Талисман

Я извлёк из кучи старый холщевый мешок. В нем оказалась допотопная мужская рубашка, местами изъеденная молью, довольно большого размера. Я рассмотрел её и, не найдя никакого отношения ни к Ухтомским, ни к Лахте, бросил в кучу уже просмотренных артефактов.

«Вещи, они тоже живые. Надо только уметь разбудить в них душу», – продолжал размышлять я, разбирая старые открытки. Поздравления, пожелания, 8 марта, 7 ноября, 1 мая, новый год и прочее… «Меняются не вещи, меняемся мы», – подумал я и вздрогнул. Из комнаты, где искал Арсений, раздался жуткий грохот. Я, с открытками в руках, понёсся к нему, ожидая увидеть, по меньшей мере, землетрясение! И оказался близок к истине: среди немыслимого бардака, который он устроил во время поисков, на полу лежал массивный трёхстворчатый шкаф! Арсений уронил шкаф!

– Всё нормально, – упредил он мой вопрос, – я случайно.

– Как можно уронить шкаф?! Случайно?!

– Мне нужно было посмотреть стену за шкафом, я попытался его отодвинуть, и ножка подломилась. Старьё. – пожаловался он.

– Стену? – я покачал головой. – И что стена?

– Капитальная, – ответил он, – а что ты нарыл?

И он взял у меня из рук пачку открыток, которые я просматривал и с которыми вбежал в комнату.

– Доктор! Ты прирожденный детектив! – радостно воскликнул он. – Эврика! Нашёл! Ты уже всё просмотрел?

– Нет, – озадаченно ответил я.

Арсений стал внимательно читать открытки.

– Какая удача, что раньше на письмах ставили и адрес, и дату! Попробуй по смске, или по мейлу понять, где живёт адресат? – он передал мне обратно пачку открыток, – давай, досматривай, и будем обсуждать!

Я вернулся в прихожую. Действительно, все открытки были написаны Устинье Филипповне, которая жила не где-нибудь, а в Лахте! На Гартнеровском переулке, в доме номер 3. Судя по тому, что номера квартиры не стояло, это был частный дом. И проживала она там и в 1960-ом году, когда фотографировалась с мужем, и в семидесятых. Да, прирождённый сыщик… Я вздохнул.

Последнее, что осталось просмотреть, была толстая старая тетрадь в клеёнчатой обложке. Я начал листать этот гроссбух и понял, что это было что-то вроде финансовой ведомости, начиная с шестидесятых и заканчивая восьмидесятыми годами. У меня появилось отчётливое предчувствие: эта тетрадь содержит полезную информацию! Так иногда бывает, когда смотришь пациента, – он ещё не начал рассказывать, а ты уже подозреваешь, чем он болеет. Никакой мистики, просто опыт.

Устинья вела записи: кто, когда и за сколько снимал у неё комнаты на лето. Мечта налогового инспектора! Прекрасная привычка – всё записывать! И вот – то, что мы искали: 1968 год, Ухтомские, снимают дачу на всё лето! Вот теперь – эврика!

– Арсений! – заорал я. – Нашёл!

Он тут же появился рядом со мной, я ткнул пальцем в фамилию Ухтомские, он мельком взглянул, а затем стал листать всю тетрадь.

– Да, – приговаривал он, – отлично, доктор, отлично!

– Так ты уже пролистнул! – удивился я. – Ухтомские раньше были!

– Нет, – неожиданно покачал он головой, – Ухтомские меня особенно и не интересуют! То, что они были знакомы и жили у Устиньи, мы бы и так догадались. Гораздо интереснее – остальные съёмщики! Классная бабка была, – ни к селу, ни к городу добавил он.

Убираться в квартире пришлось мне одному. Арсений достал телефон, обнаружил, что пропущенных вызовов около двадцати, и стал названивать. Правда, не тем, кто звонил ему.

– Валентина Тимофеевна! – сладким голосом запел он. – Это майор Пронин! Мы сегодня у вас были с полковником… Э-э…

– Васиным, – подсказал я.

– Да, Васиным, – кивнул он, – мы закончили осмотр места преступления и нашли деньги!

Я изумленно уставился на него.

– Да, десять тысяч рублей! Мы решили, что не будем их актировать, а просто передадим вам! Вы согласны? Вы же настоящая наследница, значит, и деньги принадлежат вам! Да, скоро зайдём! Конечно! Спасибо, это наша работа! До свидания!

