Алгоритм

Придерживая саднящее ребро, я побрел прочь с площадки. Каждый шаг давался с трудом, слабость и головокружение не отпускали не на секунду. Скоро площадь сменилась знакомым лабиринтом бетонных стен, сотами оргстекла и пластика. В этом секторе есть выход коллекторной системы. Я проверил нагрудный карман, старенький КПК должен помнить карту района. Но его удача закончилась – пластиковый дисплей рассекла аккуратная ветвистая трещина.

Быстро темнело, плотное фиолетовое облако накрывало сектор. Я шел по пустым улицам, сворачивал наугад и скоро совсем потерялся в городском лабиринте. На землю упали первые «снежинки» – легкие темно-синие хлопья, продукт химической реакции. Одна из них села на рукав ветровки, ткань тихо зашипела и начала тлеть. Я накинул капюшон и засунул руки в карманы. Времени почти не осталось.

Есть! Проходя мимо очередного переулка, я заметил водоотвод. Через сотню шагов нашлась неглубокая сточная канава. Она ведет к коллектору. Теперь дело в скорости. Стало ещё темней, ядовитые хлопья посыпались как снег. Сквозь прерывистое дыхание я слышал, как шипит и разлагается одежда, чувствовал тепло на плече. Нужно бежать, но каждый шаг обжигает болью, я могу лишь брести вперед под чудовищным снегопадом.

Я одолел почти два квартала, когда облако стало опускаться. В воздухе появился острый запах аммиака. Обогнув стеклянный купол лаборатории, я увидел мост – часть широкой грузовой эстакады. Под ним, между опорами должен быть сток.

Последняя сотня шагов стала жутким испытанием. Ядовитый воздух обжигает легкие, воспаленные глаза с трудом разбирают дорогу, химожог расползается по плечу. Когда я ввалился в темный тоннель коллектора, ноги подкосились. Я упал, ладони погрузились в холодную вязкую грязь. Жгучий снег остался позади, но дышать стало невыносимо. Нужно уходить дальше в тоннель. Собрав последние силы, я поднялся и побрел, но через десять шагов руки наткнулись на решетку. Широкие стальные прутья перегораживали дорогу. Я вцепился в один, попытался сдвинуть, сухой кашель сдавил грудь, и я сполз на колени в жидкую грязь.

Рядом раздался металлический скрежет, тяжелый удар. Полоса света прорезала темноту, слева в стене открылась массивная дверь, в проеме появился нелепый грузный силуэт.

– Совсем охренел?! – Густой бас сквозь респиратор прозвучал грозно.

Не дожидаясь ответа, пришелец зашлепал ко мне, сильные руки схватили за шкирку и поволокли в комнату. За спиной лязгнула дверь, мы оказались в коротком коридоре перед герметичным шлюзом. По углам скрипнули ребристые переборки, зашумела вытяжка – дышать стало чуть легче. В потолке заработал распылитель, синий пепел на куртке зашипел, стал пениться. Я вдохнул чуть свободнее, попытался стать на ноги. Мой спутник даже не заметил. Когда закончилась обработка, он повернул вентиль на двери, втащил меня внутрь небольшой комнаты и положил на низкий железный стол.

Пока неожиданный спасатель возился с запором, я умудрился сесть и немного осмотреться. Комната в пятнадцать квадратов, несколько столов с батареями колб и пробирок, стеклянные шкафы, пара микроскопов, таблицы и графики на стенах. В дальнем углу стенд со старым комплектом химзащиты: гермошлем, темно-зеленый прорезиненный покров, баллоны и раструбы дыхательного цикла. Сам спасатель даже со спины выглядел внушительно. При обычном росте, шириной плеч он мог поспорить с любым из былинных богатырей. Необъятная черная накидка расходилась на животе и больше походила на плащ-палатку. Когда он повернулся, я разглядел внушительную черную бороду и бакенбарды, переходящие в нечесаную шевелюру. Над дыхательной маской, на переносице красовались аккуратные профессорские очки.

– Впфувупф… – нервно сорвал респиратор. – Тьфу! Ну что, очухался?

– Кажется, да… – просипел я. Связки ещё не пришли в норму.

– Угу, слышу. Подышал свежим воздухом?

Я виновато кивнул. Собеседник чуть приосанился, поправил очки:

– Я Аркадий Игоревич, можно просто – Борода.

– Юра… – Я ещё не пришел в себя, осмотрелся. – А где мы?

– Это, – гордо начал Борода, – станция «Сток-3» системы контроля промышленных сбросов. А я – оператор.

