Страница 39 из 92
-Может быть и так, - вздохнула Ждана.
Меж тем Ольга внимательно наблюдала за несчастной девушкой. Было видно, что та и сама не очень-то верит своим словам, но любовь к брату не позволяла ей поступать иначе.
-Не суди нас, боярышня, - примирительно улыбнувшись, проговорила Перунова невеста. – Пусть светлые боги вразумят и защитят Вадима, а нам о своём думать надобно. Не стоит бояться слишком Морену. На самом деле она не та, за кого себя выдаёт. Не богиня она, а вернее, богиня лишь наполовину.
-Как так? – удивлённо спросила Ефанда.
-Отцом ей приходился обычный смертный мужчина, а вот мать... Матерью она зовёт ту, кого мы обычно величаем Матерью Богов или Матерью – Сырой землёй. Издавна люди умные звали её Живой, ибо жизнь даёт она всему сущему. Но люди мудрые зовут её Мара, ибо знают, что жизнь всегда ведёт к смерти, а смерть рождает новую жизнь. Не даром Макошь, Мара и мама - слова суть единого корня. В те давние времена, когда на людях ещё не было греха, не было болезней и войн, люди умирали лишь от старости и слабости, да ещё от того, что уставали ходить по земле. Мара принимала их тела, а души воспаряли к небесам. Люди звали её милостивой, а старики в конце жизни сами звали смерть, не желая быть обузой детям и внукам. По Звёздному Мосту их души без труда поднимались в Ирий, где и дожидались, когда Рожаницы спрядут-соткут им новые тела. Но однажды Матерь Богов воспылала преступной страстью к обычному мужчине и, явившись к нему в человеческом обличии, зачала от него дитя. Конечно, её муж Бог-Отец, бог неба Сварог не мог стерпеть такого бесчестия и сначала хотел уничтожить и мужчину, и ещё нерождённое чадо, но всё же сменил гнев на милость. Более того, он уступил просьбам жены и сделал её ребёнка бессмертным. Однако в наказание заставил богиню прожить человеческую жизнь в обличье смертной женщины женой того мужчины, пройти через смерть и, очистившись таким образом, вновь стать богиней.
Пришедшую в мир новую богиню назвали Мареной, что значит принадлежащая Маре. Рождение её предвещало падение с неба Чёрной звезды. Именно тогда появились на земле зависть, потом пришли болезни, войны, злоба, распутство, жадность и прочие беды. Матерь Богов с ужасом взирала на всё это, понимая, что именно она впустила в мир эти напасти. Теперь умерших ожидал не только светлый Ирий, но и тёмный, холодный нижний мир, из которого сложно переродиться. Люди стали бояться умирать, а страх смерти порождал ещё большую жестокость и злость. А потому воспылали живущие завистью к бессмертию богов и стали восставать против своей природы, возжелав бессмертия для себя. Не сразу боги поняли, что всё это – козни Марены, которая, посчитав себя обиженной, возненавидела и других богов, детей Живы и Сварога. Но более всего богиня смерти ненавидит Перуна, старшего из них, того, который не раз рушил её планы и развеивал колдовские чары. Потому заветная мечта Марены – уничтожить на земле род Перунов, дабы беспрепятственно управлять людьми. Потому позже и переименовали её в Морену, ибо несёт она лишь смерть, разрушение и мор.
В избе воцарилось молчание. Ни у кого не возникло мысли подвергнуть слова Ольги сомнению, но и поверить в её рассказ было трудно.
-Да, - проговорил наконец Рюрик. – То, что Морена – богиня лишь наполовину, не слишком облегчает нашу участь. Что делать-то будем?
-Ждать, - мрачно проговорила Ждана.
-В самом деле, - поддержала её Ольга. – Скоро наступит зима, а это – её время. Зимой едва ли можно как-нибудь совладать с Мореной. Ближе к весне соберём людей и дадим бой Морене, а заодно и Вадиму, если он до того времени не опомнится.
-Где людей-то возьмём? – неожиданно подала голос Доброгнева.
-С окрестных сёл ополчение соберём, с тех племён, что дань нам платят. Урман, наконец, на помощь позовём, у русов воинов спросим. Так, с миру по нитке, и соберём.
-Ну да, так они и будут ждать, когда мы, наконец, приготовимся к брани! – насмешливо протянул Олег. – Может, Морена и лишь наполовину богиня, но ведь не полная же дура. Она ведь и сама понимает, в чём её сила. К чему ей ждать весны?
-А вот это уже моя забота, братец. Я смогу задержать до весны Морену, но город нам надо будет защитить от её происков – не дело своих людей на произвол судьбы бросать. И лучшего способа защиты, чем опахивание, я просто не вижу.
-Опахивание, говоришь, - задумчиво проговорила Ефанда. – Ритуал древний и очень действенный, но только я нигде не слышала, чтобы целый город опахивали.
-Значит, мы будем первыми, - решительно проговорила Ждана. – Да, тяжело будет, кто же спорит. Но и дело стоит того.
-Значит так тому и быть, - решительно проговорила княгиня. – Нынче же соберу боярынь и боярышень, купчих, смердок – всех свободных баб и девок. Ты, бабушка Ждана, за сохой пойдёшь, править будешь. Я, Ольга и Доброгнева в соху впряжемся. Ты не против, боярышня?
Девушка мотнула головой.
-Вот и ладно. Вы же, мужчины, дома завтра сидите, на улицы носа не кажите.
-Это мы и сами знаем, - буркнул Дубыня. – Только сможете ли дотянуть до конца, соха-то больно тяжёлая.
-Ничего, - поднимаясь со своего места, проговорила Ольга. – Я зелье нужное сварю, дабы силы наши увеличить. А теперь в город возвращаться надо. Бояре, небось, уже всполошились, куда это князь со своим воеводой умчались.
…До самого вечера шумела Ладожская вечевая площадь. Но против обыкновения заседали на ней не знатные бояре и прочие свободные мужи, а их жёны и дочери. Женщины с жаром обсуждали то, что должно было случиться завтра. Мужчины же нынче благоразумно обходили эту часть города стороной, понимая, что лишние уши запросто могут разрушить чары, столь тщательно готовящиеся. Лишь незадолго до заката площадь, наконец, опустела.