Талисман

– А что там, в коробках? – хотел было спросить я его про факты, собранные Громовым, но связь уже прервалась.

Я облачился в старый костюм, всё ещё недоумевая, что задумал этот сыщик, когда в наш тихий дворик заехал УАЗ Патриот чёрного цвета и посигналил. Затем, из водительского окна появилась голова Арсения, и даже через закрытое окно я услышал:

– Доктор! Давай быстрее! Она на работу уходит!

Не пытаясь понять, кто уходит, и куда мы едем, я побежал по лестнице вниз, на ходу влезая в рукава плаща. Пиджак здорово стеснял движения. Я зацепился часами за рукав и заодно посмотрел, сколько времени. Восемь сорок. Через окно на лестнице было видно, что начало светать, дождя нет, но пасмурно. Тяжелые свинцовые тучи нависли над Каменным островом, и Нева вышла из берегов.

Строганов критически осмотрел меня, попросил снять часы, швейцарские, подарок от мамы, и взамен дал другие, – здоровенный «будильник» с какими-то немыслимыми наворотами.

– Давай-давай! – скомандовал он. – Ты будешь ФСБэшником.

– Ты же говорил, из прокуратуры? – напомнил я ему.

– Какая разница? – он пожал плечами. – Давай, а то опоздаем.

Взревел мотор, и я даже не успел помахать своим, – жена и дети с интересом наблюдали за нами в окно, – мы рванули. В салоне играла музыка. Если можно так назвать звуковую дорожку из какой-то компьютерной игры.

Арсений пытался объехать пробки, что, по-моему, в это время невозможно.

– А откуда ты машину…

– Я созвонился с тёткой, – отрывисто рассказывал он, – еле-еле уговорил! Сказал, мы из органов. Внутренних. Та ещё кикимора! Да куда ты…?

(Тормоз. Сигнал, громкий и нервный. Газ.)

– Вот, а она мне, – я, мол, на работу! А я ей, – повестку хотите? А мы вас на работу подвезём! А она – не надо меня подвозить, я, слава Богу, на троллейбусе нормально доеду! Словом, еле уговорил. Хорошо ещё не ляпнул, что телефон мне Ира дала. Тогда бы точно не стала с нами встречаться!

Старые, облезлые девятиэтажки окружали огромный двор. Детская площадка, скамейки, на которых вечерами собираются местные любители выпить. Редкие кусты. Изъезженные газоны. Лужи. Помойка. Трансформаторная будка с граффити. И серое небо.

Поскольку многие уезжали на работу, нашлось место для парковки.

Тётушка Ирины, которую звали Валентина Тимофеевна, жила вместе с мужем в одном из домов этого спального района. Муж её был худой, со слегка трясущимися руками и блуждающим взглядом. Но прежде рук, обращали на себя внимание ноги, закованные в гипс, оценив длину которого я сделал вывод, что переломаны у него голеностопы. («Сломал по пьянке, а я с ним мучаюсь месяц!» – пояснила жена и больше к проблеме мужа не возвращалась.) Она была, в отличие от мужа, полной, невысокой, с узкими подозрительными глазками, и всякий раз начинала разговор со слов «нет, ну…».

– Нет, ну надо же? Она, эта зараза с своим хахелем, жила отдельно! Приедет раз в неделю, бананов каких-то притащит, а должна была ноги её целовать! Поскольку Старая ей квартиру решила оставить! Я ей говорю, ты моим оставь – они за тобой и ухаживать будут! И помогут, если что. А она вбила себе в голову – Ирочка то, Ирочка сё! А Ирочка и срала на неё! Прости Господи! Художница выискалась! Нет, ну я не права, что ли? А ейный хахель – он наркоман. Со своими дружками и убил Старую. Убил и ограбил. А теперь въедут в её двушку, и всё. Поминай как звали! Я им так и сказала! А им что – ссы в глаза, всё Божья роса! А Старую-то жалко! Как убили, сволочи!

Мы со Строгановым сидели на каком-то диване в неярко освещённой гостиной с тёмными обоями и низким потолком и изображали из себя представителя прокуратуры и ФСБ. Арсений был одет в казённого вида пиджак, немыслимые брюки, чёрный галстук (кажется, на резинке) и сверкающие ботинки. Он в самом начале разговора предъявил красную книжицу, с гербами, печатями и прочей атрибутикой фальшивого документа. Меня он тоже снабдил почти настоящим удостоверением, которое я с удовольствием продемонстрировал хозяйке квартиры. Ещё на лестнице я поинтересовался у Арсения, могут ли нас привлечь по статье за фальшивые ксивы? Но Арсений уверил меня, что нет, поскольку в них мелким шрифтом указано, что удостоверения ненастоящие. Да и печати, я присмотрелся, изображали двухголовых попугаев вместо орлов.

