Страница 14 из 18
– Вот, – вслух бесхитростно прокомментировал происходящее Зоркий Глаз, – пришел Гермесий и приволок с собой бабу, да еще и пьяную, как будто у нас своих баб не хватает.
– Э-э-э-э, дружище, – развязно ответил Гермесий, который, на мой опытный взгляд, больше играл пьяного, чем действительно был навеселе, – это не простая баба, а сама богиня любви и красоты Афродита, сиречь Венера, решила посетить вашу скромную компанию… – и он с наигранным восхищением воззрился на свою спутницу, предлагая и остальным выразить той свое почтение.
Однако никто не торопился этого делать. Видимо, хорошо усвоили, что пьяные женщины бывают непредсказуемы…
– Ничего венерического нам не надо, – немного неудачно пошутил Ара, за что тут же схлопотал подзатыльник от Дока.
– Да нет там ничего венерического, – тут же отозвался Гермесий, – то, что было раньше, Асклепий залечил еще в прошлом месяце, а нового пока не образовалось. Зато смотрите, какая женщина – какие ножки, талия, животик, грудь и прочие замечательные достоинства…
В ответ на эту тираду Гермесия раздалось такое громкое шипение, что, казалось, разом проснулся целый змеиный полк. На самом деле это женщины из разоренного тевтонами селения выражали таким образом свое крайнее неудовольствие столь наглыми происками залетной дамы, пусть она даже и три раза богиня. И моя Туллия тоже нарисовалась поблизости, поигрывая тяжелым молотком для отбивания мяса – наверное, из солидарности, потому что моей женщиной она больше не считалась (к моему облегчению). Бедная Афродита-Венера аж опешила, явно не ожидая от местных женщин такого «горячего» приема. Насколько я понимаю, ей как богине всегда и во всем был зажжен зеленый свет и расстелена красная дорожка, а тут у нее, понимаешь, вышел облом. Не хотят местные бабы отдавать ей своих мужиков, и все, пусть даже они для них только временные постельные партнеры. Как и у всех пьяных людей, которые от показного дружелюбия быстро переходят к лютой злобе, у богини начало наливаться кровью лицо, а в глазах и на кончиках пальцев заплясали небольшие фиолетовые молнии. Еще немного – и прольется чья-то кровь… Незаметным жестом я снял висящий на плече «Вал» с предохранителя, решив, что если здесь начнется что-нибудь такое эдакое, то я буду валить эту венерическую дамочку прямо на месте, а там – Бог не выдаст, свинья не съест. Судя по всему, мои парни приняли для себя такое же решение, потому что то тут, то там начали раздаваться характерные щелчки.
Быть бы этой Афродите, а заодно и Гермесию, фаршированными свинцом как украинское сало чесноком, но сидевшая рядом со мной Птица, проглотив очередную ложку гороховой каши, шепнула мне на ухо, чтобы я особо за наших дам не волновался, поскольку тут все у нее под контролем и эта Венера ни над кем не имеет никакой власти – богиня Анна она или нет, в конце концов.
Действительно, над нами, выходцами из других миров, местные божки не властны, потому что мы все – и «имперцы» и «федералы» – подведомственны другому, куда более могущественному божеству, а местный персонал в свою очередь подотчетен нашей Птице, которая с каждым днем все больше осваивает новую для себя профессию богини. Так что если эта Венера затеет бузу, то результат будет для нее плачевным.
И точно, стоило Птице щелкнуть пальцами, как молнии, плясавшие в глазах подвыпившей богини любви и красоты, пропали, и та превратилась в обыкновенную пьяную женщину с размазанным макияжем и растрепанной прической.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Птица, – так-то лучше. А теперь, если будет на то соизволение командира, давайте пригласим наших гостей за стол, чтобы они вместе с нами воздали должное искусству наших поварих.
Конечно же, я соизволил, и разом подобревшая Клавдия, вместо того чтобы огреть пьяненькую богинюшку своим черпаком по голове, тут же навалила ей в миску огроменную порцию своей гороховой каши и добавила при этом: «Кушайте на здоровье».
