Зверь

К моему изумлению, Макс притих и даже опустил голову, как будто смутился. Но тут же надменно передернул плечами и отрезал:

— Его проблемы. Эти идиоты мне башку задурили своим нытьем о дозе. Менты схватят — жопа мне. Ясно? Накроют. А еще придурок Туров постоянно здесь ошивается… кстати, а куда этот псих исчез?

— Не знаю, — тяжко вздохнула я и скользнула взглядом по сизому мраку за окном, и тут же в отражении заметила силуэт. Оглянулась.

На пороге стоял Филатов и отчаянно зевал, при этом почесывая свою каштановую шевелюру.

— Есть что пожрать? — поинтересовался он хриплым спросонья голосом и как ни чем не бывало подошел к холодильнику.

Темная футболка Вадима растянулась, но все равно очень круто смотрелась с узкими темными джинсами.

Я чисто инстинктивно сглотнула, вспомнив проведенную с ним ночь и отчаянно покраснела, когда внезапно поняла, что Филатов, открыв дверцу холодильника, смотрит в мою сторону. Угольный взор пригвоздил меня к стулу. Я глупо улыбнулась и перевела взгляд на Каспера, ни черта не замечающего. Собственно, хозяин квартиры вообще залип и, томно моргая, пялился куда-то мимо меня, размышляя о чем-то своем.

Вадим, «продырявив» меня взором еще несколько мгновений, отвернулся, а я поймала себя на том, что сжимаю бедра и дышу, словно загнанный зверек.

Вот же сволочь, знает, какой эффект производит. А чем? В сотый раз поражаюсь, как мне удалось разглядеть в Филатове глубину. Но удалось же…

Он, стащив с полки холодильника небольшую кастрюльку, прошествовал мимо стола к плите и зажег газ. Поставил кастрюлю на запылавший сине-оранжевым цветком огонь и, достав из заднего кармана джинсов пачку сигарет, склонился над плитой.

Вверх взметнулась струйка дыма, и Фил обернулся, перехватывая сигарету пальцами, а я только сейчас заметила на безымянном и среднем — левой руки — тонкие серебряные кольца.

Вадим смотрел на меня и ждал. Наверняка думал, что я начну выносить ему мозг по поводу произошедшего. Но нет. Я молчала, не позволяя себе отвести взгляда. Наконец, он склонил голову набок и, прищурившись, подозвал меня: так мягко и ненавязчиво улыбаясь, поднял руку и поманил пальцем.

Каспер вскочил, услышав звонок мобильного, донесшийся откуда-то из глубины квартиры, и оставил нас наедине.

— Мария, — меня передернуло от удовольствия, настолько красиво в устах Фила звучало мое имя. Или это после жаркой ночи во мне проснулась такая чувственность? И снова по спине побежали мурашки. — Мари-и-ия… — протянул, почти пропел Вадим, и я вскинула на него глаза. Но сдаваться не спешила, все еще злясь из-за ужасающих своей серьезностью пристрастий Фила.

Он вздохнул и как только подался к столу, желая поймать мою руку, я упрямо и резко дернулась назад, тут же вскочив.

Вадим отошел, едва заметно раздув ноздри, и мне показалось, что осталось лишь мгновение до того, как он пришибет меня на месте. Но нет, сдержал порыв злости, и, пожав плечами, отвернулся.

— Почему ты ушел? — спросила я, таращась Филатову в затылок.

— А ты не хотела? — ответил вопросом на вопрос, так и не оглянувшись. — Нужно было остаться?

— Что за бред? — не сдержалась, подлетев к Вадиму, и рванула за рукав футболки, от чего тонкая ткань затрещала.

Уронив столовую ложку, которой помешивал суп, Филатов посмотрел на меня совершенно дико, а затем неожиданно подхватил подмышки и, сметя чашки, усадил на стол. Встал между ног, сжал одной рукой запястья, заведя руки мне за спину, а пальцами второй стиснул подбородок, вынуждая смотреть в его бешеные глаза.

— Не веди себя так, ясно? — почти выплюнул Вадим.

