Страница 34 из 34
Морни констатировал отсутствие всякого интереса к идее тройственного союза у своих собеседников в Петербурге. И император, и его министр иностранных дел вежливо выслушивали посла, но ничем не обнадеживали, хотя давали понять – России предпочтителен двусторонний союз с Францией, без участия Англии, а к этому Наполеон не был готов.
Морни конечно не мог знать содержания конфиденциального отчета Министерства иностранных дел, представленного князем Горчаковым на высочайшее имя, но он вполне мог бы подписаться под многим из того, о чем там говорилось. Это прежде всего касалось Англии, которую Горчаков характеризовал как «самое враждебное России государство», не имеющее ни малейших намерений «полностью отказаться от традиционных принципов своей политики»[178]. Как и Морни, Горчаков не верил в безоблачность франко-британских отношений. «У Англии и Франции – слишком различные глубинные интересы, чтобы их близость могла быть продолжительной, – убежденно писал министр иностранных дел России. – Рано или поздно, в реальной политике они неизбежно разойдутся…»[179]. Одним словом, констатировал русский министр, у России нет никаких оснований поддерживать идею Наполеона III. «…Но мы сохраняем молчание в вопросе тройственного союза, – добавлял Горчаков, – оставляя возможность тюильрийскому кабинету сформулировать его планы более определенно, прежде чем мы выскажем наше мнение о его практической ценности»[180].
Окончательно убедившись в тщетности своих стараний на этом направлении, Морни переключился на другое важное дело. Если не представляется возможным решить вопрос о тройственном политическом союзе, то нельзя ли подписать с Россией двусторонний коммерческий трактат? На это он имел из Парижа соответствующие полномочия.
Трактат о торговле и мореплавании 14 июня 1857 г.
Вплоть до второй половины XIX в. Франция занимала более чем скромное место в торговых связях России, традиционно отдававшей предпочтение своим давним партнерам – Англии, Голландии и ганзейским городам, по существу, контролировавшим торговые пути через Северное и Балтийское моря. Так, из 457 иностранных торговых кораблей, побывавших в 1766 г. в порту Санкт-Петербурга (единственном тогда в России, наряду с портом Архангельска), 165 были английскими, 68 – голландскими, 40 – датскими. 51 корабль прибыл из Любека, 34 – из Ростока, 25 принадлежали шведским негоциантам, 5 прибыли из Гамбурга, 5 – из Пруссии, 1 – из Франции. Такое положение в целом сохранялось и в дальнейшем. В 1773 г. в Петербургском порту побывали 326 английских торговых судов, 106 голландских и только 11 – французских[181].
С выходом России в Черное море после присоединения Крыма в середине 80-х гг. XVIII в. и начавшегося освоения Новороссии, где стали строиться морские порты, открылась возможность прямой средиземноморско-черноморской торговли между Россией и Францией. Ее налаживанию должен был способствовать договор о дружбе, торговле и навигации, подписанный в Петербурге 11 января 1787 г. (31 декабря 1786 г. ст. ст.)[182].
Однако такая возможность не была реализована из-за начавшейся во Франции в 1789 г. революции и последующих наполеоновских войн. В дальнейшем развитие торговых связей России и Франции блокировалось идеологической неприязнью Николая I к Июльской монархии. И лишь в 1846 г., руководствуясь желанием разрушить «сердечное согласие» между Парижем и Лондоном, Николай I санкционировал заключение торгового соглашения с Францией [183].
