Я всё это выдумал

– Так зачем пришел-то? – сделав большой глоток и поморщившись, повторила свой вопрос Кристи.

– Да все мое писательство, черт, – я неопределенно взмахнул рукой, едва не расплескав при этом остатки коньяка. – Запутался немного. Хотя, нет, даже не немного. Вообще мрак.

– Вот здесь поподробнее, – заинтересовалась девушка и наклонилась вперед. – Опять кого-то похоронил?

– Почти. Во всяком случае, мне так показалось.

Неожиданно для самого себя я вывалил на обалдевшую от обилия подробностей Кристи все, что со мной произошло за последнее время, не забыв упомянуть о рассказе, о котором она не знала. Единственное, о чем я умолчал, это мои подсознательные рассуждения о том, что мы, по факту, должны были быть вместе. Не знаю, почему я не стал говорить об этом. Возможно, просто испугался. Дослушав до конца, девушка некоторое время недоверчиво смотрела на меня, словно пыталась понять, не сочиняю ли я, а потом, по своему обыкновению, наморщила нос.

– Даже не знаю, что и сказать, – наконец, выдавила она из себя. – Таких совпадений не бывает, по-моему. Мистика какая-то. Но ведь я сижу перед тобой целая и невредимая. Ни под какую машину не попадала, в больнице не лежала. Ну, рассталась с человеком, с которым планировала если и не состариться, то хотя бы протянуть еще пару лет. Но все к этому давно шло, так что твой отъезд если и стал причиной, то только косвенной.

– Как это?

– Тебя не было, нам пришлось больше времени проводить вместе. Я думала, что нас это сблизит, а вышло наоборот. Но это мое дело, проехали. Вернемся к нашим баранам, как говорил… ээ… Оскар Уайльд?

– Нет, француз какой-то, не помню имени.

– Не важно. Итак, твой последний рассказ. Дашь почитать?

– Что? Нет, не могу. Я его… порвал.

Мне было стыдно оттого, что приходилось врать, однако в этой рукописи было слишком много личного, чем я не был готов делиться даже с Кристи. Услышав такой ответ, девушка огорченно вздохнула и залпом допила остатки коньяка.

– Каков подлец, – икнув, резюмировала она. – Как твоя рука? Болит?

– Уже нет. Мне ее перебинтовали в травмпункте, нанесли какую-то мазь и сказали, что через неделю заживет.

– Хорошо. Слушай, у меня возникла шикарная идея!

Сказав это, Кристи выкарабкалась из кресла, шатающейся походкой подошла к столику и наполнила свой бокал чуть ли не до краев, пролив часть жидкости на стол.

– Совсем наклюкалась я, – девушка рассмеялась и неожиданно хрюкнула, из-за чего развеселилась еще больше. – Ой, держите меня семеро… Ладно. Так вот, идея. Ты все пишешь о каких-то чудаках, о которых понятия не имеешь. Не считая последнего случая, конечно, но там, возможно, ты просто слишком близко все к сердцу принял. Почему бы тебе не написать о какой-нибудь общественной персоне, м?

– Например?

– Ну, пусть в твоем очередном рассказе президента какого-нибудь Чегототамстана сожрут крокодилы. Тебе ведь нет дела до президента Чегототамстана, верно?

– Дура!

Я не выдержал и рассмеялся. Несмотря на то, что в предложении Кристи был определенный смысл, я даже мысли не допускал о том, чтобы снова убить кого-либо в своих произведениях, особенно после всего, что уже произошло. Однако девушка не унималась – ее окончательно развезло, и она совершенно перестала себя контролировать.

– И вообще, дай мне лист бумаги и ручку, – вещала она, то и дело вставляя в речь нецензурные слова, – я сейчас составлю список всех, кто когда-то сделал мне больно. О, я всех вспомню, каждую мелкую гадину, которая портила мне жизнь! Начнем с дядюшки, из-за которого я до сих боюсь заходить в воду без спасательного круга. Потом математичка, которая выпила несколько литров моей крови. Тристанчик, миленький мой… Я… Спать.

