Страница 5 из 26
– Глядя на тебя, в этом я не сомневаюсь. Что касается меня, то я вовсе не собираюсь на нее плевать, а только полюбоваться и ощутить себя свободной птицей. В конечном счете она должна служить человеку, а не человек ей.
Отец хмуро усмехнулся, сосредоточенно покачивая головой.
– Да ты у нас, я гляжу, настоящий демократ! Или либеральный оппозиционер?
– Я простой человек, а поскольку еще юный, поэтому пока вне политики, экономики и всяких грязных избирательных технологий… Пап, признайся, а ты не хотел бы взять и взмыть к облакам?
– Упаси бог.
– Сочувствую. Всякая душа хочет летать, да не у каждой есть крылья.
Сестра саркастически хмыкнула:
– То ты у нас птица, то человек… Не поймешь тебя.
– И не пытайся, а то сдвиг произойдет. В одном уверяю тебя: не краса я.
– Это у тебя уже крыша поехала: одни тараканы на уме.
Несмотря на сахарный диабет, мама не могла удержать себя. Однако при упоминании ненавистных тараканов она поперхнулась и чуть не подавилась третьим по счету пирожным – последний кусок весьма некстати застрял в ее горле.
– Ч-что? Ч-что? – еле вымолвила она чужим хриплым голосом, продолжая давиться непережеванными остатками. А выплюнуть неприлично.
Однако дочь не успела удовлетворить ее любопытство, вмешался Джонни и пригрозил:
– Кэтти, еще одно слово, и родители узнают о тебе очень много нелицеприятного. Не думаю, что ты хочешь разочаровать их.
Сестра вспыхнула, ее нижняя губа затряслась. Встретив недоуменные взгляды родителей, она еще больше разволновалась. Мгновение, и ее словно ветром сдуло со стула, со слезами она поспешила покинуть столовую. На прощание она, горько всхлипывая, причитала:
– И когда прекратится это издевательство? Какая я ему Кэтти?
Нервно хлопнула дверь – и всё стихло. Мысленно все присутствующие, конечно же, обвинили невоспитанного брата. Затянувшуюся нервную тишину прервал отец, который вполне оправданно переключил свое внимание на сына.
– Джонни, и всё же я категорически против параплана.
– Тогда я никуда не поеду, – дерзко возразил тот и даже привстал. Он готов был бросить следующую фразу, что если его всё же будут принуждать, то в день отплытия просто-напросто сбежит. И тогда никто его не найдет. К его удивлению, принципиальный отец, который не любил даже малейших возражений, на этот раз оказался более рассудителен и постарался быть убедительным.
– Ну посуди сам: в океане ты же летать не будешь. А если ты без него жить не можешь, то купишь в Америке и забавляйся, сколько тебе хочется.
– Да что вы хотите от меня, когда я уже ничего не хочу? Оставьте меня в покое и отправляйтесь одни. А я и один не пропаду.
Если б он знал, что в эти секунды испытал его отец, который просто не мог допустить, чтобы Джонни остался дома. Иначе… Но сын в это время перевел мечтательный взгляд с потолка на окно, за которым вольготно плавали густые белые облака. Как же он завидовал им!
– Пап, да как ты не поймешь, к этому параплану я уже привык, он подогнан и слушается меня, как родной.
Еле сдерживая свою внутреннюю злость, отец прекратил бесполезный разговор и встал из-за стола. Но мама в подобных вопросах всегда была сторонницей и выразительницей воли главы семьи, поэтому не сдавалась:
– Лучше возьми что-нибудь из одежды, чтобы выглядеть более прилично.
– Я бы рад, да выбор из малого более сложен, чем совсем из ничего. – Удивившись, что она его до сих пор не поняла, он продолжил: – Мама, в мире столько интересных вещей, но все они почему-то не в моем вкусе и не моего размера.
Глава 5
Настал мучительно-долгожданный и одновременно очень трогательный момент, когда семейство Крегов дружно покидало свой дом. Окруженные грудой вещей, все взволнованно смотрели на него с внешней стороны и мысленно прощались. Несмотря на разный возраст и характеры, в голове каждого трепыхалась назойливая тревожная мыслишка:
«Неужели навсегда? Все-таки предстоит дальнее путешествие по морям и океану. Да еще в первый раз!»