Я видела как подрагивает его верхняя губа, и как сильно он стискивает зубы, но почему-то совсем не испугалась. Напротив, обмякла в его руках, а Фил, почуяв это, на миг застыл, рассматривая мои припухшие от вчерашних поцелуев губы, и как-то хищно улыбнулся. Затем подтянул к себе и, прижавшись ко мне всем телом, мягко прикусил кожу подбородка, переведя пальцы мне на горло и почти сжимая его. От незнакомых ощущений — удовольствия, смешанного с легкой болью — у меня едва не выскочило сердце. А Вадим, все еще удерживая в своих объятиях, измывался над моими губами, чередуя покусывания с нежными прикосновениями языка. Я уже готова была распластаться немедля, но Филатов остановился, освободил мои руки, которыми я тут же вцепилась в футболку на его талии, и, отведя мои волосы назад, пробормотал на ухо:

— Не зли меня, Мария. Ты не такая…

Я часто заморгала, когда на кухню вернулся Каспер, ничуть не смутившийся нашей позы и моего разгоряченного вида, и проговорил:

— Заканчивай, Фил, со своей телкой и сваливай. Сейчас мой братан приедет. Сам знаешь, ты ему не по душе.

Филатов, глядя на меня неотрывно, потемнел и отчеканил:

— Мне похуй на его мнение. И Мария — не телка.

— Да-да, очередная, которую можно трахать до посинения, потом придет новая «не телка», — словно лошадь заржал Каспер, а я в один миг поняла — конец.

Смех Максима оборвался довольно резко. Так, что я даже сообразить не успела. Вадим вдруг развернулся и уже оказался сидящим на упавшем навзничь Каспере. Я «зависла» на некоторое время, показавшееся мне чертовой вечностью, потом закричала что-то не очень членораздельное и, спрыгнув со стола, налетела на Фила. Тот, озверев, продолжал метелить Макса и, вероятно, закончилось бы это крайне плачевно, если бы мне на глаза не попался графин с водой. Подбежав к столу, я схватила прозрачный сосуд и, метнувшись к качающимся по полу и уже всерьез сцепившимся мужчинам, опрокинула графин им на головы. Это не возымело эффекта, но когда я со злостью хрястнула его о стену и заорала нечто вроде: «Сейчас прибью вас обоих!», Фил вдруг оглянулся на меня и, оттолкнув от себя Каспера, повалился на спину. Так они и лежали, таращась в потолок, кашляя от крови, что сочилась из пораненных губ, и матерясь. Собственно, Вадим молчал. У него уже покраснела левая скула и немного припухла рассеченная бровь.

— Идем, — чуть ли не плача от досады, рявкнула я, отбросив зажатую в пальцах ручку графина, и выскочила в прихожую, при этом нагло переступив через Каспера, и услышала как он проговорил:

— Уйди отсюда, Фил, я тебя, бля, с дерьмом смешаю, урод!

Судя по звукам, Вадим поднялся на ноги, но, ничего не сказав, вышел. Так же молча обулся, схватил косуху и, даже не дожидаясь меня, выскочил за дверь. Я, на ходу натягивая шапку и пытаясь попасть в рукав куртки, бросилась за ним следом.

***

Вот уже десять минут мы стояли напротив одной из витрин магазина, которая светилась разноцветными огнями, и таращились в огромное зеркало в резной раме, что стояло за стеклом.

Рука Филатова покоилась на моем плече, а в ее пальцах дымилась сигарета. Он изучал наши отражения, а я, отводя взор, невольно морщилась, понимая, насколько невзрачно выгляжу на фоне темной красоты Фила. Ссадины на его бледном лице лишь подчеркивали мужественность, как я не раз отмечала, не брутальную, а какую-то честную, настоящую, открытую, которой хочется любоваться бесконечно. В глазах Вадима плясали его же собратья — бесы, увлекаемые безбашенностью. Да что там бесы? Ничтожные сущности, теряющиеся в бесконечной тьме Фила, которая, вероятно, влекла и его самого. Иначе как понять это стремление к крайностям, этот поиск граней, которые нельзя переступать?

Все чаще, находясь с Филатовым, я стала замечать, что меня тревожат какие-то странные мысли, а ведь раньше об этом вовсе не задумывалась. Меня утаскивал за собой этот молодой мужчина, внешне не очень соответствующий своим годам. Хотя нет, Вадим вполне подходил под двадцативосьмилетнего, разве что в глазах — вечная вселенная.

— Мы славно смотримся вдвоем, — наконец, Фил заговорил. — Правда? Мария, ты согласна?

Он, видимо, нуждался в моем ответе.

— Да, — но подумав немного: — Нет… прости… это не так.

Филатов прикусил губу, но тут же шикнул и коснулся места, снова начавшего кровоточить.

— Жаль, — проговорил он, глядя на свои пальцы и растирая розоватую жидкость. — А я думал, ты на моей стороне.