Страница 75 из 92
-Что случилось? – тихо спросил старик, с болью глядя на внучку.
- Она пыталась связать свою душу с Доброгневой и через дуб вытащить девушку из темницы, - также тихо ответила Ефанда. – Но что-то пошло не так. Наверняка Морена уже ждала её там. Теперь, боюсь, боярышня мертва, и душа её, пленённая богиней смерти, держит душу Ольги.
Сварг скорбно покачал убелённой сединами головой.
-Как же можно так неосторожно, как можно? Сколько я говорил, чтоб поберегла она себя, что не всегда Перун сможет защитить её. – Тут взгляд ведуна упал на Олега. – А с ним-то что приключилось?
Олег стоял посреди горницы в том самом месте, где младшая сестра выпустила его руку из своей. Лицо осунулось и почернело, на скуле раздувался полновесный синяк, глаза пусты и неподвижны, плечи сгорбились и опустились. По правде говоря, выглядел Олег немногим лучше своей сестры, разве что стоял на своих ногах. Нынче в этой скорбной, немного нелепой фигуре трудно было узнать прежнего красавца-урманина.
-Он разорвал круг, - коротко проговорила молодая женщина.
-Понятно… Ну что ж, внученька, пойдём, поможешь мне.
Едва Сварг и княгиня скрылись за дверью, князь подошёл к поверженному горем другу и осторожно тронул его за плечо:
-Послушай, Олег, я…
-Уйди, Рюрик, - каким-то чужим голосом проговорил тот. – Мне видеть тебя сейчас – глазам обида. Уйди, не доводи до греха… Уйди!
Последнее слово урманин выкрикнул с такой силой и ненавистью, что князь невольно отшатнулся и, поразмыслив мгновение, молча вышел из горницы, оставив друга наедине с его бедой. На негнущихся ногах Олег сделал несколько шагов и вошёл в первую же попавшуюся дверь. Оглядевшись вокруг, он увидел распростёртую на ложе Ольгу, по-прежнему не подающую признаков жизни. Подойдя к ней, воевода рухнул на колени у тела сестры, зарылся лицом ей в плечо, и горючие скупые слёзы навернулись на глаза. Тело его сотрясалось от рыданий. Наконец последние силы его иссякли, и Олег, так и не поднявшийся с колен, забылся тяжёлым, тревожным сном.
Между тем Рюрик направился на поиски жены. Вскоре он нашёл её у печи, где Ефанда готовила кашу, щедро приправляя её салом и какими-то сушёными травами. Князь опустился на лавку и принялся внимательно наблюдать за действиями молодой женщины. Ефанда искоса посмотрела на мужа, но прерывать молчание не стала. Наконец Рюрик не выдержал и задал волнующий вопрос:
-Скажи, лада моя, что это сегодня приключилось с нами в лесу, у перунова дуба?
-Ну, это так просто не объяснишь, - задумчиво проговорила княгиня. – Для того, чтобы перенести Доброгневу, где бы она не была, к нам, Ольга соеденила воедино свою душу и душу боярышни, а потом просто позвала её за собой. А поскольку душа и тело у живого человека не могут существовать раздельно, то и тело девушки устремилось бы вслед за душой. Если бы всё пошло как надо, Доброгнева просто вышла бы из дуба к нам, в круг.
-Что же случилось?
-Морена. Багровые всполохи в золотом пламени выдали её присутствие. Скорее всего, она просто расставила силки, в которые и попалась Ольга. Богиня смерти неплохо умеет играть на человеческих чувствах и человеческих слабостях. Она прекрасно понимала, что мы постараемся вызволить пленницу. Когда души моей сестры и боярышни были связаны воедино, Морена попыталась утащить Ольгу туда же, где была Доброгнева. Однако круг, который мы все вместе держали и песня, которая поддерживала огонь, не позволили этого сделать. Тогда богиня смерти, видимо, просто убила девушку. Моя сестра тоже ощутила боль и предсмертную агонию. Ей удалось бы освободиться от пут умирающей, но тут Олег разорвал круг…
- Но, быть может, был другой способ уничтожить Морену и спасти Доброгневу? Ведь Олегу почти удалось войти в перунов дуб. Если я правильно понял, дуб превратился в ту самую дверь, за которой стояла Доброгнева. Можно было войти туда, забрать девушку и вернуться.
-Не совсем так. Войти в эту дверь действительно мог любой, а вот выйти – только Доброгнева. Если бы Олег прошёл сквозь дуб, он оказался бы в ловушке. Боюсь, Морена и так сумела оставить достаточно глубокий след в его душе.
Рюрик задумался. В самом деле, после этого происшествия воевода стал сам на себя не похож. А сколько ненависти было в его голосе, сколько мрачного блеска в очах! Но, предав своему голосу уверенность, которую он отнюдь не испытывал, князь твёрдо ответил:
-Нет, тебе показалось, ладушка. Просто он переживает из-за смерти своей невесты.
-Что ж, - с сомнением покачала головой Ефанда. – Может быть, ты и прав, от всей души надеюсь на это. А впрочем, время покажет. Ближайшие дни решат всё. Ольга либо умрёт, либо придёт в себя. Самое страшное, что я, скорее всего, ничем не смогу помочь ни сестре, ни брату. Они должны со всем справиться сами.
Княгиня замолчала, что-то обдумывая, и Рюрик невольно залюбовался женой. Раскрасневшаяся от печного жара, маленькая и хрупкая, но в то же время сильная и непреклонная, Ефанда и впрямь была хороша собой, а ясности и проворству её ума могли позавидовать многие мудрецы. По чести сказать, князь из рода Белого Сокола и сам до сих пор не понимал, за что ему боги даровали такое счастье. Не долго думая, мужчина поднялся с лавки, в несколько шагов пересёк комнату, и, опустившись перед женой на колени, обнял её бёдра.
-Ладушка моя милая, как же хорошо, что ты у меня есть, что я встретил тебя. Как представлю, что судьба могла повернуться по-другому, что ты не стала бы моей или что нынче не Олег Доброгневу, а я мог оплакивать тебя, так кровь в жилах стынет.