Страница 62 из 68
Тараторя как сорока, она тащит меня к группе расфуфыренных девиц и сияющей, прилично так беременной невесте, одетой в платье-торт из кружев и рюшей. Она демонстрирует фотографу и подругам массивное кольцо с бриллиантом.
— Видали? Мой мне не какое-то фуфло купил, как Людке... её козёл ей с искусственными бриллиантами припёр, а она ещё за него замуж согласилась, за нищеброда...
— Девочки, встаньте поближе, — надрывается фотограф. — Покучней, покучней. Лизочка, вы вот так, вперёд ножку, чуть боком... хорошо, ещё раз!
Да уж, у нас в городе свадьбы всегда гуляются с особым шиком, словно пытаясь перещёголять голливудских звёзд. Для меня загадка, почему в городе, где средняя зарплата 15 тысяч рублей, люди из свадьбы закатывают вечеринку, за которую кредиты приходится платить даже после развода. Молодые и родители не скупятся ни на что, не гнушаясь кредитами такими, какие в другое время не решались брать даже для покупки машины или дачи. Здесь, как и в любом другом провинциальном городе, свадьбы делаются на зависть соседям, ударить в грязь лицом перед которыми никак нельзя.
Гости разодеты от всей широкой души, поэтому мой чёрный, под цвет туфлей, клатч и моё оливковое, с легким переливом цвета платье, купленное в Италии на распродаже в бутике одной известной марки, кажутся серенькими и скромненькими на фоне золотистых блузок, красных корсетов с пышными юбками и розовых леопардовых сумочек.
Подружки заканчивают обсуждать своих «козлов» и с гордым видом теперь дефилируют с ними под ручку, пока не расписалась и не вышла предшествующая пара, а потом настаёт очередь «моих» молодожёнов. Странно это смотрится – разодетые в кричащие вечерние наряды девушки со сложными укладками и парни в стиле — «как хочу, так и одеваюсь, я же мужик!». Кто в коротковатых брюках, кто вообще в спортивном трико, а кто-то ухитрился надеть под костюм с галстуком поношенные кроссовки с замызганными шнурками.
Жених с лицом идущего на смерть, подбадриваемый криками приятелей, встаёт рядом со счастливой невестой. Они заходят внутрь, следом – толпа гостей. Я иду в самом конце, в первые ряды не лезла – свой букет вручить всегда успею.
И вот – торжественный момент! Молодые величественно вплывают в зал бракосочетания, а за ними, хлюпая от переизбытка чувств носами и сморкаясь в платки от умиления, топают остальные гости. Меня прижимают к дверям – помещение для торжеств явно узковато для «нашего» размаха. Передо мной стоит какой-то невероятно высокий мужчина и видно мне ровным счётом ничего. Флегматичная ЗАГСовская тётечка торжественно бубнит свой текст, молодые, как положено, отвечают согласием.
Начинает звучать музыка.
— Молодожёны приглашаются на первый танец!
Мне не виден танец молодых, зато через толпу прямо в мою сторону, не скрывая рыданий, протискивается какая-то впечатлительная девица, немного внешне похожая на невесту, тоже полная крашеная блондинка, разве что без живота, и вместо наряда с фатой на ней розовое трикотажное платье в облипочку.
— Ну стерва же, ну козёл, ну как он мог... — хлюпает носом она, и мне становится её жаль. Я протягиваю ей бумажный платочек.
— Спа-асибо, — гундосит она плачущим голосом, и поднимает на меня глаза с разводами туши в подглазьях. Она принимается яростно растирать подглазья, и достаёт из сумочки косметическую палетку с яркими золотыми буквами Chenel.
— Я ему ещё покажу, как он мог... Он же кольцо для меня купил, а не для этой швабры, — шмыгает носом она, нанося боевую раскраску.
— Если к другой ушёл жених, то неизвестно, кому повезло, — перефразирую я известные строки. — Зачем тебе такой нужен?
— Он меня любит! А на ней просто женился. Потому что она залетела! Это всё она, приворожила, к бабке ходила явно! — продолжает своё девица, накладывая перламутровые салатовые тени и уже в третий раз накручивая ресницы щеточкой туши.
О боже, какие тут мексиканские страсти, вздыхаю я, услышав сбоку громкий шёпот:
— И кто её вообще сюда пригласил?
— Ну... неудобно же было, что люди скажут, — растерянно оправдывается какая-то женщина.