Более того, пойдя навстречу пожеланиям французской стороны, переживавшей серьезные финансово-экономические трудности, Россия согласилась выкупить у Французского банка по выгодному для него курсу ценные бумаги на сумму 50 млн. франков, о чем 16 марта 1847 г. в Париже была подписана соответствующая конвенция[184]. Комментируя впечатление, произведенное на французское общество этим важным событием, резидент Третьего отделения в Париже Я.Н. Толстой, работавший там под журналистским прикрытием, сообщал в Петербург: «Предложение нашего правительства о приобретении французской ренты на сумму в 50 миллионов рублей вызвало в Париже невыразимую сенсацию; все разговоры ведутся теперь вокруг этого предмета […]
Из разговоров с самыми разнообразными людьми… я вывел заключение, что эта сделка считается чрезвычайно выгодной для Франции и рассматривается как один из элементов к заключению в недалеком будущем союза между двумя странами. Некоторые же считают ее ловким шагом со стороны нашего правительства. Их рассуждения основаны на том, что неурожай, постигший Францию, заставит ее сделать в России огромные закупки хлеба, а звонкая монета, предоставленная Франции, не уйдет из России.
Любопытно узнать, – завершал свое донесение в Третье отделение Я.Н. Толстой, – какое впечатление произведет эта новость в Лондоне. Я предвижу, что впечатление будет огромное, и все будут поражены»[185].
Наметившаяся тенденция к оживлению русско-французских торговых связей была прервана Февральской революцией 1848 г. и последующими событиями во Франции – провозглашением Республики, а затем Империи. Обострение злополучного Восточного вопроса и вызванная этим Крымская война (1853–1856 гг.) окончательно похоронили торговый договор 1846 г.
По завершении войны Наполеон III решил воспользоваться сохранявшейся напряженностью в отношениях между Петербургом и Лондоном для широкого продвижения французских товаров и капиталов на обширный и перспективный российский рынок. Наполеон явно надеялся потеснить здесь Англию, сделав Францию одним из основных экономических партнеров России.
Отправляя в Петербург графа де Морни, Наполеон III поручил ему закрепить наметившееся франко-русское политическое сближение подписанием торгового договора, призванного заменить утративший силу трактат 1846 г. В полученных Морни полномочиях говорилось: «Наполеон, милостью Божией и волей нации, император французов…, желая согласия с Его Величеством Императором Всероссийским, в намерении приумножить и укрепить отношения доброй дружбы между Францией и Россией, расширить торговые связи двух наших стран, считает самым эффективным средством способствовать этому путем заключения нового Трактата о торговле и навигации. В этих целях, полностью доверяя способностям, благоразумию и преданности интересам Нашей службы графа де Морни, кавалера Большого креста Нашего Императорского ордена Почетного легиона и др. орденов, Нашего Чрезвычайного посла в России, возлагаем на него полномочия вести переговоры и подписать с уполномоченными на то в равной степени лицами, назначенными Его Величеством Императором Всероссийским те акты, которые будут отвечать интересам двух стран»[186].
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
178
АВПРИ. Ф. 137 (Отчеты МИД). On. 475. Отчет за 1856 г. Д. 40. Л. 8, 18 об.
179
Там же. Л. 20 об.
180
Там же. Л. 19 об.-20.
181
Kraatz A. La compagnie fransaise de Russie: Histoire du commerce franco-russe au XVIIe et XVIIIe siecles. P., 1993. P. 175, 180.
182
См. об этом: П. П. Черкасов. Русско-французский торговый договор 1787 года // Россия и Франция XVIII–XX века. Вып. 4. М., 2001. С. 26–59.
183
Текст «трактата о торговле и навигации», подписанного в Париже 16 сентября 1846 г. между Россией и Францией см.: Мартенс Ф. Собрание Трактатов и Конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. XV. Трактаты с Францией). 1822–1906. СПб., 1909. С. 205–219.
184
Таныиина Н.П. Политическая борьба во Франции по вопросам внешней политики в годы Июльской монархии. М., 2005. С. 179.
185
Донесение Я.Н. Толстого от 6/18 марта 1847 г. // Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 109 (Секретный архив). Оп. 4а. Д. 198. Л. 172–173.
186
Документ был передан графом де Морни министру иностранных дел России А.М. Горчакову//АВПРИ. Ф. 133. Он. 469. 1857 г. Д. 68. Л. 136–137.