Страница 4 из 10
Вася вновь подпрыгнула. В этот момент в кофейню вошел посетитель, и она, состроив кривую рожицу Эле, ушла на бар.
Эля проснулась и принялась рассматривать фотографии в альбоме, никуда не спеша.
2.
На этот раз удача решила улыбнуться и было видно, что госпожа страдает недостатком кальция. Телефон прилетел точно в заледеневший бетонный столб и оставил за собой неприятный отпечаток. Гоша замешкался. Волна гнева успела всосаться и оставить за собой пятно с зернами разочарования. Он подбежал к небольшому сугробу, куда отлетели части телефона, и маршировал про себя одним лишь словом в ритме утопий.
- Нет-нет-нет...!
Снег жегся, а во тьме сумерек черные пятна разложившегося телефона было не разобрать. Гоша сдался и отдышался. Ладони покраснели, и голубые процеживающиеся вены выглядели страшно. Он сложил руки в конверт и впустил внутрь теплый воздух. Кожа тихонько захихикала, но остановилась, стыдясь. Тогда Гоша вновь полез размешивать песочный снег, чтобы что-то да нащупать. А нащупал только результаты жизнедеятельности двух-трех собак и одного человека, больного дизентерией.
Избавившись от неприятностей с помощью штанов, Гоша расплакался и поспешил вернуться на лавочку; в то место, где еще было тепло. Вечер плавно опускался на пластины рыжих многоэтажных домов, в них моргали зеленые окна вразброс. Гоша вытер слезы и, опустошив дерьмовый рюкзак, опустошил бутылку. Стало теплее, но и реветь захотелось с былой мощью. Он подумал, что и не позвонит больше куда надо, обвинил себя в растрате телефона, чужого. Однако его успокаивала мысль о том, что тот был стар и беспомощен.
С разных сторон двора то и дело подъезжали колесницы. Подобно одноразовым маякам, они освещали лавочку с Гошей противным белым светом, и он жмурился, неуклюже оплевывая коричневый пуховик с белыми шнурками. К Гоше пришло осознание жажды. Он проклял себя за то, что закупился меньшим объемом необходимого. К тому же, пейзаж с лавочки открывался скупой. От него к Гоше приходило желание собственничества. Он представил себя жильцом с большой буквы. Вдруг стал решать, как обставить квартиру: обязательный большой телевизор на всю стену, вместо кровати - широкий обшитый вельветовой тоской матрас, пару настенных шкафов из дерева с бесконечно точащейся красной смолой. Холодильник, быть может, еще.
Потом он подумал о гипотетической жене и, не успев вообразить идеализированные черты, вновь расстроился. Гипотетическая, она бы взяла отделку квартиры под свой контроль и завезла бы со своим приторным запахом сухую, как мартовский снег, скуку.
В этот момент на лавочку присел мужчина лет сорока - сорока семи с увлажненным лицом и тонкими бровями. Он закурил и стал думать о том же, что и Гоша, наблюдая за зелеными огоньками панельных гирлянд. Гоша встрепенулся и почувствовал, как грусть спряталась за пазухой. Он попытался достать ее пришедшей в себя после поисков рукой, но эмоция оказалась крепким орешком. Мужчина был одет в глиняное пальто из монгольской овцы и тяжелую белую шапку. - Грустишь? - повернулся он.
Гоша не ответил. Мужчина наклонился и слопал пойманный кусок грецкого ореха. От него пахло ананасовым табаком. В свою очередь, от Гоши раздавался запах смешанного с соплями этила. Мужик, учуяв, усмехнулся. - Когда-то я тоже был таким. Могу поспорить, ты вот так не в первый раз сидишь. - Какая вам разница. - Ничего, все наладится.
Гоша вздохнул и сумел таки вытащить из-за пазухи грусть. - Не наладится. Не в первый раз же, значит будет так же плохо. Или еще хуже.
Мужчина расхохотался и его смех был прекрасен. - Тебе нужно с чего-то нового начать, - он потянулся к карману.
Гоша загляделся на его движения, а затем отвернулся, стесненный независимостью. Мужчина достал смартфон, корпус которого был покрыт черным изумрудом. - Держи.
- Мне не нужно, что вы.
Гоша явно хотел игрушку. В голосе это нескрываемо читалось.
