Страница 20 из 30
Даже не включив свет в номере, Мэри начала покрывать меня поцелуями, и я отвечал ей тем же. Кинув чемоданы в ближайший угол, я притянул девушку к себе настолько близко, что расстояния между нами совсем не осталось. Мы отстранялись друг от друга только для того, чтобы вдохнуть воздух. Как всегда, Мэри судорожно хватала его, но прикосновение губ, которое напоминало нежность лепестков розы, заставляло моё сердце биться быстрее. Привкус кофе присутствовал у Мэри всегда, и непонятно почему. Возможно, это был её собственный запах — и мне это нравилось. Прижав девушку к стене, я медленно, но очень аккуратно прокладывал дорожку поцелуев к шее, ключицам… Так как Мэри была ниже меня ростом, я закинул её ноги на талию, и она послушно, но желанно притянула меня ближе, при этом её голова находилась уже выше моей, но ненамного.
Оставив один засос на шее девушки, я быстро начал снимать с неё одежду. Посчитав, что прихожая не лучший вариант для этого, я быстро, неся Мэри на руках, нашёл спальню и в такой же темноте бережно положил девушку на кровать, будто она фарфоровая кукла.
Мы быстро избавили друг друга от одежды и я, навалившись на девушку, вновь начал страстно целовать, но уже не только губы, но и все тело. Мэри вздрагивала от каждого прикосновения, её тяжёлое прерывистое дыхание разносилось по всей комнате. Не в состоянии терпеть ни секунду мы слились воедино, а девушка, изогнувшись всем телом, издала лёгкий довольный стон, от которого на моем лице появилась довольная улыбка.
— Я люблю тебя, — прошептал я ей на ухо, ускоряя ритм.
Мэри вновь издала уже громкий стон и, вцепившись ногтями мне в спину, еле произнесла:
— И я тебя.
***
Мэри уснула в моих объятиях, а я просто охранял её сон.
На часах было 22:00, но я не спал, да и не хотелось, ведь в Аликанте сейчас полный разгар дня и, понятное дело, ко сну меня не тянуло.
Аккуратно встав с кровати, чтобы не разбудить девушку, я быстро нашёл свои вещи, которые были раскиданы по всему люксу. Написав пояснительную записку для Мэри, я спустился на первый этаж, и, незаметно выйдя на улицу, направился в Парижский институт на поиски Себастьяна Верлака — сумеречного охотника, которого мне предстоит убить.
========== 17. Парабатай ==========
Хранитель-ангел, на исходе дня,
Не плачь напрасно, обо мне горюя,
И, если не сумел спасти меня,
Спаси хотя бы тех, кого люблю я.
На протяжении всего месяца я конкретно занялся поисками Себастьяна. И хоть найти его было лёгкой задачей, я никак не ожидал, что встреча с ним так перевернёт мою жизнь.
Как я и ожидал, Верлак жил в парижской академии сумеречных охотников. По ночам он часто шастал в ночные клубы, где не только убивал демонов со своими друзьями, но и веселился от души, попивая различные алкогольные напитки и наблюдая за танцовщицами, которые, мягко говоря, были разодеты не очень прилично.
Мэри не раз помогала мне узнать Себастьяна как можно лучше, и даже как-то пришлось флиртовать с нефилимом, чтобы узнать, как он ведёт себя с красивыми девушками. И хоть ни мне, ни Мэри это не нравилось, нам приходилось это делать. Пока я наблюдал за Себастьяном, его увлечениями, слабостями, его тягой к общению и слишком открытым дружелюбием, записывая все в специальный блокнот, прям как отец обо мне, я не раз задумывался и над тем, как попасть в Аликанте в образе Себастьяна Верлака, не убивая сумеречного охотника. У меня было два варианта, один из которых — убить Себастьяна, меня совсем не радовал. Мэри предлагала мне подружиться с парнем, чтобы убедить его не ехать в Идрис, но я понимал, что это невозможно.
— Ну и как ты предлагаешь мне это сделать? — поинтересовался я как-то вечером у Мэри. — Представь: я подхожу к нему и говорю «Привет. Я сын Валентина Моргенштерна и по приказу моего, всем известного отца, мне необходимо, чтобы ты не ехал в Аликанте, потому что иначе я буду вынужден тебя убить».
Мэри подавила смешок, но все же ответила:
— Хотела бы я посмотреть на его лицо.
