Бескрылый

Бандо закрыл глаза, когда понял, что сейчас переднее колесо «Крошки Линды» сцепится с задним колесом чёрного байка. Он гнал с закрытыми глазами, а столкновение всё не происходило, тогда глаза открыл и моргнул, потому что он проехал сквозь одноглазого и его байк. Буквально. Словно сквозь сгусток тумана.

Воля к победе доделала за Бандо всё остальное — он вырвался вперёд. Только в зеркале заднего вида по-прежнему продолжал дышать в затылок череп с тёмным провалом вместо глазницы.

— Исчезни, сволочь. Я победил, — выдохнул он и посмотрел вперёд, чтобы увидеть сплошную чёрную стену. Затормозил на рефлексах, хвост байка занесло. Бандо бухнулся на бок, пролетел по асфальту и остановился тогда, когда колёса упёрлись в стенку, которая вдруг пропала.

— Прожектор не работает! — долетело по каналу связи. Точно, тут ведь пост. Для полного счастья с неба хлынули потоки дождя.

Бандо попытался встать, но не смог — байк придавил ногу. Разбитый локоть и колено мешали выбрать подходящую точку опоры, чтобы немного приподнять мотоцикл.

Он оглянулся на дорогу, где полагалось быть одноглазому, но ничего не увидел из-за вспыхнувшего света, только ровное полотно шоссе, блестящее от воды. Видимо, прожектор всё-таки умудрились включить, но сейчас от этого было только хуже. Бандо кожей чуял, что одноглазый рядом, вот только увидеть его не мог.

— Свет вырубите!

— Что?

— Вырубите свет к чёртовой матери!

— Ты там живой?

— Нет, призраком разговариваю, свет гасите!

Бандо заткнулся, различив на блестящем полотне будто бы на миг мелькнувшую вмятину. Его взгляд заметался из стороны в сторону. Что это было? Что вообще это такое?

Вмятина появилась вновь. Ещё одна. Чуть ближе.

Потребовалась минута, чтобы понять, на что именно это похоже. На следы. К нему медленно шёл кто-то невидимый по мокрому полотну асфальта, покрытому тонким слоем дождевой воды. Капли падали с неба и покрывали это полотно морщинками. И кто-то наступал ногами, на миг тревожа водную гладь.

Догадаться, кто именно двигался к Бандо, было нетрудно.

Он опять попробовал высвободить придавленную ногу, но не смог. Правая рука плохо слушалась, а левой вообще пошевелить не удалось. Сломал, что ли…

Невидимый одноглазый неумолимо приближался.

— Какого чёрта? Я обогнал тебя! Ты проиграл, придурок! — сквозь зубы прорычал Бандо. Порывом ветра хлестнуло по глазам, а когда он открыл их, то увидел белый глаз слева и чёрный провал справа. И белые фаланги на протянутой руке, лишённой плоти.

— Чёрта с два… — Бандо шарахнулся назад, и кисть одноглазого поймала воздух.

С трудом Бандо дотянулся до шлема и резко опустил стекло. На внешней стороне стекла белой краской он сам нарисовал калаверас. И теперь на одноглазого смотрел с чёрного шлема белый череп, почти такой же, как половина его собственного, белевшая вместо лица.

Одноглазый застыл, потом повернул голову влево, вправо, выпрямился. Он смотрел на Бандо так, словно тот вдруг исчез.

«И когда смерть посмотрит на него, увидит череп, тогда решит, что он уже мёртв, и его не нужно забирать», — всплыли в памяти слова о предназначении калаверас.

Одноглазый повернулся спиной к Бандо и зашагал к своему байку. А Бандо только теперь сообразил, что прожектор погасили, поэтому он и видит одноглазого. Взгляд зацепился за спину, облитую дождём. И Бандо наконец смог разобрать полустёртое лого на куртке. Лого «легионеров», то самое, которое он приказал закрасить. И нашивка чуть ниже.

Теперь он знал, кто такой одноглазый и откуда он взялся. Ответ всё время плавал на поверхности.

В газетах писали, что «старший» оказал сопротивление. Стрелял из пистолета по полицейским. Те открыли ответный огонь. Одна из пуль попала в правый глаз, другая — в бак мотоцикла. Писали, что тело «старшего» наполовину сгорело прежде, чем успели погасить пламя.

И он вернулся за тем, кого винил в своей смерти? Глупо, но похоже на правду. И по времени совпадало всё: знак, предупреждение и последствия.