Гермес тоже получил свою порцию и уселся на бревно рядом со мной, бесцеремонно уплотнив мадмуазель Волконскую, которую он едва удостоил беглым взглядом, а место для несчастной Венеры-Афродиты расчистила Птица, заставив потесниться своих соседей. Мир в нашем лагере был восстановлен и все снова дружно застучали ложками. Судя по тому, с каким аппетитом бог с богиней уминали гороховую кашу – на той посиделке, где они перед этим набрались, было много выпивки и почти отсутствовала закуска. Теперь понятно, почему бабу так развезло.
– Угу, друг мой Серегин, – подтвердил мою догадку от души наворачивающий кашу Гермесий, – этот мерзавец Дионисий, хренов вегетарианец, из закуски предпочитает ставить только виноград. Это же уму непостижимо – закусывать вино виноградом!
– Конечно, – подтвердил я, – виноград в качестве закуски – это чистое извращение. Каша с овощами и бараниной при этом куда лучше. Не желаешь, ли друг Гермесий, порцию противопохмельного эликсира?
Тот даже в лице переменился и воскликнул, нечаянно толкнув при этом локтем в бок мадмуазель Волконскую:
– Ни за что, друг мой, ни за что! Боги, к твоему, вообще не испытывают никакого похмелья, ибо таково наше природное свойство. Твой же эликсир ужасно коварен, и как вы, смертные, можете только пить такой жидкий огонь? Стоило мне немного протрезветь и захотеть пить, как несколько глотков чистейшей родниковой воды снова отправили меня в алкогольный нокаут. И так было несколько раз, пока выпитая мною порция окончательно не рассосалась. А вот мерзавцу Гефестию – все как с гуся вода. Всю ночь он стучал молотом в своей кузнице, проклятый трудоголик, а наутро был свеж и чист, как будто вовсе и не пил вашей отравы. Так что уж извини, я пока воздержусь принимать твое предложение. Вот как только мне надоест моя вечная жизнь, тогда я сразу прихожу к тебе и напиваюсь до зеленых чертей.
– Хорошо, договорились, друг Гермесий, – ответил я, – как только возникнет такое желание – заходи, не стесняйся. Кстати, каким ветром вместе с тобой к нам занесло столь очаровательную даму? Что ей надо в обществе грубых мужчин, не расстающихся с оружием даже ночью, и неотесанных деревенских женщин, готовых в споре за мужика повыдергать сопернице патлы и выцарапать глаза?
– Какой ты недогадливый, друг Серегин, – укоризненно покачал головой Гермесий, – богиня любви к красоты могла явиться к вам только с одной целью – снять себе на ночь мужчину из вашего мира – как ты сказал, грубого и не расстающегося на ночь с оружием, то есть настоящего героя. Местные бессмертные ей уже приелись, ибо с каждым она делала это не раз и не два, а местные смертные все какие-то будто вареные, и не могут удовлетворить ее все возрастающих аппетитов.
– Знаешь, друг Гермесий, – ответил я, – все настоящие герои уже разобраны женщинами, и как ты уже, наверное, понял, без драки их не отдадут. Но… – я задумался, вспомнив про Антона, – у нас есть еще один мужчинка, правда, не такого высокого сорта, как мои парни, но совершенно одинокий, и, стало быть, совсем ничей.
Как оказалось, Венера-Афродита тоже прекрасно слышала наш разговор.
– Мужчинка, и при этом совсем ничей! – воскликнула он глубоким грудным контральто, которому позавидовала бы любая оперная дива. – Разумеется, беру! Заверните скорее и выпишите счет, мне надо идти…
– Нет! – сказал я, – на вынос не даем, будьте добры употребить его или здесь, или никак. Кстати, его еще надо уговорить, он ужасно скромный и застенчивый.
– Ах, какая прелесть, – всплеснула руками Венера-Афродита, – давайте же его скорее сюда, я его уже заранее люблю.
– В такие минуты она их всех любит, – пробурчал Гермесий, – зато потом главное – вовремя сбежать, чтобы тебя не задушили в объятьях или не прибил ревнивый муж.
– Это ты по своему опыту рассказываешь? – поинтересовался я.
– Ага! – кивком подтвердил тот, – молодой был, беспутный, польстился как-то раз на симпотную внешность пару тысяч лет назад, и потом очень долго жалел. Кукла – она и есть кукла.
– Ну хорошо, – в ответ кивнул я, – только мне хотелось бы знать, многих ли любовников своей любвеобильной женушки сумел пришибить ревнивец Арес?