Жертвоприношение

— Или ты сейчас же успокоишься, или я вырублю тебя.

И мне пришлось закусить губу, чтобы не плакать. Я просто смотрела на Кая, взглядом умоляя его вернуться к тому, кем он был прежде, но еретик лишь хмыкнул и подтолкнул меня вперед.

— Иди. Будешь хорошей девочкой, я, возможно, не стану злиться на тебя без повода.

Конечно я послушно поплелась дальше, и шли мы достаточно долго — возможно, мне это лишь казалось, — пока Кай не сказал:

— А вот и дом.

Действительно, подняв уставшие глаза и откинув назад волосы, закрывающие мне обзор, я заметила поляну, высокий забор с красивыми железными воротами, а за ним — коттедж. Я посмотрела на Паркера, тот поймал мой взгляд, подмигнул и произнес:

— Идем, детка, нам нужен отдых.

Я нервно сглотнула, уловив в этих словах и в интонации голоса Паркера некий неприятный намек, но не ночевать же теперь на улице, и я последовала за ним.

***

Сидя в ванной на полу, я успела сосчитать все квадратики на кафельной плитке, дельфинов на шторке ванны и свои синяки, многочисленные синяки, покрывающие все тело. Внутри начинало закипать нечто уже знакомое: ярость, ледяная бесконтрольная злоба. Я настолько сильно любила Кая, что хотела его убить. Или себя. Кого-то из нас двоих. Нам просто нельзя вместе существовать на этой планете.

В очередной раз я вспомнила своих друзей… Бонни, которая пожертвовала ради меня магией…

Всех. Они все любят меня. Я никогда не замечала этого и как же мне теперь тяжело, как же щемит в груди от собственной бесчеловечности. Становиться такой же, как Паркер, у меня не было ни желания, ни сил. Я не хотела быть подобной ему, мне подошел бы вариант с возвращением его человеческих эмоций.

Остервенев от какой-то безвыходной обиды в груди, я встала, оделась в футболку Кая, которую он предложил мне перед моим исчезновением в ванной, сорвала с полки бритву, и уставилась в собственные глаза в отражении.

Кто же это? Кто эта девушка? Как она допустила подобное?

И не помня себя, я принялась взмахивать лезвием, скользя по гладкой поверхности зеркала так, словно я пыталась изрезать себя, а лязганье, что разносилось по ванной, свидетельствовало лишь о бессмысленности моих действий. И тогда я решила, что должна хотя бы чем-то, хотя бы как-то отомстить Паркеру, и я резанула себя по руке. Боль не смутила меня, потому что лезвие было настолько острым, что я не успевала осознать, чем тут занимаюсь.

Я закричала как можно громче и отчаяннее и, задрав футболку, скользнула сталью по животу. Дверь открылась и с таким грохотом ударилась о стену, что отлетела ручка, покатившись к моим ногам, а я застыла с окровавленными руками и уставилась на пол, где плитка была забрызгана красным.

— Ты маленькая стерва… — зашипел еретик, привалившись плечом к стене, и я оторвалась от разглядывания ужасающих пятен на кафеле. Я просто посмотрела в его лицо и завыла, а потом с силой швырнула в него бритвой, которую он поймал и сдавил так, что я, обхватив свое запястье пальцами, почувствовала, как из свежей раны хлынула кровь. — Думаешь, это смешно? — зачем-то проревел Кай, будто я смеялась. Мне, напротив, было тошно от нашей обоюдной жестокости, и тогда я закричала в ответ:

— Это не я! Это все ты! Перестань рыться в моих мыслях! Не навязывай мне свою злость, Кай! Я не умела так злиться, это все ты! Разорви связь! Разорви эту чертову связь!

Паркер как-то остекленело посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц, резко подался ко мне, поднял, подхватив подмышками, придавил к стене так, что рядом лязгнули стеклянные полки шкафчика, и задышал прямо в лицо, говоря, нет, почти рыча:

— Тебе мало смертей? Мало того, что я лишил тебя друга? Всех друзей? Все еще мало? Кэтти, да ты ненасытна. А чего еще ты хочешь от меня? Чтобы я сейчас вернул человечность и снова стал потакать тебе во всем? Отправился помогать Беннет в какой-нибудь очередной ее задумке? — он встряхнул меня, и футболка затрещала по швам, больно врезаясь в мои бока. — Что тебе нужно, Кэтти? Говори! Говори! Промолчишь, клянусь, всажу клыки в твою глотку!

