Страница 56 из 80
- Я как девчонка... - прошептала она в запотевшее стекло кабины, в которое упиралась руками для равновесия, пока Соколов намыливал ее спину при помощи жесткой мочалки из люффы. От ее дыхания конденсат собирался в капли и стекал маленькими струйками по стене душевой кабины.
- Ты и есть девчонка. Только привыкшая рассчитывать во всем на себя и бежать от собственного рая, считая себя недостойной.
Ася кивнула, не находя аргументов, чтобы возразить. Глаза закрывались от усталости. Кажется, к концу купания она уже полностью погрузилась в сладкую полудрему. Смутно осознала, что Штейр развернул ее лицом к себе, растер по груди и животу ароматную пену геля для душа с запахом полыни и раскаленного на солнце песка.
Ей было хорошо в его руках и обволакивающей кисее властного мрака. О последствиях думать не хотелось. Даже когда он сжал ее подбородок и надавил на губы, которые то ли от полусна, то ли подсознательного подчинения покорно открылись навстречу пальцам.
- Никому не отдам, слышишь? - Сон был сладким. В нем эти слова совершенствовали эйфорию, а не вызывали опасения. - Ты моя. Полностью, без остатка... И лучше тебе с этим смириться, потому что в ином случае я тебя просто сломаю...
До чего же странные видения после такого крышесносного секса. Ася улыбнулась в своем ярком красочном сне. В царстве Морфея все иначе. Даже слова, которые напугали бы ее в реальности.
«Я хочу быть твоей полностью, без остатка», - повторила она в лицо персонажу своего сновидения перед тем, как окончательно рухнуть в сладостное забытье...
Глава 13
Ася даже не осознавала, насколько трогательно и вместе с тем эротично выглядит в его одежде на голое тело.
Тонкий, но вместе с тем очень теплый черный трикотаж пуловера был практически зеркальным отражением ее платья, только в мужской версии. Длинные рукава все время сползали вниз, не желая удерживаться на запястьях. Он доходил ей до середины бедер. Именно поэтому, рискнув примерить пуловер, Ася не стала его снимать.
В нем было не просто тепло. Еще и комфортно. Тонкий аромат полыни, сандала и мускуса впитался в ее кожу после прошедшей ночи, и Ася неосознанно пыталась продлить его действие.
Широкий вырез при каждом движении обнажал ее плечо. Хорошо хоть, что сам Штейр пока еще не видит ее в подобном одеянии. Шерсть ощутимо кусала кожу даже через кружево развратного белья, которое этой ночью чудом уцелело под натиском неистовой страсти Соколова. Этой ночью…
Ася переступила с ноги на ногу, чувствуя, как щеки заливаются краской. От этого вполне безобидного движения в растертых стеночках влагалища отозвалась тянущая боль. Такая приятная и сладкая, как и покалывание шерсти. Определенно, ей уже начинала нравиться боль в некоторых проявлениях. Где-то она читала, что последователи ордена иезуитов намеренно занимаются самоистязанием. Эта мысль вызвала улыбку. Этой ночью для нее существовал один-единственный бог…
Девушка прислушалась к шуму воды в душевой, скрывая улыбку. Она без спроса взяла пуловер Соколова. Не ее вина, что рубашки не оказалось в пределах досягаемости. Те, что висели в шкафу, брать постеснялась.
…После жесткого, пусть даже смягченного лисьей шкурой, пола пробуждение в постели вызвало удивление. Девушка была бы рада проснуться где угодно в объятиях Штейра. И плевать, что дрова в камине, прогорев к утру, больше бы не согревали.
Самого хозяина дома рядом не оказалось. Она бы отправилась на его поиски, но то, что произошло между ними ночью, вызвало оцепенение во всем теле. К румянцу и желанию сбежать, натянув одеяло на голову от смущения и стыда, Ася привыкла. Это было ее обычное состояние с тех пор, как она столкнулась с Соколовым в клубе. Одна мысль, что ей придется опять посмотреть ему в глаза, еще и пойманной, так сказать, на месте преступления, рассыпала по спине крупицы ментолового озноба.