Одноглазый перекинул ногу через байк, завёл и поехал вперёд — прямо на Бандо. И рассыпался чёрной пылью, едва коснулся руки Бандо передним колесом. Рассыпался, потому что для него Бандо был уже мёртв, ведь вместо лица у Бандо белел череп.

========== 17 ==========

Ночевать пришлось в больнице. Опять. Врачи смотрели на него с неприкрытой тоской в глазах.

Наложили гипс на левую руку и ногу, перевязали разбитый правый локоть и правое же колено и пустили к нему Цуцумото. Только этого не хватало, потому что Цуцумото немедленно высказал всё, что думает об умственном состоянии Бандо.

Он выслушал длинную тираду с закрытыми глазами, после чего выразительно указал на дверь. Цуцумото жест проигнорировал и уселся возле койки.

— Ну и как оно?

— Жутко.

— Испугался?

— Не особо, но увидеть ещё раз не горю желанием. Особенно противно, когда не можешь понять, то ли глаза тебе врут, то ли зеркало. Надеюсь, всё закончилось.

— Закончилось, — уверенно отрезал Цуцумото.

— С чего ты взял?

— Сэндо и Ямадзаки раз десять потом проехали через тоннель — ничего.

— Вот идиоты…

— Ты сам не лучше.

— Лучше.

— А, ну да, ты, конечно, лучше всех.

Бандо приоткрыл глаз, озадаченный столь быстрым согласием.

— Для меня ты — лучше всех, — хмыкнул Цуцумото и заботливо поправил подушку. — Как рука и нога? Нормально? Чёрт бы тебя побрал… То рёбра, то руки и ноги… Ты хоть иногда случаешься в целом виде?

— До недавнего времени почти всегда случался. После того, как ты повадился бродить рядом — только в таком виде вот и бываю.

— Хочешь свалить вину на меня?

— На кого-то же надо.

— Ладно, тогда вали на меня — переживу. — Цуцумото кончиками пальцев погладил повязку на правом локте и грустно улыбнулся. — В любом случае, хорошо, что с тобой ничего не случилось. Не представляю, что ты там видел, но я бы точно не хотел оказаться рядом.

— А как же твой боевой азарт?

— Это другое. Когда видишь противника и знаешь, что он настоящий…

— Хочешь сказать, что одноглазый был плодом моего воображения?

— Нет. Не так. Просто… это разные вещи. Мне уже нехорошо, когда вспоминаю ту чёрную стену, взявшуюся из пустоты. Нафиг.

— Теперь уже точно нафиг. Ладно, спи лучше.

Бандо вновь прикрыл глаза и сделал вдох. Удушья не было. Даже немного не по себе. Он привык задыхаться время от времени. Как Риндаман говорил, словно птица с отрезанными крыльями, которой инстинкт приказывает лететь, а она не может. Потому что крыльев нет, хотя быть должны.

Крылья, в общем-то, не выросли, и летать Бандо по-прежнему не мог, просто казалось, что именно сейчас он смог бы немного выше подняться. Даже без крыльев. Если послушать Риндамана, то означало это лишь одну из немногих побед над главным врагом — самим собой. Знать бы ещё, где состоялось это сражение и как удалось победить.

Цуцумото спал рядом, уронив голову на койку. Косички щекотали ладонь Бандо.

Тепло…

========== 18 ==========

На ежегодный сбор Бандо уехал с тяжёлым сердцем. Тревожило какое-то недоброе предчувствие. Нет, нога и рука зажили, слушались хорошо, да и вообще ничто лично его не беспокоило. Но гнетущее предчувствие не давало покоя. Даже во время заездов удавалось с трудом сосредоточиться. И за всё время Бандо ни разу не смог проехать с закрытыми глазами по хорошо знакомой дороге. Пробовал пару раз — и не смог. Это вообще ни в какие ворота уже не лезло.

Цуцумото знал, когда Бандо должен вернуться. Знал, но не пришёл встретить. И на традиционную сходку не пришёл. На следующий день тоже не появился. Сэндо и Ямадзаки пожимали плечами и в недоумении разводили руками. Оба твердили, что Цуцумото приходил на причал каждый день после отъезда Бандо, а вот дня за два до возвращения со сбора как в воду канул — ни слуху ни духу.

Все ребята дружно прогуливали, так что никто толком не знал, что творилось в Судзуране.

Бандо идея переться в школу сразу после возвращения никоим образом не прельщала, но деваться было некуда.