормотанием. Постепенно они превратились в равномерный шорох волн, в ровное гудение ветра и, сама того не заметив, девушка уснула.

Проснулась она от внезапного толчка. Матрас кровати под ней прогнулся, тяжелое тело опустилось и вытянулось рядом.

- Ты что... что случилось?

Она быстро села и судорожно прижала к груди край одеяла.

- Ничего не случилось, - ворчливо ответила ей темнота голосом Фенрира. - Не ложиться же мне вместе с Вотаном. Спи... - и уже тише: - не трону.

Дождавшись, когда его дыхание станет тихим и ровным, девушка выскользнула из-под одеяла, бесшумно открыла нижний ящик комода, где лежали теплые мужские вещи и достала оттуда деревенской вязки носки и толстый свитер.

Фенрир даже в лютый мороз ходил в тонкой куртке, а этому бездомному бедолаге теплые вещи наверняка понадобятся. Молясь, чтобы не заскрипела ни дверь ни половицы, она спустилась вниз и оставила вещи на подлокотнике дивана. Гость лежал, задрав бороду к потолку и мерно похрапывал.

Храп не прекратился, ни когда она на цыпочках возвращалась к лестнице, ни когда поднималась наверх. Дождавшись, когда дверь наверху закроется, гость встал с дивана и подошел к окну.

- Выходи, - тихо сказал он.

Темнота за стеклом заклубилась серым сгустком тумана, помутнела и сформировалась в отчетливую фигуру. Казалось, на одноглазого с той стороны стекла смотрит Фенрир. От настоящего его отличали лишь шрамы, змеящиеся по правой половине лица.

- Назови мне свое имя. - Голос Вотана звучал мягко, но в том, что это приказ, сомнений не было.

И отражение склонило голову:

- Хокон, сын Хокона.

Одноглазый вернулся на диван и до самого утра смотрел в потолок, безмолвно и неподвижно. За час до того, как по улицам Розенгарда должны были проехать молочные и хлебные фургоны, он встал, усмехаясь в усы надел теплые носки и свитер и покинул дом Черного Фенрира.

Тут же над его головой раздалось хлопанье крыльев. Он поднял голову к небу, на котором уже померкли ночные звезды и произнес:

- Хугин, Мунин (35), мы идем в Уппсалу.

(34)Бальдр - сын бога Одина, самый добрый и красивый из богов германо-скандинавской мифологии

(35) Хугин и Мунин - Думающий и Помнящий - имена священных вОронов бога Одина.

ГЛАВА 15

Фенрир сказал, что новый пароль на ноутбуке она вычислит без труда. А еще он сказал:

- Я уже понял, что если тебе что-то не дать сразу, ты подождешь, когда я отвернусь, и возьмешь сама.

Он был прав в обоих случаях, и все же девушка была удивлена, войдя в операционную систему после первой же попытки. Достаточно было набрать "Фрейя" и вуаля.

В любом случае, успокаивала мысль, что он не будет препятствовать ее общению с братом. С другой стороны, в целях предосторожности это общение ограничивалось посещением его странички и осторожным контактом через теневой сайт.

У Орвара жизнь кипела ключом: налаживание сязей с другими стаями, налеты на драгдилеров, создание собственной сети информаторов, планирование и стратегия. Фрейя догадывалась, что брат сумел подключиться к городской системе видеонаблюдения, а кое-где и расширил ее за счет установки собственных камер. На всех видеозаписях он выглядел бодрым, веселым и злым.

А она погружалась в ежедневную рутину. К работе на кухне Армии спасения прибавились дежурства в медпункте. На скуку и отсутствие занятости жаловаться не приходилось, особенно после того, как выяснилось, что она умеет заговаривать кровь и снимать болевой шок - Улла и молодой энтузиаст-доктор с готовностью поверили ее рассказу о бабке - деревенской знахарке и способностям, передающимся от поколения к поколению, и готовы были загрузить ее работой на круглосуточной основе.

Леча обморожения у бездомных, зашивая ножевые раны у малолетних бандитов и штопая бесконечные порезы у работающих на улице "девочек", она конечно чувствовала себя полезной и востребованной, но с каждым днем все лучше и лучше понимала Фенрира.

Он не пытался отговорить ее от работы, просто сказал однажды:

- Этот мир уже не спасешь.

- Но можно попробовать сделать его не таким опасным, более... спокойным, наверное.

- Хочешь покоя, носи с собой ствол. Это первое правило жизни в Розенгарде.

- А второе?

- Второе? - Берсерк на секунду задумался. - Не подставляй вторую щеку. Потому что по ней ударят уже бейсбольной битой.

Странно, она могла разговаривать с ним обо всем на свете. Даже отец иногда хмурился от ее вопросов, даже Орвар время от времени советовал его не лезть в мужские дела. А берсерк отвечал спокойно, только коротко. И еще казалось, что он знает ответы на все вопросы. Правда, Фрейю немного злило, что этими ответами часто были: "да", "нет" и "может быть".

Теперь вечера дома с Фенриром она воспринимала чуть ли не как самую приятную часть дня. Надо было только пережить первые несколько минут.

Когда он входил в дом, коротко здоровался и сразу поднимался на верх в душ, она настороженно ловила ноздрями оставляемый им шлейф разнообразных запахов. Иногда он пах порохом, чаще кровью, и почти всегда сексом. Это означало одно: он уже был с женщиной, и на сегодняшний вечер она в безопасности. В относительной, конечно.

Ни во что не вмешиваться, помнить о долге перед семьей, наблюдать, учиться и ждать - таковы были правила ее новой жизни. Но однажды Фрейя не выдержала. Возможно, она бы отвернулась и проехала мимо, когда Фенрир вез ее из медпункта домой, но они с доктором полдня провозились с молоденькой шлюхой из "Веселой лошадки", совсем девочкой.

Ее сильно покусал и порвал когтями пьяный эйги. Сутенер не захотел тратиться на врача, здраво рассудив, что девушка, у которой половина лица располосована на лоскуты, теперь сильно потеряла в цене и дальнейших вложений не оправдает, и отправил ее отлеживаться в комнату на чердаке, куда клиенты не поднимались.

Несколько дней в плохо отапливаемом помещении, без антибиотиков и медицинской помощи, и раны загноились, начался сепсис. А еще учитывая наличие внутренних разрывов... И это смиренное терпение, с которым доктор и Улла кололи, зашивали, промывали мелко дрожащее посиневшее тело с выпирающими ребрами... Видимо, любое зверство имеет шанс стать нормой, если дать ему немного времени.