Свое платье, белье и сумочку Ася обнаружила рядом, на кресле. Все аккуратно сложено, буквально под линеечку. Привычка военных и тех, кто стремится к совершенству во всем. Все, на что она решилась, - это завернуться в простыню и, вздрагивая от каждого шороха, подкрасться к этому креслу, чтобы осторожно извлечь из сумки расческу, глазные капли и упаковку мятных леденцов. Щелчок кнопки на сумочке показался оглушительным. Но в доме по-прежнему царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и шумом ветра за окном.
Евтеевой тогда показалось, что еще глубокая ночь, но стрелки часов показывали полшестого утра. В конце января светает поздно. Опасаясь, что ее застигнут врасплох, Ася чересчур поспешно причесала растрепанные и спутанные волосы, поморщившись от тянущей боли в корнях. Этой ночью в Соколова реально бес вселился. Или хищный зверь. Кто бы это ни был, он сделал ее не просто счастливой, а вознес на небеса. Именно так, даже если и явился из полыхающей огнем преисподней.
Асе передался этот огонь, разгоревшийся в ее теле с такой силой, что чувственность, когда-то давно убитая и погребенная, возродилась, подобно Фениксу. Выстрелила по всем направлениям огненными стрелами, оставив трассерный след самого потрясающего удовольствия из всех существующих.
Этой ночью Ася испытала оргазм. Дважды.
Может, и правильно сделала, что избегала смотреть в глаза Соколову. Такое счастье мог даровать либо Бог, либо Люцифер. И для нее грань между обличиями добра и зла практически стерлась. Не стоило смотреть в глаза тому, кто завладел сознанием мужчины в те моменты, когда он без излишней нежности накручивал ее волосы на кулак, клеймил кожу отпечатками своих зубов, губ и пальцев, растирал ее изнутри неистовым вторжением, словно стремясь проникнуть в каждый уголок ее тела, до самого сердца! Она и сейчас ощущала при каждом вздохе фантомную пульсацию и жжение в глубине вагины, даже бедра непроизвольно сжимались, посылая сладкие разряды, опоясывая клитор и половые губы обручами искр удовольствия.
Если б Штейр застал ее в таком виде - обнаженную, растрепанную, с расческой в руках и идиотской, блаженной улыбкой на лице, точно б сквозь землю провалилась. Потому что этот мужчина умел читать по глазам, от него мало что удалось бы скрыть. Раскусив пару супермятных леденцов, которые заморозили арктической стужей ее язык и в гортань, девушка быстро закапала в глаза капли от покраснения. В том, что она не выспалась и белки затянула сосудистая сеточка, сомневаться не приходилось. Расческа застряла в спутанных волосах, и Ася раздраженно рванула ее вниз.
Ничего не скажешь, курс экстремальной красоты. От ледникового периода в полости рта начал бить озноб по всему телу. Ася потянулась к платью, прижала его к груди и поспешно вернулась в постель, под защиту теплого одеялка. Сейчас согреется и наденет.
И лишь после поняла, что это не ее платье. Это свитер Соколова. Была бы наблюдательнее, заметила б, что платье аккуратно висит на плечиках, повешенных на карниз.
Положить на место свитер и снять платье не успела. Послышался шум. Хлопок двери и легкий перезвон колокольчика. Сердце пропустило ощутимо сильный удар, замерло на миг, чтобы потом пуститься в танце азартной аритмией. Ася с удивлением осознала, что шаги Соколова узнает из тысячи других. И не потому, что он являлся хозяином этого дома. Каждый его жест, вздох и взгляд уже отпечатался в ее душе тем самым оттиском, который не сотрет ни время, ни расстояние.
Ася закрыла глаза,стараясь придать лицу выражение безмятежного сна, пряча улыбку игривой девчушки. У нее получилось, хотя в какой-то момент девушке показалось, что стук ее сердца слышен даже за пределами комнаты. Так волнительно оно колотилось, реагируя на присутствие Штейра. В теле и без того вспыхивали очаги сладкого огня, а бешеный ритм сердечка раздувал пламя еще сильнее.
Как она не улыбнулась и не заерзала, когда дверь открылась?
Мужчина остановился на пороге, и Ася кожей ощутила его пронизывающий, горящий огнем желания под обманчивым серым льдом взгляд. Тот самый, которому теплое одеяло не стало преградой. Девушке показалось, что сейчас он рывком сорвет его, обнажая ее тело. И впервые смущение вызвала не мысль о том, что он увидит ее полностью голой в приглушенном свете потолочной подсветки, а тот факт, что руки под одеялом ревностно прижимают к груди его свитер!