Мне душно и жарко. Эдика я не вижу. Я вообще почти ничего не вижу из-за чужих спин. Кое-как дождавшись окончания церемонии, не упускаю момент с букетом — пробившись через толпу вручаю свой невесте и спешу на улицу. Там свежо и ветерок. Уф! А ещё там нет этой дикой толпы гостей. Пока нет…
Вот и гости. Вываливаются всем скопом, встают перед крыльцом, по которому должны идти молодожены. Меня подзывает к себе какая-то тётушка в полупрозрачной тунике с просвечивающим из-под неё лиловым лифчиком и золотых леггинсах, обтягивающих внушительные ляжки. Она суёт мне пригоршню риса, я подхожу к крыльцу.
Как только молодые выходят из дверей, бросаю зёрнышки к ногам идущих: мне кажется, что получить дождь из колючих рисин в лицо — не слишком приятная вещь, какое бы богатство они не символизировали. Мою гуманность разделяют не все. В итоге жених получает в лоб юбилейным пятаком от кидавшего мелочь близорукого дяденьки. А отбившийся от своих брат Эда, которому шумная тётушка велела оборвать лепестки с большого розового бутона, не заморачивается и, пульнув целым бутоном в голову невесте, чуть не сбивает с неё держащий фату венок.
— Гена, фотографируй! — раздаётся рефреном голос Валерии Карловны. Эту фразу я слышу уже, наверное, в двадцатый раз за утро.
Я хихикаю. Отличные будут кадры. Разъярённая невеста со съехавшим набок венком, и кажется, оторвавшимся фальшивым локоном, жених, держащийся за лоб, дядька, сующий им под нос голубков.
Позируя фотографу, новобрачные выпускают бедных птичек в небо, и тут же раздаётся нецензурный вопль:
— ...ля-а-а!
Я вижу матерящегося свидетеля, который брезгливо оттягивает ткань рубашки, на которую капнул перепуганный взлетающий голубь. К нему кидается мать жениха с салфетками. Эраст ржёт в голос и пытается заснять это на телефон. Впрочем, не он один...
Я верчу головой в поисках Эдика, кажется, мы с ним — одни из немногих нормальных в этом дурдоме. Или наоборот — мы ненормальные, а вот это всё происходящее — так должно быть и так правильно?
Эдик стоит рядом с какой-то девочкой. Стройная, юная, аккуратно и со вкусом одетая — в этом царстве ярких платьев и оголённых телес её нежно-персиковое с белым воротничком смотрится очень мило. Они улыбаются и мило болтают. Я чувствую некий укол огорчения: вот она, девушка, которая идеально ему подходит. Ни одного лишнего килограмма, на голову ниже ростом, и явно младше, наверное, первый или второй курс универа... Внутренняя хрюшка лепечет что-то банальное про «сердцу не прикажешь» и «внешность не главное», но не очень убедительно.
И вообще, с чего я взяла, что я могу понравиться Эдику? Только с предположений его взбалмошной матушки? Я же его старше... И вообще...
Я наблюдаю, как гости чинно рассаживаются по машинам. Молодёжь дружно грузится в микроавтобус — среди прочих я успеваю заметить эдикову маму (такую шляпу в принципе трудно упустить из вида!). Она взволнованно крутится возле микроавтобуса, давая какие-то напутствия сыновьям. Ей-богу, будто в армию их провожает, или вообще в космический полёт.
Наконец «газель» отчаливает, и эдикова мама остаётся в одиночестве. Пока она суетилась, остальные гости расселись по машинам и уехали кто куда: часть на праздничные покатушки по достопримечательностям с молодыми, часть — сразу в ресторан. Рядом с эдовой родительницей потерянно топчется её муж – он прекрасно понимает, что, за неимением других виновников в безнадежном опоздании обвинят его…
Я смотрю на эту расстроенную, суетящуюся парочку и мне становится их искренне жалко. Нет, я, конечно, могла бы под шумок свалить вообще, но как-то это непорядочно. К ней подбегает раскрасневшаяся от хлопот мать невесты.
— Валерия Карловна! — кричу я.
Эдова мама поворачивается и, сердито дёрнув мужа за рукав, направляется ко мне. Она долго и безуспешно дергает ручку двери, не давая мне отщёлкнуть изнутри замок. Наконец дверь отворяется, и Валерия Карловна шумно вваливается на заднее сиденье моей машины.