Страница 76 из 92
-Не беспокойся. Я никогда не покину тебя.
Весь остаток дня Сварг и Ефанда пытались привести Ольгу в чувство: поили разными травяными отварами и настойками, растирали ладони, ступни и виски, окуривали опочивальню каким-то сладковатым дымом, но ведунья оставалась по-прежнему без сознания. Всё это время Олег находился тут же, и никакая сила не могла его прогнать. Даже у Рюрика, по мере сил и возможностей помогавшего жене и её деду, не получилось увести друга из опочивальни его сестры: урмаин попросту никого не видел и не слышал, а за Ольгу цеплялся, точно утопающий за соломинку. Как будто лежащая без сознания девушка могла ему чем-то помочь.
К концу дня все трое – и Ефанда, и Сварг, и Рюрик – просто валились с ног от усталости. Не вдаваясь в лишние раздумья, старик лёг спать в ложнице старшей внучки на лавке, Олег, по-прежнему ни на что не реагируя, забылся тяжёлым сном в ногах у Ольги. Князь же вместе с женой, с трудом добравшись до опочивальни, рухнули на лавку, даже не успев раздеться. Вся усадьба погрузилась, наконец, в тяжёлый, беспокойный сон.
Среди ночи воевода очнулся, точно от хорошего удара. Он пристально огляделся кругом, но никого не увидел. Неожиданно Олегу показалось, что его кто-то позвал. Тихий, далёкий, неуверенный, но страшно любимый голос. Урманин огляделся. Тишина. Лишь старик, спящий на лавке, тяжело дышал во сне. Вот зов повторился опять – ласковый, нежный, но настойчивый. Воевода поднялся и, подчиняясь голосу, сделал первый шаг. Тёплая женская ладонь легла на его десницу. Олег обернулся. Старшая из его сестёр, даже будучи без сознания, как будто пыталась остановить брата. Не раздумывая ни одного мгновения, урманин осторожно убрал её руку и вышел в дверь…
Олег шёл, не разбирая дороги. Лес постепенно становился всё более угрюмым, всё чаще попадались буреломы, но молодой урманин ничего не замечал. Он шёл на зов, но слышал его не ушами, а сердцем. Всем естеством Олег стремился куда-то, но куда? Это его не особенно тревожило.
Наконец лес начал редеть. Олег вышел к небольшому замёрзшему озеру и остановился, очарованный. Перед глазами алым пламенем вспыхнуло предупреждение об опасности, но этот всполох утонул, поглощённый душой воина, в один миг потерявшего малейший намёк на простое благоразумие.
Прямо посередине выбеленного блестящим снегом озера высилась угрюмая, уродливая коряга, немного украшенная искристым инеем. Под ней темнела выдолбленная кем-то и ещё не успевшая затянуться тонким ледком прорубь. А на самой коряге сидела девушка и неторопливо расчёсывала гребнем волосы. Белая рубаха из тончайшего полотна, неизвестно как державшаяся на хрупких плечах, совсем не скрывала девичье тело. Напротив, оно, казалось, светилось, вторя своим серебристым сиянием ясному месяцу. Мороз ощутимо щипал щёки, а девица, видимо, совсем не чувствовала холода. Быть может, её, словно солнечным светом, грели окутывающие её точно золотым облаком волосы? Всемогущие боги, как же хотелось Олегу окунуть руки в этот мягкий, сияющий, струящийся шёлк!
Наконец девушка, отложив в сторону гребень, последний раз тряхнула волосами, убирая их за спину, и глаза её встретились с глазами урманина. Да, сердце-вещун его не обмануло – это и впрямь была Доброгнева. В голове мелькнула мысль, что она, в общем-то, уже мертва, но тут же исчезла под завораживающим взглядом любимой. Одним гибким, изящным движением боярышня спрыгнула с коряги и пошла прямо к Олегу, легко ступая босыми ногами по льду. Но вот она остановилась и, призывно улыбнувшись, поманила его к себе. И воевода, совершенно утратив волю, не имея ни сил, ни желания противиться этому сладкому влечению, шагнул на лёд…
-Муж мой, проснись.
Рюрик с трудом разодрал слипающиеся веки. Над ним склонилось Ефанда, и лицо её выражало крайнюю тревогу.
-Что случилось, Ладушка моя?
-Белун только что приходил и сказал, что мой брат куда-то ушёл.
Весь сон слетел в один миг, точно засохшая грязь с одежды.
-Олег?
-А что, у меня ещё есть брат? – язвительно спросила княгиня.
-Тебе лучше знать, - буркнул князь, поднимаясь с ложа.
Выйдя на крыльцо. Рюрик без труда понял, куда подевался Олег. Накануне выпал снег, и на свежевыбеленной земле хорошо была видна стёжка следов, уходящая в лес. Крепко выругавшись, князь вернулся в избу и начал судорожно одеваться.
-Ты видел Олега? – спросила Ефанда.
Рюрик удивлённо воззрел на жену. Она уже, полностью одетая, стояла у дверей и, казалось, ждала его.
-Куда это ты собралась, голубушка? Я один, без тебя, быстрей догоню Олега. Следы его хорошо видны на свежем снегу, к тому же он идёт пешим, я же встану на лыжи. Твой брат не мог далеко уйти.
-Он уже далеко, и ты не догонишь его, даже если поедешь верхом. Олега ведут, а вот тебя никто не поведёт. Более того, чем угодно ручаюсь, что едва только ты выйдешь за ворота, как поднимется ветер, который заметёт все следы, которые ещё остались. Тут не обошлось без Морены – я чувствую это, - а ей лишние видаки совсем ни к чему. Потому тебе и нужна будет моя помощь.
Князь внимательно посмотрел на жену. Весь её вид говорил о готовности действовать даже вопреки его воли, а глаза горели таким непреклонным упрямством, что Рюрик только вздохнул.
-Послушай, Ефанда, - наконец проговорил он. – Разве словенских жён не учат во всём слушаться своего мужа и быть покорной его воле?
-Нет! – отрезала молодая женщина. – Словенских жён учат иметь свою голову на плечах и слушать только своё сердце.
-А как же Ольга?
-За ней присмотрит дедушка и Белун.
Рюрик усмехнулся:
-Значит, князь правит народом, княгиня правит князем… Так скажите, люди добрые, кто же всё-таки правит народом?