Зверь

— Наталья, кто это?

— Никто, — даже не оглянулась. — Не имею понятия. Бомж какой-то. Или наркоман… никто…

Вот именно. В тот вечер Фил и стал этим НИКТО для всего мира, потому что только в матери и заключался смысл. А мир теперь сузился до размеров пустой квартиры.

***

Наше время

Я так отчаянно сдерживала себя, что когда Вадим замолчал и посмотрел на меня, прикусила дрожащую нижнюю губу.

— Мария, не надо. Я ведь не для этого рассказал… понимаешь…

Но все же не справившись с собой, я спрятала лицо в ладонях — горячие слезы жгли глаза. Однако внезапно цепкие пальцы ухватились за мои запястья, и Филатов вынудил посмотреть на него. Большие, такие глубокомысленные, черные глаза заглянули в самую душу. Вадим сказал, понизив голос:

— Глупенькая, это неминуемо, понимаешь, о чем я? Просто наслаждайся, живи свободой, не ищи подвохов, не анализируй. Просто живи, Мария. Просто будь со мной. До самого конца. Обещаешь?

Черт пойми что.

— Обещаю.

Моргнула, смахивая слезы, что тут же скользнули вниз по щекам.

Фил утер их пальцами и, наклонившись, мягко коснулся губами моего лба.

— Моя отчаянная Мария.

И эти три слова согрели вусмерть перепуганную душу, в которую я умудрилась впустить такого человека, как Вадим. А какого человека? Настоящего.

Подавшись вперед, я прижалась к нему всем телом, а он уткнулся носом в мех моей куртки, тихо пробормотав:

— Сейчас удавишь.

И я так искренне рассмеялась, отпуская Фила, что тот и сам широко улыбнулся, глядя на меня с неожиданной и долгожданной нежностью, а потом вдруг проговорил:

— А ужастик твой — говно, раз я умудрился вырубиться.

Так мы и решили: ужастики — говно. Есть только мы. А, и кстати, Костя с Юлькой тоже, пропавшие на несколько дней. Пора бы выйти на связь, хотя и не хочется…

========== Глава девятая ==========

Дважды ткнувшись лбом в кран, я пыталась почистить зубы и мысленно при этом проклинала свою неуемную натуру. Вот кто просил торчать в интернете до четырех утра? А все потому, что Вадим не остался на ночь. Он еще прошлым вечером ушел, а я от скуки и безделья шаталась по квартире, пока вдруг не решила посмотреть что-нибудь интересненькое. Вот именно это «интересненькое» и увлекло меня до утра, а потом еще и в оставшиеся пару часов снились главные герои просмотренных фильмов.

Теперь вот мне приходится бегать по квартире и, матерясь, собирать свои вещи: мобильник, влажные салфетки, ключи, парочка бутербродов в пищевой пленке и кошелек с деньгами. Все это было заброшено в сумку.

После окончания рабочего дня планировалось встретиться с Юлей. Она сама мне позвонила, но говорили мы как-то натянуто, безнадежно грустно, все время вспоминая о Михе. Мне было так паршиво, что в итоге я попросила перенести разговор на вечер, а затем поспешно повесила трубку. Но только утром, собираясь на работу, я вдруг вспомнила, что меня собирался встретить Фил.

Ну и ладно. Вместе прогуляемся. Втроем. Хотя на самом деле мне хотелось поскорее прожить этот день и увидеть Вадима, чтобы остаться с ним наедине. Просто помолчать вместе или просто поговорить…

Как ни странно смена проходила более чем гладко. Никто не наезжал, не предъявлял претензий и не пытался насолить.

Меня это могло бы радовать, если бы не совершенно неуместное тягучее чувство в груди. Оно не проходило. Вообще никак.

Едва ли рабочий день подошел к своему завершению, я ринулась приводить в порядок, закрепленные за мной полки: бегала на склад, нагружала тележку недостающим товаром и, выкатив ее в зал, расставляла и раскладывала баночки, пачки, упаковки по полкам. Наконец и с этим покончив, я переоделась, попрощалась с девчонками и выскочила на улицу. Охранник снова запер за мной дверь, а я улыбнулась ему через стекло. Тот отсалютовал мне и вернулся к кассиршам, что трепались у выхода, приводя себя в порядок перед отъездом домой.

Юлька выскочила из-за угла. Я весело рассмеялась и уставилась мимо нее в надежде, что и Фил тоже вот-вот выйдет оттуда. Но увы.