— Я…

— Я. Дальше! Дальше что? Это все, на что ты способна? Только и можешь что в одиночестве резать себя, чтобы досадить мне! Дура! Трусливая дура! Это твои эмоции, твоя злоба, а не моя!

— Я хочу, чтобы ты стал прежним! — не выдержав, проорала я, уперев руки Паркеру в плечи, а потом ударила его, попав по ключице. — Отпусти! Мне больно!

— Да тебе постоянно больно! — выкрикнул еретик, обдав меня едва уловимым ароматом виски, который я не почувствовала сразу. — Ты только о себе и думаешь! Хватит злить меня! Я не собираюсь с тобой церемониться!

— Тогда давай… — стиснув зубы, процедила я, не узнавая себя, потому что та сила, которая вдруг наполнила мою душу, та сила, которая потекла в жилах, смешиваясь с кровью, отравляя меня своей мощью, не была моей, то есть раньше такого точно не наблюдалось. Это стало похоже на кошмар, потому что мои губы сами собой прошептали. — Давай же, Кай, высоси меня. До капли. Я должна наконец понять, кто ты на самом деле.

Глаза Кая вдруг потемнели, а в глубине взгляда, который он устремил на меня, немного отодвинувшись, но не отпустив, заплясали искры чего-то безумного, и это напугало меня больше всяких угроз.

— Хорошая идея, Кэтти. Хочешь обличить моего монстра? Ладно.

Паркер с долю секунды думал, а потом резко поставил меня на пол и проговорил, лукаво ухмыляясь:

— Давай поиграем. Ты же знаешь, я люблю играть, — повел бровью, и у меня пересохло во рту, потому что теперь мне стало ясно, что раз я начала это, то должна идти до конца.

— Кай, мои раны все еще кровоточат, — жалкая попытка вразумить его.

— Не интересует. Смотри, — сказал Паркер, отойдя в сторону, тем самым открывая мне путь к отступлению. — Ты сейчас же покидаешь это место, а я считаю до… хм… — он задумался, постукивая указательным пальцем по своей нижней губе. — Допустим, до ста. Да, отлично, считаю до ста, а ты бежишь, детка, бежишь, не оглядываясь, несешься сломя голову по лесу ночью, — я увидела в глазах Кая тот самый сумасшедший азарт, наверное, присущий охотнику, загоняющему добычу. — А если я успею тебя отыскать до того, как ты добежишь до реки, той самой реки, то сделаю так, как ты сказала: высосу твою кровь. Понятно, что не убью, но ощущения будут отвратительными. Ну как, идет? — и подмигнул, растягивая губы в хищной улыбке.

Я так громко и часто сглатывала, что Паркер хмыкнул, сказав:

— Да брось, — развел руками. — Здесь всего-то миля с лишним, сама не заметишь, как окажешься на берегу.

Это было его игрой с его правилами, и я сразу знала, что он не упустит меня из виду, даже если я действительно справлюсь и добегу до реки. Паркер тут же возникнет рядом и скажет, что я проиграла. Но если прямо сейчас сдаться, это лишь усугубит ситуацию, потому что Кай не любит, когда сдаются, ему нужна борьба.

— Это никогда не кончится, да? — спросила я, дрожа от всего, что происходило со мной в обществе Кая. — Этой пытке не будет конца.

— Пытке? Милая, ты ведь сказала, что любишь меня, — притворно изумился еретик и так же неестественно насупился. — Ты лгала, что ли? Тем хуже, мое сердце тоже не железное, я умею быть отчаянным влюбленным, детка, и я могу наказать тебя за такую грубую ложь, так что… — ехидничал он.

— Я не лгала! — рявкнула я. — Давай. Я согласна. Хочешь прежде погонять свой пакет с кровью, хорошо, погоняй, но не дави своими издевками.

Я обошла еретика, намереваясь покинуть дом, но сначала хотела одеться, однако последовавший за мной Кай, перехватил мою руку, когда я стояла к нему спиной и рылась в шкафу, и пробормотал на ухо, так, что по моему телу побежали мурашки:

— Не нужно, Кэтти. Ты чертовски хороша в моей футболке. Беги. Прямо сейчас, — отошел и добавил. — Один, два, три…

И я рванула. Понеслась из-за собственной глупой рискованности в непроглядную ночь, мысленно благодаря лишь луну, что стала свидетелем моего идиотизма и освещала мне путь.