Поток обвиняемых в этом импровизированном процессе внезапно оборвался, и Кристи, поднявшись, подошла к дивану и без слов рухнула на него. Это произошло так неожиданно, что я не успел подхватить ее. Но этого, к счастью, не потребовалось – то ли помог автопилот, то ли девушке просто повезло, но она упала лицом прямо на подушку. Убедившись в том, что с ней все в порядке, я с облегчением вздохнул и, стараясь не смотреть на оголившийся зад подруги, принес из спальни покрывало и набросил на ее. Кристи что-то пробормотала во сне, но я не разобрал, о чем шла речь.

Конечно, мне сразу стало понятно, что оставлять ее в таком состоянии ни в коем случае нельзя. Поэтому, заметив на полке карандаш, я взял его и вытащил из сумки блокнот. Кристи была права: мне не стоило пить. Алкоголь вызвал очередной приступ головной боли, а таблетки я уже принять не мог – иначе в квартире вместо одного невменяемого индивида было бы два. Несколько минут я, морщась, таращился на чистый лист, то поднося к нему карандаш, то убирая руку. Во-первых, у меня не было ни единой мысли, которую хотелось бы перенести на бумагу. Понятное дело, что давать волю своему подсознанию я больше не хотел – мало ли что могло из меня вылиться на этот раз. Во-вторых, поверив в то, что с Кристи, действительно, что-то произошло, я не на шутку перепугался – в мою голову постоянно лезли мысли о том, что я в ответе за все, что случилось с реальными прототипами моих историй. Напрасно я пытался убедить себя в том, что все это слишком похоже бред сумасшедшего – теперь только под дулом пистолета я бы согласился снова начать писать. Да и то вряд ли.

Утвердившись в верности принятого решения, я на какое-то время почувствовал облегчение, однако очень скоро головная боль вернулась, и спустя полчаса я готов был на стену лезть, лишь бы избавиться от нее. Поэтому, когда мой взгляд упал на недопитую бутылку, я не стал долго раздумывать над тем, какое воздействие на меня окажет очередная порция алкоголя, и залпом, не отрываясь, выпил все до капли и стал ждать, пообещав себе, что если это не прекратится, то я разобью этот бесполезный отросток в виде головы об стену. К счастью, до этого дело не дошло – не прошло и минуты, как я почувствовал, что боль утихает, уступая место сонливости. Вероятно, логичнее было бы лечь в спальне, но я всегда был немного брезгливым – даже в пьяном состоянии мне было неприятно прикасаться к кровати, на которой еще недавно Кристи, скорее всего, занималась сексом со своим бойфрендом. Стараясь не производить резких движений, чтобы не спровоцировать очередной приступ мигрени, я опустился в кресло и закрыл глаза.

Наверное, еще никогда в жизни я не засыпал так быстро – у меня создалось впечатление, что мой мозг просто выключили. Кто? Не знаю. Возможно, я сам. Или тот, кто, как мне казалось, скрывался внутри меня. Скорее всего, имел место второй вариант, особенно если принять во внимание последующие события. Проснулся я так же резко, будто и не спал вовсе. Протерев глаза, увидел, что Кристи лежит на прежнем месте. Из ее приоткрытого рта за ночь на диван вытекло небольшое количество слюны, которая образовала темное пятно на ткани. Усмехнувшись такой картине, я поднялся, удивляясь тому, что не чувствую ни малейшего намека на похмелье, но уже в следующий момент перестал улыбаться, уставившись перед собой.

Забавно описывать свое поведение, словно ты какой-то персонаж из комиксов, однако это самый простой способ передать чувства, которые я испытывал в тот момент. На столике лежал мой блокнот – он находился на том же месте, где я его вчера оставил. Разница была лишь в том, что добрая половина его была исписана аккуратным почерком. Моим почерком! Не веря собственным глазам, я взял его в руки и, пролистав, уставился на заголовок нового рассказа, который я, похоже, написал ночью. Чувствуя приближение истерики, я отшвырнул блокнот от себя. Перелетев через стол, он зацепил по пути бутылку, которая, качнувшись, сделала несколько оборотов вокруг своей оси и, наконец, упала на пол.

Звон разбившегося стекла разбудил Кристи, и она, подняв помятое лицо, несколько секунд смотрела прямо на меня, по всей видимости, пытаясь понять, что происходит. Наконец, вспомнив предыдущий вечер, она застонала и снова упала лицом на подушку.