— А где Вадим? — задала я вопрос, в ответ на который подруга тут же вылупилась на меня и развела руками.

— Ты серьезно? — проговорила она обиженно. — Для того мы и встретились, чтобы поговорить об этом наркомане? Ты вообще за свои действия отвечаешь, Маш? Миха-то уже «отошел». А тебе все мало. Хочешь еще горя тяпнуть?

— Вот суки! — вдруг выкрикнула я, саму себя, признаться, напугав. — Как же вы достали…

Последнее прошептала и попятилась от Юльки.

— Эй… ты рехнулась, что ли? — растерянно спросила девушка, уже не считавшаяся моей подругой. Друзья не читают нравоучений и не предъявляют претензий. Это участь тех, кто скучно живет.

— Да, — кивнула я и, развернувшись, пошла прочь.

Филатов за мной не пришел. От этого стало еще хуже. Некуда было податься. Я не хотела ехать домой, но все равно поехала. Слишком замерзла, опасалась простудиться. Под ногами расстилались лужи, образовавшись из-за подтаявшего снега. Оттепель. Так всегда перед сильными морозами. А потом гребаный гололед.

Дома я быстро привела себя в норму, благодаря сухой теплой одежде, чашке горячего чая и какого-то старого рождественского фильма, что шел по телевизору. Не особо интересуясь сюжетом, просто сидела и заставляла себя смотреть на экран. Нельзя было думать о Вадиме, но я думала. Не могла справиться с тревогой.

Так прошло достаточно много времени, если судить по закончившемуся фильму, пока вдруг не раздалась трель дверного звонка. Подскочив я сорвалась с места и, не глядя в глазок, распахнула дверь и онемела. На пороге стоял Филатов с полупустой бутылкой пива. Он не был пьян в стельку, но все же немного пошатывался.

Я ошеломленно попятилась и встала спиной к стене, на кончиках пальцев ощутив холод. Вадим смотрел на меня так, словно решился на что-то страшное. Ком, застрявший в горле, не давал нормально вдохнуть, и я, приоткрыв рот, дышала отрывисто, так, словно только что вернулась с пробежки.

— Полночь уже… давно… — зачем-то выдавила я.

Он вошел, ногой шарахнул по двери, и та с грохотом захлопнулась. Фил поднес бутылку к губам, и я уставилась на его руку, всю окровавленную, со счесанными костяшками и опухшими пальцами. И только в тот миг увидела, что вся одежда Вадима перепачкана, а в некоторых местах даже порвана: карман джинсов несуразно болтался вдоль бедра, словно язык измученного пса; косуха разошлась по шву на плече; на ботинки налипла грязь.

— Я знаю, — отрезал Фил хрипловато и как-то упрямо шагнул ко мне. Схватил за шиворот и прижал к себе так, что мои легкие свернулись и развернуться не обещали. — Прости… — он втянул носом воздух, вдыхая запах моих волос и добавил, — просто прости, ладно? Я не хотел.

— Что… — отодвинулась, не без труда, конечно. — Что ты сделал, Вадим?

— Подрался.

— Я вижу. С кем?

Он вздохнул, опустил голову, подумал немного, а затем поднял глаза, и от этого взгляда у меня что-то сжалось внутри. Так странно было видеть смятение, подавленность и растерянность в темном силуэте этого «монаха нашего времени», что я подалась к нему и повторила:

— С кем ты подрался?

Фил посуровел и уставился на меня уже исподлобья, вынуждая притихнуть. Но все-таки ответил, тихо, ровно и бескомпромиссно чеканя:

— Мария, пойми, я никому не позволю причинить тебе вред. Просто так вышло, двое из компании Каспера, решили проследить за мной, чтобы добраться до тебя. Я повел их другой дорогой. Той, где мне могли помочь. Саня подсказал, когда нас будут ждать. Друзья твоего брата на редкость шустрые и смышленые. Они чуть не «завалили» одного из тех придурков…

— Ты об убийстве? — прошептала я.

— Именно.

Снова отхлебнув пива, Вадим покачал головой, при этом хмыкнув, и спросил, так и продолжив таращиться на горлышко пустеющей тары:

— Ты злишься? Знаю, что так и есть. Ты всегда на меня злишься. Но и прощаешь тоже всегда.

— Вот потому и не зарывайся, — резанула грубо и ушла на кухню, чувствуя как дрожат руки от беспокойства за этого ненормального.