Горечь жестоких людей

Мне нравилось это его «разберёмся». Когда он так говорил, я чувствовала, что всё и в самом деле будет в порядке.

Надвигалась гроза. Небо опять стало пасмурным, пряча за тучами столь желанное солнце.

– С Монком уже всё решено, – сказала я. – Пошли в дом, скоро начнётся дождь. Кстати, я позволила себе небольшую… шутку…

– Какую? – насторожился Дакниш.

– Велела, чтобы Монк передал Ревокарту список.

– Опять твои игры, Клара? Зачем давать Ревокарту лишние козыри?

– Да какие козыри, он и сам прекрасно знает, что мы «гуляем» по списку.

– Плохо гуляем. Афер Кох никак не поддаётся.

– Думаю, там личное. Подозреваю, Ревокарт нашёл на него новые рычаги давления.

– Я даже знаю имя этого «рычага», – Дакниш плотоядно ухмыльнулся. – Его очаровательная молодая жена.

– Не трогай её без надобности, – попросила я, рассматривая небольшой уютный дом, в котором последние два года жил мой сын со своей няней и охраной.

– Пока не было нужды, но если продолжит упрямиться…

– Иногда мне кажется, ты получаешь удовольствие от чужих страданий.

– В постели – может быть, в остальном это просто работа, – ответил он равнодушно.

– Насчёт постели… ты ведь помнишь, что Амели – моя подруга?

– Не думал, что у тебя есть друзья, кроме меня, да и то лишь потому, что мы оба с деформированной психикой.

– У неё точно такая же психика, и я о ней беспокоюсь.

– Мы просто спим, Клара, не более, – снизошёл он к объяснению.

– Может быть и так, но никогда не помешает напомнить, что она под моей защитой.

– Кстати, а почему? – в голосе Дакниша проскочило несвойственное ему любопытство. Меня это удивило.

– Мы учились вместе, обе рисовали, но она была на два года старше.

– Амели рисует?! – удивился Дакниш.

– Ещё как! – усмехнулась я. – Она была одной из лучших на потоке, да и сейчас продолжает этим заниматься, бережно хранит все свои рисунки. Странно, что она тебе не рассказала. Но, видимо, ты и не спрашивал.

Дакниш задумался.

– Не спрашивал.

– Если станет любопытно, она хранит свои наброски под кроватью в ящике, акварели – на шкафу.

Дакниш промолчал.

– А ещё… у неё был жених. Если вкратце – она его любила, а он её продал в бордель.

Глаза Дакниша вспыхнули недобрым светом.

– А если не вкратце?

– Не вкратце – спроси у неё. Захочет – расскажет, не захочет – никак не узнаешь, все доказательства этой истории были удалены по моему приказу много лет назад… как и люди.

– Знаю.

– О, так ты искал! – усмехнулась я.

– Мои люди искали. Мне нужно понимать, с кем я сплю. И, Клара, почему ты думаешь, что знаешь о ней больше, чем я?

Мне не понравилось, как он это сказал. Я остановилась и посмотрела ему в глаза.

– Чего я не знаю?

– Например, из какой она семьи? Почему сбежала из дома?

Мы продолжили нашу прогулку.

– Это неважно. Важно, кто она сейчас!

– Ну и кто же она? Управляющая борделем?

– Что ж ты не оставишь её в покое, если такого низкого о ней мнения?

– Не обязательно иметь высокое мнение о человеке, чтобы с ним спать.

– Просто чтоб ты знал, Ивий Касс просил у меня её руки.

Он остановился. Дакниш был по-настоящему удивлён, и я заподозрила, что не всё у него так просто с моей подругой, как он пытается показать.

– Почему у тебя?

– Потому что, как и остальные, он решил, что я всех своих подчинённых держу в ежовых рукавицах, и даже жениться никому нельзя без моего на то разрешения.

Мы с Дакнишем переглянулись.

– Наивный дурак, – прокомментировал Дорадо.

– Не могу не согласиться. Но, может, ей такой и нужен?

– Ей нужен следователь? Да как они вообще познакомились?!

– Он, по приказу Ревокарта, приходил с проверкой в «Лакрицу». Согласись, Амели из тех девушек, которые могут пленить сердце мужчины с первого взгляда. Видимо, она и пленила.

Дакниш промолчал.

Мы сошли с лужайки и по тропинке направились к дому.

