Зверь

Ошеломленные темной, злобной похотью, что свела нас сегодня вместе, мы растянулись на кровати и молча уставились в потолок. Да, пожалуй, это лучше, чем объясняться. Да и вообще, зачем говорить, когда можно просто дышать в темноте…

Комментарий к Глава пятая

И снова “пасхалки” в диалогах))) это я для себя их леплю сюда)

========== Глава шестая ==========

«На экране окна сказка с несчастливым концом…»: монотонно и очень успокаивающе вещал узнаваемый тембр Цоя.

Внушительный музыкальный центр — старый, но все еще исправный, — который стоял на подоконнике кухни, выдавал хороший звук, чистый и басистый.

Это была квартира Каспера. Да, я познакомилась с ним. Жутко странно, однако ожидала увидеть толстого, воняющего пивом, татуированного байкера, а на деле оказалось совсем не то. Каспер, он же Максим, выглядел потрясающе, даже слишком для того, кто скрывает в своей квартире наркоманов. Хотя чего уж там, по мне тоже никто не скажет, что я тягаюсь по улицам с «укурком».

Да, на стройном и очень подтянутом теле Каспера было немало татух, а в ушах поблескивали серьги-гвоздики. Из-за высокого роста он немного сутулился. Длинные темно-русые волосы Каспера были собраны в хвост. В глазах, серых и мутноватых, читалась насмешка, как будто он в собственной голове рассказывал себе анекдоты. Вот именно такую ассоциацию и вызвал во мне взгляд Каспера, когда он встретил меня у подъезда своего дома. Поеживаясь и скрестив руки на груди, тем самым пытаясь защитить себя от промозглого осеннего ветра, Макс кивнул и повел меня в свою квартиру.

Все случилось утром, когда я, проснувшись в том же обнаженном виде, в котором вырубилась накануне вечером, услышала приглушенную трель мобильного телефона. Отыскав его в кармашке сумки, ответила на звонок. Именно Каспер и сообщил мне, что в его квартиру ввалился Филатов. Причем в абсолютно неадекватном состоянии.

Я не стала спрашивать, что значит это «неадекватное состояние» и, просто бросив короткое: «Сейчас приеду», отключила телефон. Факт, что мой номер бродит «по рукам» от одного стремного парня к другому, совсем не волновал.

Я, дико нервничая из-за неприятной новости о Вадиме, металась по квартире, то и дело спотыкаясь и ударяясь об углы мебели.

Даже Ольгу — коллегу, — позвонившую по поводу каких-то рабочих моментов, я благополучно послала к черту. Собралась и, натянув шапку на косматую, не расчесанную голову, покинула квартиру…

Каспер честно пытался откачать страшно бледного Фила, лежавшего на полу в гостиной и не подававшего никаких явных признаков жизни. Я имею в виду, глубокое дыхание или подрагивание век.

Мне стало так жутко, что сама не поняла, в какой момент стащила с Вадима куртку и замерла, сидя на полу и таращась на его левую руку. Но как только попыталась коснуться взбухшей синюшной вены — в области локтевого сгиба, — что едва ли прикрывалась тонкой кожей, Филатов внезапно дернулся и, перекатившись набок, громко заорал. У меня сердце ухнуло куда вниз. Я жутко испугалась. Как и Каспер, между прочим. Он сжал голову руками и произнес с надрывом:

— Ты, блять, придурок, что натворил?! Жить надоело?

Но Вадиму, точно могу сказать, было вовсе не до гневных реплик. Он продолжал корчиться на полу, почти скребя ногтями по линолеуму.

— Помоги мне, — шикнул на меня Макс, подхватывая Вадима подмышки. — Надо положить его на кровать, а то еще соседи прилетят.

Мы быстро перетащили Филатова в другую комнату и еле-еле вскинули на кровать. Его темные волосы взмокли от пота, а сильная дрожь, колотящая все тело парня, вынуждала его лязгать зубами. Темные глаза, в которые я заглянула, чтобы проверить состояние Вадима, оказались абсолютно пустыми, а взгляд, устремленный в стену за моей спиной, не хранил в себе совершенно никакого смысла. Простая темнота, немая и болезненная.

Разве могут глаза человека нести в себе столько всего и в то же время не иметь ничего? Оказалось, могут. Когда твое тело выворачивает наизнанку, ты вдруг превращаешься в бесполезный кусок мяса, а краешек мозга заходится в немом крике, моля о смерти.

