Горечь жестоких людей

Восточная Амария была единственной частью страны, где девочкам разрешалось выходить замуж даже во время обучения. Да и права женщин в целом были на более высоком уровне. Видимо, потому-то амарийцы не горели желанием войти в состав Конгрес-Магер, предпочитая враждебную нам Пангею.

Пангея считала нас варварами, унижающими права женщин. Но мы оказались варварами с хорошей военной системой, и сумели их победить. А победителей, как известно, не судят, как не судили нас другие страны, когда после выигранной Белой Войны в Конгрес-Магерах случился переворот и к власти пришёл президент.

Переворот… Какое громкое слово, по сути, не влияющее ни на что. У нас был король – появился президент, у нас была религия Ли Бергота – на её место пришли законы и права. Мы запрещали девушкам учиться – теперь разрешили, но при условии, что они не выходят замуж. Дети из бедных семей не могли претендовать на достойные военный посты – теперь могут, но они по-прежнему не находят денег, чтобы поступать в военные академии или любые другие учебные заведения высшего класса. В чём разница?

Я тоже считала Конгрес-Магеры – страной с самыми нелогичными порядками. В чём смысл – ко мне прислушивались, ведь я образована и умна, но я стала такой лишь потому, что в своё время отказалась от семейного счастья. Так ли необходим этот выбор? Не мне, другим женщинам!

Во мне текла кровь страны, которую я презирала. За насильственное насаждение мыслей, за вооружённые конфликты на чужих – не своих! – территориях. За агрессию! Но в то же время я стала частью этот системы! Возможно, я даже была готова защищать эту систему.

У меня было влияние, но я не использовала его во благо. Моя голова была забита отравленным желанием мести, это чувство заслоняло собой всё! Я это понимала, но не хотела ничего менять.

Чёртов мир, как ты несправедлив! И он, Таир Ревокарт, являлся главным винтиком этот системы! Президент, несмотря на внешнюю бодрость, был мужчиной в летах, и на первый план понемногу выходил Ревокарт. Я боялась даже думать, что будет, когда президент умрёт – неважно, своей смертью или «помогут». Я просыпалась среди ночи от кошмаров, в которых советник занимал пост президента.

Должна признать, несмотря на многие удачные сделки, в последнее время Ревокарт начал наседать. Он натравил на моих людей жуков из ГУКМа, пристально следил за действиями Тритонов. Наши адвокаты не спали ночами, отвоёвывая права группировки и улаживая неприятности. Казалось, советник понемногу начал выходить из берегов. Правила, которым он так неукоснительно следовал раньше, уже не были для него сдерживающим фактором. Ревокарт давил, вынуждая нас быть втройне более осторожными.

То были мои проблемы – не Ричарда. Разделение труда стало логичным и безболезненным. Со временем я поняла, что отец нуждался во мне и моей помощи. Он был старше, ему требовался отдых, и он уже не мог не спать ночами, решая неотложные дела. Я предложила, чтобы все ночные происшествия – за редкими исключениями – перенаправлялись мне, а он пусть спит хотя бы по ночам. Отец согласился, и это стало первым шагом.

Но официально Ричард оставался первым. Он и на практике был первым, я советовалась с ним по многим вопросам. На некоторые сделки требовалась верификация, и без его подтверждения я не смела предпринимать никаких шагов. Но и Ричард не решал важных дел без моего ведома. Мы доверяли друг другу, как могут доверять лишь мудрая дочь и опытный отец.

Я отдавала приказы, от которых даже у самых прожжённых Тритонов иногда по спине бежал холодок. Художница во мне окончательно и бесповоротно умерла, её голос не звучал у меня в голове уже многие годы.

– Устрой мне встречу с Таврией Веганзу.

Дакниш замер. Он отложил вилку в сторону. Мы находились в моей гостиной, обедая и ожидая, когда прибудет Исаак с месячным отчётом.

– Это сложно.

– Но для тебя – возможно. Ведь ты прибудешь вместе с ней?

– Да, я уезжаю послезавтра, чтобы официально находиться в составе посольства.

– Ты этого хочешь?

– Амин так пожелал.

– Желание твоего отца – закон, но чего желаешь ты, Дакниш?

