Зверь

— Ну вот, я же говорю, — и подалась к нему. — Брюз-га-а-а!

Наша веселая перепалка быстро сошла на нет, потому что Санька всегда умел перевести спор в шутку, да в такую, что обхохочешься.

Дома нас уже ждали, накрыв на стол к завтраку. Отец громко смеялся над рассказом Саши, повествовавшим о нашей встрече. Причем мою реплику про куртку Саня довольно остроумно переиначил.

Мама переживала, что я сильно похудела. На самом деле, ничего подобного. Ну если только немного.

В общем, пребывание в родном доме сказалось самым лучшим образом на моем психическом состоянии. Я больше не сходила с ума из-за друга-наркомана, «парня-в-черной-одежде» и воплей начальства по поводу и без.

Отдых принес долгожданное спокойствие.

Вечером была протоплена баня. Сашка сгонял в магазин за пивом и копченной рыбой, мама сварила картошки с укропом и по-старинке приправила ее ломтем сливочного масла, а папа расхаживал по двору в одной рубашке и носил в баню ведрами холодную воду. Тут же огребал от матери за свой вид и, ворча на нее, скрывался из поля зрения.

Короче говоря, все было как в старые добрые времена. Во времена моего деревенского детства.

***

Эту ночь я проспала, словно убитая. Даже правое предплечье затекло. То есть как улеглась вечером, так утром и проснулась. Нет, конечно, это неправда. Я всегда очень активно ворочаюсь во сне, но тут, в доме родителей, продрыхла без ярких сновидений, потому и вскочила около семи часов.

После проснулся и Сашка. Родители давно орудовали на кухне. Собственно, мать орудовала, а папа читал газету.

Весь день я провела дома. Болтала с мамой, ела и резалась в «Подкидного дурака» с братом и отцом.

А где-то часа в четыре вечера мы все дружно поехали на автовокзал. Мне пора было возвращаться в Минск. Билет на автобус Саня купил еще утром. Он мог бы отвезти меня в столицу на своей машине, но ему позвонили, требуя вернуться в Витебск как можно скорее.

— Ну смотри, осторожно там, — обняла меня мама, когда началась посадка. — И питайся нормально. А то вон как щеки впали.

— Мам, все хорошо, не волнуйся, ладно? — усмехнулась я, стараясь не замечать кривляющегося у нее за спиной Сани. Этот придурок не любил прощания, потому постоянно гримасничал. Но я полагала, что брат таким образом скрывает свои чувства. — Постараюсь приехать в отпуск.

— Ой, до него еще… — махнула мать, поправив мой шарф. — Приезжай раньше.

— Посмотрим, — неопределенно ответила я и, подавшись к отцу, чмокнула его в щеку.

Эти нежности у строгого папы допускались.

Распрощавшись и с братом, я поднялась в автобус, уселась на свое место у окошка и помахала рукой этой своей родной троице. Они заулыбались, мама все же всплакнула, а я искренне загрустила. Вот так всегда: сидишь себе вдали от дорогих людей, а потом увидишь и все — тоска в сердце.

***

Я ввалилась в свою квартиру около десяти часов вечера. Поставила напичканную родительской едой сумку на пол и плюхнулась на пуфик.

Темнота и тишина удручали. Зажгла свет на кухне, разобрала сумку, только потом скинула куртку и поплелась в комнату, чтобы переодеться.

Прежде чем я успела нащупать выключатель, в нос ударил запах тлеющей сигареты. Что-то черное шевельнулось во мраке, а потом двинулось на меня. Я инстинктивно рванула к двери и тут же закричала, схваченная кем-то за руку. Кто-то толкнул меня к стене и прижал к ней спиной, буквально придавив своим весом. А затем в лицо пахнуло прокуренным «ароматом»:

— Ну разве можно исчезать без предупреждения?

— Фил… — почти выплюнула я, все еще не имея сил унять колотящееся сердце.

Кажется, даже обрадовалась этому голосу. Но потом сообразила, что ключей-то у Вадима нет.

— Как ты вошел?

— Я и не такое умею, — пробормотал он, и по моей спине побежали мурашки. Слишком многозначительно прозвучало.

— Включи свет.

— Не стоит. Так даже лучше, — отчеканил Филатов, и от того, как он впился в мои губы, я ударилась затылком о стену.