Незаметно пролетели одна задумчивая минута, другая, и глава семьи уже с деловой важностью и привычной напыщенностью давал последние указания прислуге, а невеселый Джонни, задрав голову, витал в своем мире: густая городская синева словно специально в знак протеста потемнела, и сплошная облачность скрыла прежнее небесное великолепие, которое еще утром услаждало душу будущего исследователя.
– Жаль! Проклятая непогода такую красоту загубила! К чему бы это?
Из-за неважного настроения всё остальное уже неважно, но придется подчиниться.
«Если у вас сегодня странное состояние, не пора ли отправиться странствовать?» – спросил внутренний голос, и Джонни и тут же согласился уверенным кивком.
Морской порт торжественно провожал в дальний путь белоснежный лайнер. И пусть он не современный и не самый комфортабельный, зато имеет богатую историю и не раз побеждал в борьбе с безумной водной стихией.
Отплывающие и провожающие взволнованно толпились у трапа и не торопились прощаться: словно чего-то выжидали. В голове и в душе Джонни всё смешалось, в стоящем гулком гомоне он умудрялся одновременно улавливать всеобщее волнение, трогательные слезы, резкие запахи духов, цветов, пота и занудные напутствия, которые не отличались разнообразием. Видимо, большинство из них, как и он, впервые отправляются в такое дальнее путешествие, только этим можно объяснить вполне объяснимое нагнетаемое беспокойство, оно словно наэлектризовано неуемной тревогой. Все-таки предстоит преодолеть Атлантический океан! А он, как известно, непредсказуем. А кто-то об этом даже не догадывается и беспечно пребывает в эйфории от ожидания захватывающих впечатлений.
От нечего делать Джонни стал изучать ближайшее окружение: его блуждающий взгляд метался с одного чужого лица на другое. Кто же они, рискнувшие подвергнуть себя серьезному испытанию? Какие же они разные: и по возрасту, и по благосостоянию, и по характеру. Но одержимые.
«Чует мое сердце: ох и достанется вам, господа хорошие!»
Среди ничего неподозревающей толпы наблюдательный Джонни обратил внимание на высокую костлявую женщину с ярким макияжем и выпирающей нижней челюстью, похожую на сухую ветку, украшенную искусственными цветами и листьями.
«С годами женщины в совершенстве овладевают наукой лжи… И в первую очередь о своем возрасте. О, Боже, сколько у нее лишних вещей! Куда ей столько? Глядя на нее, невольно возникает мысль: как много человеку надо, когда ему уже ничего не надо. Но она, видимо, придерживается другого принципа: в восемьдесят лет застрахуй свою жизнь на кругленькую сумму и отправляйся в кругосветное путешествие – риск благородное дело!»
Затем его взор вырвал из толпы двоих на первый взгляд невзрачных мужчин, проявлявших подозрительную нервозность. Только удивленный Джонни хотел присмотреться к ним, а они взяли и отвернулись от него, чем еще больше заинтересовали Вундеркинда. Незаметно приблизившись к ним со спины, он услышал следующий диалог:
– Не дрейфь, Билли. Еще две ходки, и всё. Не стой истуканом, лучше затеряйся среди пассажиров и больше улыбайся. Главное, не выпячиваться, не высвечиваться.
Как же они ошибались: юный сыщик уже выделил их из тысячной толпы: а у него хватка цепкая! Порой одной мелочи или элементарной ошибки ему вполне достаточно, чтобы заострить свое внимание.
– А капитан, а его помощник?.. Они, как натасканные ищейки, сверху видишь как зыркают. У меня какой-то мандраж. Мне кажется, что они наблюдают только за нами.
– Да кому ты нужен, чтобы персонально тебя пасти? Зачем ты забиваешь свою голову всякой ерундой?
– Так я же не гвоздями ее забиваю. Если уж заниматься ерундой, то делать это надо серьезно. – Тощий тяжело вздохнул и снова оглянулся: Джонни едва успел вовремя присесть. – Мне кажется, что мы примелькались уже: сколько раз бегаем туда и обратно, будто запасаемся на всю оставшуюся жизнь.