Кроме «прекратите эту агонию» в глубине взгляда Филатова не было желаний. Он хотел умереть. Здесь и сейчас.

— Ну ни хрена, понял меня? — разозлившись на этого недоумка, неожиданно посмотревшего прямо на меня, я врезала ему кулаком по бедру и отошла назад.

В комнату ворвался Каспер со стаканом мутноватой воды.

— Что это? — спросила, снова приближаясь к кровати.

Он ответил, не оглядываясь и приподнимая Фила:

— Глюкоза ему нужна. Перебрал он… с сердцем плохо…

«Перебрал он…»: въелось в мой мозг. Надо же. Перебрал.

Ублюдок.

Каспер снова ушел. Вадим вроде даже перестал дрожать. Или просто немного успокоился?

Уже вполне осмысленно взглянул на меня и моргнул. Нахмурился, словно силясь понять, что я тут делаю, а потом прохрипел:

— Хочешь… просто уйду?

— Нет, — я отвернулась. — Не хочу. Но я не понимаю, — покосилась на Филатова. — Таких как ты вообще не понимаю.

— Да, это ведь не сказка… — совсем невпопад пробормотал Вадим и попытался нащупать одеяло, но тут же снова зашелся в диком рычании. Видимо, тело требовало покоя, а он ерзал.

Вздохнув и злясь на Фила до немыслимого сильно, я подошла к нему и укрыла пледом. Он вдруг хохотнул, прохрипев:

— Сочувствую тебе…

Решив, что здесь мне делать больше нечего, я направилась на выход, где был слышен голос Каспера, бормочущего что-то в трубку телефона. Я увидела его сквозь щель неплотно прикрытой двери. Он заметно нервничал. Ходил из стороны в сторону и свободной рукой мял шею.

— Мария… — просипел за спиной Вадим. Я оглянулась. — Останься со мной… пожалуйста…

— Зачем? — спросила я, имея в виду поступок Филатова.

Но он не понял.

— Просто одиноко.

— Нет, зачем ты укололся?

В тишине, повисшей в комнате, я четко услышала, как Вадим сглотнул и выдохнул. Потом, совершенно неожиданно, он скатился с кровати, с грохотом рухнув на пол, встал на четвереньки и прижал руку к груди — видимо, затошнило.

Я ринулась к нему, но тут же была остановлена:

— Отвали! — потом тихое: — Прости… мне, блять, так паршиво… прости…

Но он все-таки встал. Ужасающий внешний вид буквально прибил меня к месту. Вадим стоял напротив, слегка покачиваясь, а я не знала, что мне делать.

— Иди сюда.

И я пошла. Вцепилась в его майку на спине и прижалась к груди, где отчаянно колотилось молодое сердце, с трудом справляющееся с последствиями приема наркотика.

— Что ж ты вытворяешь, а? — пробормотала я, вдыхая запах Вадима.

— Пытаюсь бороться.

— Неправильно пытаешься.

— А как надо?

— Не знаю…

— Вот и я… не знаю…

***

В полудреме, что витала в квартире Каспера, мы с ним самим сидели на кухне и тихо разговаривали.

Я все узнала.

Фил спал. Вот уже четыре часа подряд. Мы поочередно проверяли, как он там, а потом вновь возвращались на кухню, где ужасающий колпак-люстра навевал ассоциации о фильмах времен Советского Союза.

Вадим «сидел» на морфине. О подобной зависимости я слышала и раньше. Собственно, с этой темой можно столкнуться даже в произведениях классиков русской литературы. К примеру, рассказ Михаила Булгакова «Морфий», примыкающий к циклу рассказов «Записки юного врача», но не вошедший в этот сборник, повествует о докторе, читающем дневник своего предшественника, который боролся с морфиновой зависимостью.

Хотя, естественно, одно дело читать в книгах, другое — столкнуться в реальности.

— Так что, Машка, держи язык за зубами, а то Фил, если узнает, что я тебе рассказал обо всем… Короче, мало мне не покажется, — Каспер затянулся и, шумно выдыхая дым, посмотрел на меня, сжимающую в оледеневших пальцах кружку остывшего чая. — Ты как вообще с ним познакомилась? Фил стремный и на контакт не идет. Даже со своей матерью не очень-то общается. Чаще всего, по телефону и матом. Она стерва…

— Ну если так, то почему бы не прекратить общение? — пробормотала я, все еще размышляя над «недугом» Вадима. Потом подняла глаза на Каспера и спросила: — Слушай, а с какого перепугу он подсел на наркотики? Неправильная компания?