Алгоритм

Несмотря на ранний час, в подземке людно. Из Полиса тянется вечерняя смена. У выхода на платформу мы с трудом пробираемся сквозь толпу – только что отошел очередной состав. Ещё немного, и впереди открывается мощеная гладь платформы. Поезда нет, можно не спешить. Проходя мимо угловой колонны, привычно проверяю карманы. Под ней сидит знакомый бродяга. Бросаю пару мелких жетонов в грязную сумку, делаю несколько шагов и останавливаюсь. Что-то не так. Сонька торопит:

– Ну что там?

– Он всегда что-то бормочет вслед… – ответил я.

– Кто?

Два шага назад, опускаюсь на колено. Обычный бродяга: мятая куртка, жирные волосы, кепка на глаза. Спит, наверное. Проверяю запястье. Какой там пульс, он уже остыл! А ведь столько людей вокруг. Рядом в стене терминал службы безопасности. Нажимаю «Вызов по месту», пусть разбираются. Из туннеля послышался нарастающий гул. Несколько секунд, и рядом замелькали огни состава. Я быстро втащил растерянную Соньку в вагон, спрятал в угол у окна. Если мы дождемся оперативников, то к вечеру может оказаться, что я – жестокий рецидивист, серийный убийца и немножко каннибал. Наши силовики умеют убеждать.

Наконец хлопнули двери, и поезд тронулся. Соня, наконец, очнулась. Тихо спросила:

– Он умер?

Я кивнул. Проняло её. Все равно, молодец – даже голос не повысила. Нас никто и не вспомнит.

– Там же много людей… а что, если я? Никто же не заметит… – Перехвалил. Лицо серьезное, а глаза мокрые. Беру за плечи, легонько сжимаю:

– Я замечу.

Пару секунд она внимательно смотрит, потом тихо прячет лицо у меня на груди. Приехали. Сонька – маленький боец, сгусток движения и оптимизма – раскисла за минуту. А утешает её кто? Потенциальный псих, социальный изгой, которого держит в сознании только одержимость собрать всё происходящее в один стройный алгоритм. Придется переписывать ветвь взаимоотношений.

Электричка летит вперед. Стук колес и гул рассекаемого воздуха сливаются в одну партию с монотонным голосом селектора. Одной рукой держусь за поручень, другой обнимаю притихшую девушку. Вокруг много людей, но им все равно. Они спят. А я стою у окна и считаю мелькающие огни.

Все хорошее заканчивается. После очередной остановки я немного пошевелил Соню:

– Пора вставать.

– Мм… – засопели мне в куртку. – Блок энергетиков, мне еще далеко.

– Зато мне пора.

Соня зашевелилась, глянула по сторонам:

– Как? Киберпром…тебе же в центр.

– Нет, не на работу, – выдохнул я.

– А куда?

– Надо… пусти. – Лучше ей не знать.

Железный пруд – небольшая пилонная станция в черте Полиса. Городской водоем осушили сорок лет назад, но старое название прижилось. Теперь здесь корпуса металлургического комбината и пара лабораторий. Когда я вышел из вагона, на платформе почти никого не было. Несколько извилистых тоннелей, темный переход, и я вышел к подъемнику. Для маленькой станции не стали строить полноценный эскалатор. Наверх пришлось ползти в тесной стальной коробке грузового лифта.

На выходе из станции жуткий сквозняк – над сложной вентиляцией здесь не заморачивались. Пряча глаза от легкого утреннего света, я поднялся по ступеням. Полезно помнить, что у мира есть небо, пусть даже хмурое и в дыму. Рядом начинается узкий мощеный проспект. По обе стороны – многоэтажные цеха, стены бетонных монстров. Над головой – стальная нить монорельса, внутри каркаса летит пассажирская кабинка.

Я знаю эти места. Три квартала по заводской линии, сотня метров к транспортному шлюзу и шесть минут вдоль железнодорожной насыпи. Скоро впереди показался серый купол лаборатории. Внутри – отдел фармацевтической компании, а подвальный бокс приспособлен под торговую точку.

Перед массивной железной дверью я остановился, проверил карманы. Страшно, но выбора нет. Мятый листик в руку, лицо попроще и вперед. Дверь поддалась неожиданно легко, за ней знакомый зал: белая плитка, стеклянные стены витрин, стройные ряды упаковок с препаратами. В дальнем углу – маленькое окно. Когда я подошел, из служебного коридорчика вынырнул консультант: белый халат, пластиковый значок, натянутая улыбка. Отделенный от меня витриной, он походил на манекен.