– Спасибо большое за сотрудничество! – внушительно говорил Строганов. – Полковник Васин (кивал он на меня) раскроет это подлое убийство! Мы выведем их на чистую воду! Этих наркоманов-художников! Эту богему! Слово майора! Я правильно говорю, товарищ полковник?

– Так точно! – соглашался я, потрясая правой рукой с громадными часами.

– Правда восторжествует! Квартиру не отдадим убийцам! – увлекся Арсений. И всё в таком духе.

Таким образом, мы сумели получить ключи и разрешение осмотреть квартиру. Причём, без свидетелей. А тётка наврала, – ни на какую работу ей и не нужно было идти!

Поскольку покойная Устинья Филипповна жила неподалеку от своей дочери, Валентины Тимофеевны, мы решили, что можно прогуляться и без машины. Точно такой же дом, такой же двор и даже помойка была типовая. Кстати, у помойки разыгралась любопытная сценка. Двое потрёпанного вида мужиков с рюкзаками копались в помойном баке: извлекали что-то, рассматривали, затем кидали обратно. Как вдруг на них налетел такой же, неопределенного вида и возраста, как и они, мужчина. И, изрыгая проклятия, стал их прогонять от «своей» помойки. Я думал, что сейчас мы будем наблюдать кровавое побоище, – противников-то двое, да и выглядят они помощнее. Но нет, нарушители границ чужих территорий быстро ретировались, и победитель остался один. Что значит сила духа! А дух от него исходил крепкий. Это я узнал через минуту, поскольку Арсений вдруг уверенным шагом направился к помойке, ну и я за ним.

– Твоё хозяйство, Вова? – деловито поинтересовался он у мужика и обвёл рукой помойку.

– Ну, – хмуро подтвердил он. Вероятно, его звали Владимир, поскольку он не стал спорить и поправлять Арсения. – Повадились, гады! Днём и ночью шарются!

И он смачно сплюнул в сторону ушедших гадов.

Арсений тоже сплюнул, вероятно, в знак солидарности. Да и мне, признаться, захотелось, уж больно вонял этот хозяин помойки.

– Ну, тогда, чтобы не отнимать твоего драгоценного времени, делаю тебе одно выгодное предложение. Согласен? – Арсений полез в карман и извлек пятисотрублевую купюру. И помахал ею перед глазами Вовы.

Тот облизал сухие губы и кивнул. Купюра перекочевала к нему. Арсений достал вторую купюру и снова помахал ею в воздухе. Вова стоял по стойке «смирно» и ждал продолжения.

– Недавно тут старушку грохнули, в этом доме, слышал?

– Да не я это, – тут же заныл Вова, – не причём я …

– Я не спрашиваю, ты или нет, я и так знаю, что не ты! – перебил его Арсений. – мне другое нужно. Когда её убили, в помойку никто не выбрасывал женскую дубленку и украшения?

– Не знаю я, не видел я никаких … – заворчал Вова, но неожиданно замолчал, поскольку вместо денег у Арсения в руке уже был пистолет. И не травматика какая-то, а самый настоящий, чёрный, матовый, кажется, «глок». Где он его прятал?

Арсений киношным жестом приложил его ко лбу Вовы и медленно заговорил:

– Меня шмотки и цацки не интересуют! Понял? (Вова закивал головой) Тебе деньги нужны? (Снова кивок) Тогда слушай сюда! Ты нам сейчас говоришь, кто выбросил дубленку с кольцами, а мы тебе – деньги. Или пулю в башку! Усёк, Вовчик?

Я стал оглядываться по сторонам: редкие прохожие стали обращать на нас внимание, те, кто были поближе, старались пройти мимо, не поднимая глаз, а те, кто были далеко, с интересом наблюдали за нами. Я деланно улыбнулся и помахал особо интересующимся рукой, мол, всё в порядке!

– Не надо пулю, – хрипло сказал он, – мужик какой-то был, пришёл, скинул и…

– Ты его видел?

– Со спины, он в капюшоне был…

– А он тебя видел?

– Не, я за углом стоял, – и он махнул рукой на бетонный заборчик, окружавший помойку.

– Приметы? Что-нибудь ты смог разглядеть? – допытывался Арсений.