Страница 14 из 34
Вскоре после демарша, предпринятого Эстергази в Петербурге, граф Буоль в Вене пригласил к себе князя Горчакова и объявил послу, что во избежание возможных недоразумений и неправильных его толкований ультиматум должен быть принят целиком, без всяких исключений[44]. Таким образом, российской стороне не оставлялось даже минимальной возможности для дипломатического маневра. Тот факт, что ультиматум был предъявлен недавним, причем ближайшим, союзником, глубоко ранил самолюбие Александра II и явился полной неожиданностью для канцлера Нессельроде, убежденного поборника австрийского союза.
В результате двух совещаний, состоявшихся 1 и 15 января 1856 г. у Александра II с участием его ближайших сподвижников – великого князя Константина Николаевича, графа К.В. Нессельроде, военного министра князя В.А. Долгорукова, министра государственных имуществ графа П.Д. Киселева, генерал-адъютантов князя М.С. Воронцова и графа А.Ф. Орлова, а также статс-секретаря графа Д.Н. Блудова и барона П.К. Мейендорфа, бывшего посланника в Вене, – было принято решение согласиться с предъявленными условиями формального прекращения войны[45]. Не имея возможности ее продолжать в связи с истощением материальных ресурсов, Россия могла попытаться, как сказал на совещании Нессельроде, «рассеять коалицию, составленную из разнородных и антипатичных элементов и связываемую лишь требованиями общей борьбы»[46].
Скорее всего уже тогда главную ставку в достижении этой цели русская дипломатия предполагала сделать на Францию – единственную из держав коалиции, обнаруживавшую миролюбивые намерения.
16 января государственный канцлер объявил австрийскому посланнику о принятии предварительных условий мира, выдвинутых венским двором[47]. В тот же день Эстергази по телеграфу проинформировал свое правительство о согласии России, а 20 января на конференции послов в Вене был подписан протокол, по которому воюющие державы обязались в трехнедельный срок направить на мирный конгресс в Париж своих уполномоченных для заключения перемирия и подписания мирного договора.
Главным уполномоченным от России Александр II назначил своего генерал-адъютанта графа А.Ф. Орлова, начальника Третьего отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии. В помощь ему был придан опытный дипломат барон Ф.И. Бруннов, получивший статус второго уполномоченного.
Граф Орлов и барон Бруннов
Алексей Федорович Орлов (1786–1861)[48] принадлежал к дворянскому семейству, выдвинувшемуся в начале царствования императрицы Екатерины II, восхождению которой на престол в 1762 г. братья Орловы (Григорий, Алексей, Владимир, Иван и Федор) активно содействовали. Алексей Федорович, как и его брат, Михаил, были внебрачными сыновьями генерал-поручика Федора Григорьевича Орлова, который добился от Екатерины признания для своих «воспитанников» всех прав дворянства, фамилии и герба Орловых.
Получив образование в аристократическом пансионе аббата Д.Ш. Николя, Алексей Орлов в 1801 г. поступил на службу в Коллегию иностранных дел, а через три года был зачислен в лейб-гвардии Гусарский полк, в составе которого принимал участие в кампаниях 18051807 гг.
За отличие под Аустерлицем Орлов был пожалован золотой саблей с надписью «За храбрость». В 1809 г. он перешел в лейб-гвардии Конный полк, в списках которого числился до конца жизни.
В Отечественную войну Орлов участвовал во многих сражениях, а под Бородином получил семь ранений. С января 1813 г. он был адъютантом великого князя Константина Павловича и храбро сражался под Лютценом, Баутценом, Кульмом и Дрезденом, за что был произведен в полковники, а затем принял участие в походе во Францию. В 1814 г. Орлов вышел в отставку, но через год вернулся на службу. В 1817 г. он получил генеральский чин. В отличие от своего старшего брата Михаила, участвовавшего в тайных декабристских обществах, Алексей был твердым противником всякого либерализма, не терпел неподчинения властям, хотя, повинуясь тогдашней моде, не избежал краткого пребывания в масонской ложе, куда попал под влиянием тестя, генерала А.А. Жеребцова.