– Добрый день, что вас интересует?

– Один препарат… когда-то у вас уже брал.

Стараясь выглядеть уверенно, я осмотрелся. Постер мышечного стимулятора, батарея незнакомых бутылочек, стеклянный шкаф, мокрые разводы. Откуда здесь вода? Маленькая капля застыла на стекле. Я протянул руку, коснулся ее. От пальца по витрине поплыли круги. Прозрачная поверхность дрогнула, как живая. Меня прошиб холодный пот. Я с трудом перевел взгляд. Консультант озабоченно уставился на меня.

– Репс… респиридон, – выдал я, наконец.

– Препараты группы Д только по назначению.

– Рецепт есть. – Я хотел непринужденно махнуть листиком – получилось резко и нервно.

– Разрешите взглянуть.

Проклиная свои актерские навыки, я протянул мятый лист. Консультант внимательно его изучил и вернул:

– Он просрочен.

– Не может быть…

– Октябрь прошлого года, – пожал плечами парень.

– Должно быть, я взял старый. – Пора уходить. Я попятился к выходу.

– Я могу проверить по базе, – заморгал экран терминала. – Кто ваш лечащий врач?

– Я зайду в другой раз…

Спасительная дверь, несколько битых ступеней и я выбираюсь наружу. Два шага в сторону, рука находит шершавую поверхность стены. Нормальной твердой стены!

Самое время паниковать. Достать препарат я не смогу – уверен, шустрый консультант уже дал оповещение по внутренней сети. Пойти к любимому доктору? Плохо я от него ушел, вместе с базой данных. Закроет на принудительное лечение в диспансер – до конца дней буду воровать обмылки и разрисовывать стены в палате непонятными каракулями.

Времени мало. Я не успеваю закончить Древо. Через шесть-восемь дней начну спать на стене, путать левые руки и наливать полстакана в воду. Решения, одно безумнее другого, понеслись в голове – всё не то. Разве только успеть…

Я достал наладонник, быстро нашел плановые записи. На дисплее появился список: «Катастрофа», «Фанатизм», «Творческий поиск», «Страх», «Клиническая смерть», «Безумие», «Смысл». Для каждого пункта – сроки, места, примечания. Осталось лишь послать к черту многомесячные планы, собрать материал и проработать все за неделю. Безумие? Теперь это мой флаг.

Я подтянул шнуровку на сапогах и почти бегом направился к станции. Хруст гравия, пыльный ветер, грубый техногенный пейзаж – главное не останавливаться, и страх отпустит. Перебирая в уме людей, события и места, я очнулся уже на платформе подземки. Придется опустить планку, пренебречь объективностью и объемными выборками данных. Теперь только конкретные люди, проблемы, факты, иначе, не успею.

Когда в туннеле загудел поезд, я уже знал, с чего начну. Рядом замелькали окна, тяжело ухнули колодки. Когда открылись двери, я нырнул в вагон и устроился у противоположной двери – топографическая база и архив на другом конце Полиса. Нужно достать планировку пригорода.

Легкий толчок, и опорные колонны поплыли мимо. Состав ещё набирает скорость, а я уже скребу по дисплею КПК, намечая маршрут по электронной карте. Вокруг толпятся люди, но им все рано. У каждого свои проблемы, заботы. Даже в пустой темной комнате не чувствуешь себя таким незаметным, как здесь.

Мы уже проехали развязку и несколько станций, когда поезд стал сбрасывать скорость. Странно – до следующей остановки еще минуты две. Я спрятал наладонник, осмотрелся. Вдруг, вагон резко встал, засвистели рельсы, людей бросило вперед – сработал пневматический тормоз. Меня потянуло по салону, но я схватился за поручень и устоял. Через несколько секунд сквозь ропот толпы и помехи послышался голос диспетчера: «Блок семь, техногенная авария… завод «Актинид», выброс кислотных паров… остановлена первая ветвь метрополитена, просьба сохранять спокойствие». Станции вдоль путей заблокированы. Это серьезные меры, значит, на поверхность нельзя. Сонька… надеюсь, она укрылась. Так, это здесь при чем? Я должен считать потерянные часы, искать обходной путь.