Я слегка улыбнулся, думая, что Себастьян посчитал бы меня сумасшедшим и явно бы сказал, что его разыгрывают.
— Джонатан, — вновь начала охотница уже серьёзным голосом, — нам уже много чего известно про Себастьяна. Мы знаем, что у него есть тётушка в Париже, от которой нефилим только и думал сбежать, так как отношения между ними были не самые лучшие. Но мы не знаем, хочет ли он в Аликанте.
— И что ты предлагаешь? — спросил я, сев на кресло.
— Если бы ты с ним подружился, — начала она, — то мог бы узнать его ещё ближе. И кто знает, может, у него есть девушка, к которой он давно хотел поехать, а поручение — представить парижский институт, не даёт ему это сделать.
— Даже если и так, Себастьян, прежде всего, исполнит свой долг, а потом уже…
— Но ты можешь солгать, сказав, что планы поменялись и представлять институт должен ты, а не он, — стояла на своём Мэри.
— У него есть документ с печатью, подтверждающий, кто именно поедет в Аликанте, — напомнил я. — А у меня нет этого документа. Я не могу подтвердить правоту своих слов.
— Документ можно подделать, — спокойно произнесла девушка, садясь рядом со мной. — У меня есть друг, живущий за городом, он поможет.
— Никто не должен знать…
— Никто и не узнает, — заверила меня Мэри. — У нас все получится. Верь мне.
Я наклонился к девушке и, поцеловав её в губы, произнёс:
— Нам придётся переехать в парижскую академию.
— Оно того стоит, — произнесла она, ответив на поцелуй. — Когда мы собираемся?
— Как можно быстрее.
— Тогда я пойду собирать вещи, — быстро произнесла охотница, побежав в комнату.
Сначала я хотел пойти ей помочь, но стук в окно заставил меня остановиться. Молниеносно вытянув клинок серафима перед собой, я подошёл к месту, откуда шёл звук и, по правде говоря, был очень удивлён, увидев своего сокола с письмом в клюве.
— Крок? — удивлённо произнёс я, открывая балкон. — Что ты здесь делаешь?
Сокол сел мне на плечо, и только когда я его погладил, он отдал мне письмо, которое, как, оказалось, было написано Валентином. Развернув листок бумаги, я увидел знакомый, аккуратно выведенный почерк отца.
«Джонатан,
Я надеюсь, что у тебя идёт все по плану и никаких трудностей не возникает, потому что один промах, и весь план пойдёт к чертям. С радостью сообщаю тебе, что меч смерти наш. Осталось последнее орудие смерти, и я надеюсь, что легенды Ходжа правдивы и то, что озеро Лин — третье орудие, тоже. Но все же, сын мой, будь внимателен к старому хитрецу, который может быть где угодно и хоть он никакой угрозы не несёт, знай, нефилим может запросто выболтать лишнее. Так же помни, что теперь дальнейшие действия зависят от тебя. Надеюсь, ты меня не подведёшь.
Не забывай, как правильно взламывать башни Аликанте, которые глупый Конклав считает не разрушаемыми.
Жду от тебя подробностей, касающихся Себастьяна Верлака и дальнейших твоих действий.
P.S: Фэйри вновь ждут твоего визита. Будь осторожен с дивным народцем.
С любовью, отец».
С моего прибытия в Париж Валентин не писал мне около двух недель, и я уже думал, не напишет, но это письмо явно даёт понять, что отец ждёт не дождётся начала войны. И более того, он хочет, чтобы я сообщил ему о смерти Себастьяна. Помимо этой проблемы я не мог разобраться и с другой.
«Зачем я нужен фэйрам?», — крутилось у меня в голове.
— Я готова, — вывела меня из размышлений Мэри, стоя с чемоданами у порога.
Я обернулся.
— Тебе пришло письмо? — спросила она, указывая на развёрнутый лист.
— Да, — сухо ответил я. — Валентин жаждет подробностей об убийстве Верлака.
— Тогда в чем дело? Просто придумай, как это все происходило и все.
— Все не так просто, Мэри, — начал я, гладя Крока. — Если я напишу, что Себастьян убит — это значит, что я уже отправился в Аликанте. А позже, через одну неделю, отец приблизит миллионную армию демонов к вратам Идриса. Если я не взломаю башни, Валентин сделает это сам, и тогда все нефилимы, в том числе и я, как предатель, будем мертвы. Он убьёт всех на своём пути — стариков и даже детей, пока не получит желаемую власть.