В 1819 г. он был назначен командиром лейб-гвардии Конного полка, в 1820-м стал генерал-адъютантом, а через год получил под командование 1-ю бригаду гвардейской Кирасирской дивизии с оставлением за ним начальства над Конным полком. В 1820 г. он участвовал в подавлении восстания в Семеновском полку, а 14 декабря 1825 г. первым из полковых командиров пришел на помощь Николаю Павловичу и лично водил конногвардейцев в атаки на каре мятежников. Поведение Орлова в тот критический для молодого императора день было отмечено Николаем I. 25 декабря 1825 г. он возвел Алексея Федоровича в графское достоинство и, снисходя на его мольбы, освободил от судебного преследования Михаила Орлова, замешанного в декабрьском «злоумышлении». Это был единственный случай, когда Николай простил непосредственного, к тому же еще и видного, участника заговора.
В последующие годы генерал-лейтенант (с 1833 года – генерал от кавалерии), а с 1836 г. член Государственного Совета, Алексей Федорович Орлов становится одним из самых приближенных сановников императора Николая, доверявшего ему ответственные миссии военного и дипломатического характера. По поручению государя, Орлов неоднократно замещал Бенкендорфа на время его болезни во главе Третьего отделения, а в 1844 г., со смертью графа Александра Христофоровича, был назначен на его должность, присовокупив к ней пост командующего Императорской Главной Квартирой.
Французский поверенный в делах в Петербурге граф де Райневаль, обычно хорошо осведомленный в том, что касалось новостей и интриг придворной жизни, информируя министра иностранных дел Ф. Гизо о смерти Бенкендорфа и возможном назначении графа Орлова на этот «самый важный пост в империи», сослался на слухи о том, что последний колеблется – принимать или отклонить сделанное ему императором предложение[49].
Эти слухи, на которые ссылался французский дипломат, оказались несостоятельными. Орлов при всем желании не мог противиться воле императора, тем более что после смерти Бенкендорфа он был единственным человеком из окружения Николая I, посвященным в дела тайной политической полиции. Разумеется, он без колебаний дал согласие на назначение в Третье отделение.
Пользовавшийся безграничным доверием императора, граф Орлов в качестве Главного начальника Третьего отделения и шефа жандармов ужесточил борьбу с проникновением в Россию из Европы либерально-революционных веяний и усилил давление на литературу в искреннем убеждении, что русским писателям не пристало «выносить сор из избы». Это означало, что в печати не должно появляться ничего, что прямо или косвенно могло скомпрометировать власть и царящие в империи порядки. С именем Орлова связано и раскрытие в апреле 1849 г. т. н. «дела Петрашевского», по которому, среди прочих, проходил начинающий литератор Федор Михайлович Достоевский. Одним словом, в либеральных кругах шеф жандармов граф Орлов, убежденный консерватор, имел совершенно определенную репутацию.
Такую его репутацию разделяли и отдельные члены иностранного дипломатического корпуса. Так, временный поверенный в делах Франции в Петербурге Шарль Боден в секретной записке в Париж называл Орлова «необразованным человеком», наделенным «посредственным умом», «неисправимо ленивым», к тому же, «испытывающим глубокое презрение и даже откровенную ненависть к идеям гуманизма». «Как государственный деятель, он – полный нуль», – категорично утверждал французский дипломат, и добавлял, что Орлов будто бы «находится под безграничным влиянием своей жены»[50].
44
История внешней политики России. Первая половина XIX века. От войн России против Наполеона до Парижского мира 1856 г. М., 1995. С. 412.
45
См. Татищев С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. М., 2006. С. 146–150.
46
Вестник Европы. 1886. Кн. 10. С. 601.
47
Красный архив. 1936. № 2 (75). С. 12.
48
См. о нем: Петров АЛ. Орлов Алексей Федорович // Русский биографический словарь. Т. Обезьянинов – Очкин. М., 1905. Репр. воспроизв. М., 1997. С. 330–341; Кудрявцева Е.П. Любимец императора Николая I. А.Ф. Орлов и его миссия на Ближнем Востоке // Российская дипломатия в портретах. М., 1992. С. 165–180; Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826–1880 гг.). М., 1982. С. 31–35; Чукарев А.Г. Тайная полиция России 1825–1855. М., 2005. С. 173–188.
49
Archives des Affaires Etrangeres (далее – AAE). Correspondance politique. Russie. Vol. 199. Fol. 318 verso. Райневаль – Гизо, 29 сентября 1844 г.
50
См. ААЕ. Memories et Documents. Russie. Vol. 45. Fol. 89 recto – verso, 90 recto. Свидетельство Ш. Бодена относится к 1858 г., когда в окружении Александра II и в обществе началось обсуждение вопроса освобождения крестьян. А.Ф. Орлов занимал здесь весьма консервативные позиции, что, по-видимому, и снискало ему в глазах либерально мыслящего французского дипломата репутацию законченного ретрограда.