Невеста Перуна

-Боязно мне, старче. Каждый день жду, словно пытку, палачом назначенную. Доброгневы больше нет, нынче едва не потеряли Ольгу и Олега, Ефанда лишь чудом беды избежала. О том, сколько раз сам на край Звёздного Моста заглядывал, и говорить не буду. Вот и птица Гамаюн попеняла на то, что княжение своего рода распрей с родичем начинаю, что родича кровного сгубить хочу. А как не совладаю с Вадимом, что тогда? Что с вами со всеми станет, с Любавой, с Ефандой? Эх, заслонить бы их своим плечом, да разве от Морены закроешься? Скоро дружина моя пойдёт, в поход на Вадима выступаем. Разве удержишь Ефанду дома? Если и послушает для вида, всё одно за мной после тайно отправиться. А там и под клинки за мной ринется. И я убедить её остаться не смогу, знаю, чем ей моя смерть обернётся. И ей, и Любаве, - Рюрик с мольбой взглянул на Сварга. – Ты уж дочку мою, Любушку, сбереги как-нибудь.

-Погоди, князь, не умирай раньше смерти, - нахмурился старик. – И внучку мою загодя не хорони. Супротив Морены, конечно, тяжело идти, да и Вадим не лыком шит, так ведь и ты тоже не вошь какая! Не уж-то не бывало, чтобы ты с горсткой воев шёл на сильного врага и побеждал?

-Было! – резко ответил варяг. – Было, и не раз, но тогда я рисковал только лишь собой. За моей спиной были только те, кто долей своей сам избрал войну, а не мои жена и дочь!

-Так и сражайся за них! – воскликнул Сварг. – Да, Доброгнева мертва, но душу-то её мы отстояли, не стала она ни навьей, ни заложной покойницей. Свободна она нынче от власти Морены. Да и остальные живы, здоровы и помирать пока никто, акромя тебя, не собирается. Даже Олег мало-помалу оклемался. Радоваться надо, а ты мало тризну не справляешь!

Дед замолчал, переводя дух, и Рюрик впервые заметил, как тяжело, с хрипом дышит его собеседник, как высохло его тело, как пожелтела и сморщилась кожа. «Да, совсем сдал старик за эту зиму», - с тревогой подумал князь. Между тем знахарь заговорил гораздо тише.

-Есть у меня средство, которое придаст тебе уверенности, позволит поговорить с тем, в чьей власти помочь тебе и словом, и делом. Вот только путь к нему опасен. Если ты чем-либо не угодил богам, то назад уже не вернёшься. Ну как, согласен?

-Да, - не задумываясь, ответил Рюрик.

-Тогда сделай вот что. Сходи в клеть, возьми там три дубовых полена, добудь живой огонь, затопи печь. После разденься донага, выйди во двор, крепко разотрись снегом. При этом обязательно помяни своих предков и товарищей, которые уже ушли за кромку, попроси у них помощи и защиты. Ну, ступай.

Не смея возразить, князь поднялся с лавки. Весьма скоро в печи затрещали дубовые поленья, а во дворе нагой Рюрик азартно, с усердием растирался снегом. Подтаявший за день снежок за ночь покрылся острой коркой, которая нещадно ранила кожу, но продубленному морскими ветрами варягу всё было нипочём. Рюрик с нежностью и теплотой вспоминал почивших уже мать и отца, деда Гостомысла, братьев Трувора и синеуса, мысленно перебирал других родичей, просил помощи у погибших друзей. Человеческая память многое хранит в своих недрах, и теперь пред мысленным взором князя проплывали лица тех, кого он уже давно не вспоминал, чьи имена много лет не слетали с его уст.

Когда Рюрик вернулся в избяное тепло, Сварг протянул ему простую рубаху их конопляного полотна без оберегов и вышивки и такие же ноговицы. Затем мотнул головой, приглашая присесть на скамью, сам же взял в руки загодя приготовленный ковш с колодезной водой и принялся читать заговор:

-На море-окияне, на острове Буяне лежит бел-горючь камень Алатырь, бел-горючь камень Алатырь – всем камням в мире отец. Из-под камня, с-под Алатыря протекли реки, реки быстрые средь лесов, полей, по Вселенной всей. Одну реку зовут Истина, а другую – Светоч Ясный, третью – Мудрость Вечности, а четвёртую – Светлый Путь. Вы омойте, реки, душу светлую, напитайте её мудростью, отведите к ясну-терему, апосля отдайте с миром. Слово моё крепко.

Сварг протянул князю ковш, и тот разом осушил его. После дед бросил в огонь горсть какой-то травы.

-Глубже вдыхай дым! – приказал старик варягу.

Рюрик втянул носом пахучий дым и закашлялся. Стены дома заметно покачнулись, пол ушёл из-под ног, а душа вместе с дымом выскользнула через рот и канула куда-то вниз…

…Очнулся Рюрик на берегу широкой полноводной реки. Серый предрассветный сумрак, стелящийся по земле туман – всё было как в тот раз, когда он стараниями Вадима попал к Звёздному Мосту. Временами даже откуда-то издалека доносилось шуршание листьев Мирового Древа. Невдалеке послышался звонкий перестук молоточков, запахло дымом, и варяг, к своему величайшему удивлению, заметил невдалеке дом, а в нём - светящийся проём двери. Не мешкая, мужчина бесшумно подошёл к дому и заглянул внутрь.

То была кузница. В открытом очаге гудел огонь, на стенах висели кузнечные принадлежности – клещи, меха для раздувания огня, молотки разных размеров. Посреди кузнецы стояла огромная наковальня, у которой трудился сам кузнец. Муж сей был поистине богатырского сложения: высокий и широкоплечий, он с лёгкостью управлялся с самым большим молотом. «Да ведь это Кий, божественный кузнец, побратим самого Перуна!» - с удивлением понял Рюрик. Про Кия старики говорили, что он может сковать что угодно – от волшебного оружия до судьбы. Когда-то Кий работал в кузнице вместе с Перуном, а после спас своего божественного побратима из ледяного заточения в железных горах. Поговаривали, что Перун поселил своего товарища где-то на кромке между жизнью и смертью и научил оживлять умерших, споря временами с Хозяйкой Судеб.

-Здрав будь, божественный кузнец, - поприветствовал мастера князь.

-И тебе поздорову, родич, - откликнулся кузнец, отвлекаясь от работы. – Проходи, гостем будешь.

Рюрик слегка удивился столь неожиданному обращению, но виду не подал. Войдя в кузницу, он увидел на наковальне тонкий стальной прут, раскалённый докрасна. Над ним то и трудился Кий, свивая его в узорчатую, тонкой работы гривну.