– Ты что, деньги нашёл? – спросил я у него, как он только закончил разговор.

– Мы нашли больше, чем деньги, – довольно ответил он. – Деньги – это так, приманка! Нам надо с ней поговорить, извлечь информацию. А деньги – это самое верное, самое надёжное! Согласен? И он запел в полный голос песню Пинк Флойда:

Money, it's a crime

Share it fairly but don't take a slice of my pie

Money, so they say

Is the root of all evil today

Затем, он всё-таки позвонил Шарапову и договорился о встрече.

– А почему ты ему не сказал о наших находках? – поинтересовался я. Судя по всему, тот спрашивал наши новости, но Арсений скромно умолчал, сообщив, что мы пока заняты рутиной и освободимся часа через полтора.

– Громов приставил к нам своего агента, понимаешь? А я предпочитаю сам сообщать о результатах, когда посчитаю нужным. К тому же, Громов, узнав информацию, и сам может взять убийцу. Это не спортивно!

– Мы, вообще-то, не на соревнованиях, – напомнил я ему.

Я продолжил уборку, а Арсений попал в мировую паутину. Якобы для сбора информации. Наконец, я закончил уборку, не скажу, что вернул первоначальный вид квартире, но шкаф поднял и антресоли забросал их содержимым.

– Что за чертовщина? Доктор, там речь шла про Петербург? – вскочил Арсений, убирая телефон.

– Где? – не понял я.

– На открытках! Адрес: «Гарднеровский переулок, Петербург»?

– Нет, насколько я помню, Ленинград. – ответил я.

– Ну да, я и имею в виду… Мне не найти ничего про этот переулок! Есть Гарднеровский, но в Москве. А в Питере нет. То есть, он есть, но информации про него нет.

– А чего он тебе дался, переулок этот? Ты решил краеведом стать? – пошутил я и спросил: – А интересно, хоронили её тоже в Лахте?

– Хоронили? – переспросил он, думая о чём-то своём. – Ну да, есть у людей странная привычка – закапываться в ту землю, где родился…

Я поперхнулся.

***

Мы вновь оказались в гостях у дочки Устиньи Филипповны. На этот раз она принарядилась и даже предложила нам чаю. Арсений тут же отказался, а я согласился. Время-то ланча!

Арсений начал с того, что передал ей деньги. И пообещал никому не говорить. Но и её просил держать всё в секрете:

– Понимаете, – убеждал он, – если вы начнёте рассказывать о нас, сотрудниках внутренних органов, то это может спугнуть убийц! К тому же, нам придётся признаться, что мы утаили улики! Я говорю о деньгах. Их же надо приобщить к делу! Но это как-то не по-человечески. И не по-русски, правильно?

Она соглашалась.

– Валентина Тимофеевна! А вы нам можете рассказать про вашу маму? Мы так поняли, что она долго в Лахте жила?

– Нет, ну могу, а зачем это вам? – удивленно отвечала она. – И родилась в Лахте, и прожила там много. И замуж вышла. А чего рассказывать-то? В восемьдесят шестом переехала в эту квартиру, которую теперь этой заразе завещала!

– А где она жила в Лахте? Какой адрес? – сменил тему Арсений.

– Ну, на Гартнеровском жила, улочка небольшая…

– Переулок, – поправил Арсений.

– Ну, переулок. Они там с отцом и познакомились. Это был дом отца. И после замужества она туда переехала. Потом я родилась. Потом Галка. Сестра моя, – пояснила она, чуть скривившись. – Галка – это мать Ирки. Мы там всё детство провели…

– А хоронили её в Лахте? – уточнил я.

– Нет, ну а где ещё-то? А какое отношение-то это всё имеет?

– В расследовании убийств всё имеет значение, – важно сообщил Арсений. – Например, у Устиньи Филипповны почтальонов знакомых не было?

– Каких ещё почтальонов? – озадаченно переспросила она. – Зачем это?

– Вы детективы смотрите? – поинтересовался я у неё.

– Да ну их! – ответила Валентина Тимофеевна. – Чернуха сплошная! Я вот больше новости, да всякие развлекательные программы… Малахов там, «Давай поженимся»…

Тут скривился Арсений.

– Вернемся к нашему разговору, – недовольно сказал он, – я правильно понимаю, что Устинья Филипповна сдавала комнаты дачникам?