Аркадий принялся стягивать комбинезон, затем копаться в шкафу и через минуту облачился в широкий белый халат. На груди даже появился маленький бейдж «Кандидат технических… НИИ ЭКО… Аркадий Ботхин». Я, тем временем, сквозь головную боль вспоминал старые статьи:

– Система КПС… её ведь расформировали лет десять назад.

Борода погрустнел. Вдруг куда-то испарился бодрый научный сотрудник, стали заметней пустота и затхлость маленькой станции, слой пыли на столах, подгоревшие лампы на потолке.

– Расформировали, – тихо буркнул оператор. – И посты растащили, да не все.

– А ты?

– Живу я здесь, – вздохнул Борода. – Кому нужен эколог внутри Периметра? И вообще, хватит мне на лоб загибать! Или ты сам себя полечишь?

Заняться собой и впрямь следовало. Ожог на плече спекся с тканью. Борода долго отмачивал рану каким-то раствором, обрезал и отрывал плавленые обрывки. Когда куртку все же сняли, горе-лекарь увидел ссадины и синюшную гематому в полживота. Тут я выслушал много нового в отношении моего образа жизни и способов передвижения. К повязке на плече добавился самодельный корсет на ребра. Шрам у запястья дюжий оператор одобрил – он сам не был меченым, потому и жил здесь.

– Вот как ты умудрился всё в один день? Тебе на обследование надо.

– Мне нельзя в больницу.

– Как нельзя? – Удивился Борода. – Ты себя видел, бессмертный прыщ?

– У меня есть неделя… – тихо начал я.

– А потом что?

– А потом всё. – Я был серьезен, как никогда.

Борода внимательно посмотрел на меня и ничего больше спрашивать не стал. Сильный руки затянули пластиковую стяжку на спине, корсет стал на место. Я прошелся немного по комнате, шаги больше не отдавали болью.

– Аркадий, спасибо тебе, – вздохнул я. – Но мне нужно идти.

– Куда? Химкой весь Полис накрыло. – Для убедительности кандидат наук развел руками.

Я помню. Казалось, сквозь метры земли и бетона я чувствую ядовитое дыхание, вижу хлопья кислотных осадков. По плитам потолка пробежала легкая рябь. Картинка перед глазами слегка помутилась. На секунду перекрытие потеряло материальность, стало прозрачным, и я увидел кусок фиолетового неба сквозь толщу бетона. Ещё мгновение, и всё вернулось на места. Я тряхнул головой. Наверное, воображение разыгралось.

– Я должен попасть в соседний сектор к НИИ. Там своя канализация. Думаю, под землей можно.

– А толку? – Буркнул Борода. – Яйцеголовые закрылись наглухо, рвануло-то рядом. Сидят на фильтры молятся да щели затыкают.

– У меня там знакомый. Он Белое братство разбирал… – я осекся. – Секта такая. Нужно расспросить его.

– Угу, братство. Два подвала в Пустоши и маркировка музея на всех святынях. – Грузный оператор задумчиво погладил бороду. – Если хочешь настоящих психов, искать надо здесь…

Наверное, лицо у меня сделалось непростое. Борода глянул на меня чуть с опаской, немного помолчал, потом тихо спросил:

– Серьезно?

Я кивнул.

– Ну ты и… Ладно, собирайся.

Сборы растянулись на четверть часа. Борода облачился в широченную плащ-палатку, на плече появилась увесистая сумка с непонятным барахлом. Куртка пришла в негодность, и мне достался черный прорезиненный плащ бывшего лаборанта. Тертые джинсы и сапоги пережили день лучше и были признаны годными. Для меня нашелся старый респиратор и банка газировки.

На станции обнаружилось второе помещение – маленький бокс с навесной кроватью и столом. Я ожидал увидеть разбросанные вещи или горы запчастей, но в комнатке оказалось чисто. Через неё мы вышли во второй переходник и дальше в темный тоннель.

Под ногами захлюпала грязь. Ядовитый воздух сдавил грудь.

– Надевай маску, – буркнул Борода. Старый подсохший фильтр не внушал доверия, но дышать стало легче. Дюжий оператор пошел вперед, освещая дорогу фонарем.

Городской коллектор больше походил на рисованное подземелье из древней видеоигры: темнота и сырость, реки нечистот, зарешеченные стоки в стенах. Следующий час потерялся в лабиринте узких коридоров и сточных труб. Борода за все время не сказал ни слова, лишь иногда касался стен или замирал, прислушиваясь к чему-то. Как он находил дорогу, для меня осталось загадкой.