- Купил, а не пользуюсь. Тебе сейчас нужнее, - сказал мужчина. Гоша не сопротивлялся. Мужчина встал, сплюнул (чем прожег землю) и пожал Гоше руку. В плече у того пробежала искра, и, поспешив вылететь через ухо, была схвачена на выходе другой рукой Гоши.
Мужчина улыбнулся и подхватил языком несколько зубов, попытавшихся сбежать. - Удачи! - прогремел он и удалился. Гоша подождал, пока он скроется в сумерках, и проник внутрь смартфона. Набрав по пямяти нужный номер, он принялся ждать ответа. Но в динамике лишь девственные гудки исполняли свекольный реквием. Заполнив свои поры необходимым чувством, Гоша поймал нерасторопные потоки интернета и стал рассматривать разного рода дурацкие картинки. В левом боку слышалось осиное жало, а глубоко под ребрами щекотало опухшее посеревшее сердце. Голова наполнилась мокрой ватой, и Гоша понял, что догнать потопленное состояние просто необходимо. Он открыл подвернувшийся список так называемых друзей и замечательно увидел, что у старой подруги Эли сегодня торжество. Он попытался вспомнить, когда последний раз с ней общался, но жажда взяла свое, и пришлось набирать спасательный номер,
А где-то над панелями кричали воробьи.
3.
Танцевальня была оформлена в бордовых тонах. Зал состоял из треугольной площадки, у стен которой отважно жались резиновые диванчики со скромными столиками, а в центре сияло выложенное мозаикой лицо президента с нецензурным лозунгом, по которому топтались молодые люди, пытаясь подавлять в себе дилетантов танца.
Вася сидела на одном из диванчиков и слушала музыку. А на ней сидело плотное бордовое платье с вырывающимся белым. Сидело и улыбалось. Длинные сережки из африканской ракушки блестели от шума прожекторов, раскрашивающих танцевальню мятной лазурью. Горчичные волосы были собраны в хвост пшеничной подвязкой. Вася достала из сумки кошелек и пересчитала купюры. Часть она отложила в отдельный карман прямиком к кофейным маркам. Удовлетворившись наступающим успехом вечера, Вася выдохнула.
Вернулась Эля. Она отходила, чтобы ответить на звонок.
- Мы не закончили, - продолжала Вася.
Эля все еще находилась в телефонном диалоге.
- Что ты сегодня вспоминала?
Эля улыбнулась. - Посмотрела фотографии позапрошлого года, - ответила она. - Было лето, дождливое еще. Я просыпалась рано утром. Бабушка спала, а за окном черное сменялось серым. Просыпалась и доставала из шкафа вчерашний виски, запрятанный в старых маминых вещах. Насколько помню, виски всегда был вчерашним. А из холодильника доставала яблочный компот. Ну, и смешивала. Помню вкус этого напитка. Вкус... Вкус пряного пластилина. И еще смотрела телевизор. Всегда - повторения концертных передач.
- А что бабушка?
- Ничего. Я пила и смотрела до девяти-десяти, потом вновь ложилась. Если она вставала выйти в туалет, я пряталась за старое соломенное кресло в одеяле, но это было редко. Когда ложилась обратно, целовала ее в щеку. Она мило улыбалась. Здорово было.
- Здорово, - Вася засмеялась. - Но ты всегда можешь повторить.
- Нет. В воспоминаниях теплее. А сейчас от виски пучит, урожай яблок какой-то не такой. Нет.
Эля задумалась. - Гоша звонил.
- Гоша?! С чего бы? После стольких лет. Как он?
- Захотел лично поздравить.
- Вот и погуляем! Можешь не волноваться, Эля, сегодняшняя ночь - вся твоя, без остатка. Вася достала из кошелька купюры. - Угощай!
На Эле был голубой свитер, поросший побегами молодой розы. На всякий случай, она перебинтовала пасти сапог. Зачмыренные, они бились в угоду окружающей музыке, быстро уставали, и бились вновь,
Гоша подошел позже. Он оказался измотанным и вспотевшим. На столе к тому времени стояли пустые стаканы из-под бразильского сидра, нагая бутылка водки и случайная закуска, для раскраски. Поприветствовав девушек, он стал ждать, когда поприветствуют его. Не дождавшись, он отсалютовал поздравления Эле и уселся по сторону Васи.
- Подумать только, - сказала Вася. - Сколько лет мы вот так не собирались втроем? Шесть? Школьниками были тогда.