Ловкие пальцы Вадима проворно расстегивали пуговицы моей рубашки. А я пока не знала, что делать и как реагировать. Но когда он отодвинулся и в полумраке — лишь из прихожей лился приглушенный свет — сверкнули его чернющие глаза, меня передернуло от сумасшедшего желания получить этого молодого мужчину, о котором я ни черта не знаю.

И не должна знать. Наверняка.

Футболка Вадима улетела на пол, вслед за ней — моя рубашка. В тишине, разбавленной лишь нашим сбивчивым дыханием, звякнула пуговица джинсов Фила, и он вдруг замер, глядя на меня.

Я тоже застыла, таращась на него в ответ.

— Ты готова? — спросил Филатов, изумляя своей решительностью, что прозвучала в его низком голосе.

Он дает мне шанс избежать близости. Нет.

— Да. Готова.

Вадим приблизился и медленно расстегнул ширинку моих штанов. Помог их снять. Затем стянул и белье. По моему телу пробежал холодок. Приятный холодок.

Кончиками пальцев Филатов скользнул вниз по моим предплечьям, сжал запястья и подвел к кровати. Подтолкнул к ней и уложил на спину. Сам выпрямился, полностью разделся и хотя было довольно темно, я смогла рассмотреть пятна его татуировок. Рисунков не разобрала, но до этого не было дела.

Когда его руки развели мои ноги в стороны, а сам Вадим медленно встал на колени между ними, меня обдало горячей волной неконтролируемой похоти. Я поверить не могла, что вот-вот он меня коснется, что он сейчас будет делать со мной все, что ему захочется.

Тяжелое дыхание Вадима действовало на меня дурманяще. Пока я мяла пальцами простыни, Фил зашуршал упаковкой презерватива. Разорвал ее зубами, поглядывая на меня. Я видела, я чувствовала — он смотрит.

Судорожно сглотнула, когда Вадим подвинулся ко мне и навис сверху. Он осторожно коснулся меня пальцами, проверяя, готова ли я принять его. И да, я была готова, без сомнений.

Резкий толчок и меня буквально выгнуло. Фил подхватил мое напряженное тело и, прижав к себе, вошел еще глубже, по самое основание. Дал привыкнуть к себе, припал к губам, оттягивая нижнюю зубами, и начал двигаться. До умопомрачения медленно и дразняще, словно издевался или хотел отыграться за все обиды. Так и было. Он злился на меня.

Это чувствовалось по его напору и палящей ярости, которую он вкладывал в свои действия. Запрокидывал мою голову, оттягивая ее за волосы и целовал в напряженную шею.

Он стоял на коленях и яростно насаживал меня на себя, наплевав на самоконтроль. Признаться, на это наплевала и я, потому что мне хотелось дойти до конца. Хотелось добиться разрядки…

В голове настолько все помутилось, что Фил вполне мог сейчас крутить меня, как ему вздумается. Что он, в принципе, и делал.

Резко оттолкнул назад, так, что я упала на спину и, высоко приподняв мои бедра, задвигался еще мощнее, входя глубже. Я не смогла сдерживать стонов, а это лишь подстегивало Филатова. И когда внутри меня начало собираться то самое напряжение, что должно взорваться и разлить по венам истинное удовольствие, Вадим навалился сверху, зажав мои запястья в одной руке, а второй подхватил левую ногу, согнутую в колене, и сделал несколько отвратительно медленных поступательных движений.

Я едва не зарыдала от досады, но Фил хмыкнул, качнул головой. Уставившись мне в глаза и дыша в губы, внезапно приподнялся и, скользнув пальцами вниз по моему животу, коснулся клитора. Я широко распахнула глаза и стиснула зубы, чтобы не проорать его гребанное имя в голос. Вадим довольно ощутимо нажал на самое чувствительное место и тут же ускорился, наверняка ощутив вибрации внутри меня. Я, жадно глотая воздух, попыталась отползти назад, но Фил схватил меня свободной рукой под колено и вернул на место. Яростно колотясь в мое тело, он терпеливо сдерживался, пока я, извиваясь и постанывая, испытывала свой ужасающе острый оргазм. И лишь после того, как я окончательно обмякла, Вадим оперся на руки и, входя в меня резко и грубо, кончил сам. Он еще несколько секунд подрагивал, и я ощущала эту дрожь всем своим телом.