Мой помощник наклонился ко мне. Его глаза искрились тем огнём, который возникает, когда речь заходит о чём-то действительно важном!

– Я глотку вырву за подобную возможность, – сказал он, усмехаясь, – Амария была, есть и будет независимой, я готов бороться за эту идею до конца.

– Я могу тебе в этом помочь, – сказала я, не разрывая зрительного контакта.

– Знаю, – он криво усмехнулся. – Ты сделаешь что угодно, лишь бы помешать Ревокарту достичь цели. Мне повезло, что наши с тобой стремления не противоречат друг другу.

– Ну так что, устроишь встречу?

– Да. Но тогда я представлю тебя как свою любовницу, – сказал он, с удовлетворением наблюдая, как меняется моё лицо.

– Не понимаю.

– Законы, дорогая Клара, – усмехнулся Дакниш, возвращаясь к еде. – В Амарии к любовницам другое отношение. Они имеют право голоса. Если я тебя так представлю, то смогу провести к ней как свою женщину, и ни у кого не возникнет никаких вопросов.

– Твою женщину?

– Именно так, – подтвердил мужчина спокойно, делая глоток кофе.

– Ревокарт там будет?

– Он – советник президента, имеет право. А ты, как бы высоко о себе не мнила, – жена вора.

Я опешила.

– Что?.. – не знаю, чего в моём тоне было больше – удивления или злости. – Вора, который выкупил половину Эпир! Вора, который владеет тринадцатью процентами шахт страны!

Дакниш внимательно за мной наблюдал. Моя реакция его в каком-то смысле забавляла.

– Нет нужны убеждать меня в этом. Я знаю, что ты птица высокого полёта. Я помню, кто ты, потому что нахожусь рядом с тобой последние несколько лет. Твой ум меня восхищает, а красота – поражает.

– Поменьше сарказма!

– Никакого сарказма, Клара, одна лишь правда! Но для Веганзу ты – жена вора, у неё на этот счёт очень классические, старомодные взгляды.

– У неё – возможно, – сказала я, вытирая губы салфеткой, – а вот ты убери с лица это довольное выражение и начни, наконец, выполнять обещания.

Он выполнил! Встреча Дакниша Дорадо и Клары Дегенерис с Таврией Веганзу была окончательно запланирована и записана в дневниках сразу трёх секретарей: моего, помощника Веганзу и… Таира Ревокарта.

•••

Я наблюдала из окна своего авто, как кортеж Восточной Амарии въезжает в Эпиры. Главные городские ворота открылись, заиграла триумфальная музыка, и машины с бело-оранжевыми флагами медленно покатились по вымощенной гладкими камнями дороге.

На улице была прекрасная погода, и люди напитывались последним солнцем в году. Они громко кричали, размахивая маленькими флажками автономной республики. Жители столицы в большинстве своём имели неплохой достаток, а потому часто ездили в Амарию на отдых. Они любили эту часть страны.

У одной из машин был откидной верх, и зрители, коих вдоль дороги собралось немало, обратили свой взор именно туда. Они увидели четверых людей – двух охранников, пышную женщину в шляпе с пером, а также красивого мужчину со строгим профилем.

Дакниш Лагорас Дорадо чопорно восседал рядом с Таврией, всем своим видом демонстрируя уверенность и принадлежность к касте избранных. Для меня это стало неожиданностью. Я догадывалась, что он имеет определённые права в Амарии, но находиться так близко от Веганзу? Вот это действительно сюрприз!

– Трогай, – велела я водителю.

У меня оставалось около шести часов, чтобы привести себя в порядок перед приёмом. Хотелось выглядеть по-настоящему ослепительно, ведь через несколько часов я увижу Таира Ревокарта.

Как и было уговорено, Дакниш встречал меня у посольства. Он окинул меня оценивающим взглядом и довольно хмыкнул:

– Красивая…

Вместо привычного «я знаю», я ответила по-другому:

– Спасибо.

Небеса, что со мной!

Он взял меня под руку, и вы вошли внутрь.

Сразу бросалось в глаза, что моё платье гармонировало по цвету с чёрными кружевными занавесками на окнах. Мне это нравилось, мне казалось, ткань моего платья заполонила всю комнату.