Аккуратная аллея в последний месяц осени казалась будто разгромленной, повсюду лежала пряная листва, кое-где валялись высохшие ветки. Я бы хотела задержать приход зимы с её морозами и слоями тёплой одежды, мехами, на которых за лето собиралось так много пыли.

– Вилья Едравье вчера был найден мёртвым, – сказал Дакниш как бы между прочим.

Я хмыкнула. Меня эта тема волновала вот уже второй день.

– Жаль, я так любила бывать в его обсерватории. Но вывод очевиден: Ревокарт убирает из сената неугодных.

– Многих придётся убрать, – Дакниш задумчиво поднял с земли небольшой камень серо-голубого оттенка и начал его разглядывать. – Мы знатно поработали над списком.

– Это правда… Вот что мне не нравится: почему сенат не предпринимает меры? Подозрение сразу падает на Ревокарта… так много смертей, и умирают только те, кто посмел пойти против него.

– По той же причине – умирают те, кто рискнул показать своё недовольство. Даже в сенате сидят обычные люди, и их тоже можно запугать. Ревокарт – правая рука президента.

Я любовалась окружающей природой, сожалея, что не прихватила с собой очки и теперь мелкие детали виделись недостаточно чётко. Казалось, вдали от Эпир даже воздух чище.

Мне не хотелось возвращаться в столицу, я бы с удовольствием провела больше времени с сыном, но это слишком рискованно. Если шпионы Ревокарта узнают настоящую причину моих отлучек из столицы – конец свободе, здравствуй, зависимость. А если зависима я – зависимы и Тритоны.

Они думают, мы с Дакнишем уезжаем из города, чтобы побыть наедине. Эпиры уверены: он мой любовник, и пока мне такое положение дел на пользу. Даже думать не хотелось, что будет, если Таир узнает об Асторе.

– В столицу приезжают послы из Амарии.

Я остановилась. Выдохнула, замечая, какой замысловатой формы стали в тот день тучи. Будто стадо лошадей пробегает…

– Да, это указано в отчёте. Переговоры?

– Переговоры, – подтвердил Дорадо, немного удивлённый моей осведомлённостью о приезде послов. – Им не нравится давление президента. У Амарии пытаются забрать статус автономии, – и почти сразу: – Откуда ты узнала об их приезде? Эту новость ещё нигде не объявили?

– У меня много источников.

– Я в курсе всех твоих источников, Клара.

– Не всех. Если я тебе ещё и это расскажу, то буду вынуждена держать тебя при себе вечно, – я усмехнулась. – Запрещу тебе жениться, уезжать без меня из города, моя паранойя начнёт прогрессировать.

– Заманчивые перспективы.

– Вот и я о том же.

Мы вошли в дом. Запах выпечки наполнил рот слюной. Как хорошо! Может, именно здесь, рядом с сыном и болтливой нянькой, и есть моё настоящее пристанище?

– Мы должны помешать послам подписать договор, – сказала я, хватая со стола пирожок. – Ух, горячо… Если Восточная Амария потеряет автономию…

– …президент станет всесильным, – договорил Дакниш.

– А вместе с ним и Таир Ревокарт.

– Иногда мне кажется, – мой помощник усмехнулся, отодвигая для меня стул, – что ты всё это делаешь, лишь бы ему помешать. Тебя не волнует судьба страны? Каким пагубным окажется влияние новой политики президента? Что будет с Амарией, если она потеряет автономию?

– Дакниш, меня многое волнует, – ответила я терпеливо. – Но личность Таира Ревокарта – на первом месте. Я никогда этого не скрывала, ты знаешь, кто я и каковы мои цели, – и откусила пирожок.

Мы сели за стол. В комнату вбежал сын и молча взобрался мне на колени. К сожалению, он успел услышать обрывки нашего разговора.

– Мамочка, кто такой Таир Ревокарт? – спросил Астор.

Я посмотрела ему в глаза – до боли знакомые, по-детски наивные. Небеса, дайте мне сил!

•••

Её звали Таврия Веганзу, она являлась послом Восточной Амарии. Таврия была сильной женщиной, во многом благодаря ей Амария так долго оставалась автономной. Посол, как ни странно, выросла не на территории, которой управляла, а в Эпирах, но переехала на восток в возрасте двенадцати лет, чтобы начать там обучение.