Страница 45 из 118
— Да, Женечка, это было бы превосходно, — подхватила Татьяна Николаевна.
— Не знаю даже. Я так давно не играл.
Вот придурок! Он ещё ломаться будет! Как будто не понимает, что его игра может спасти нас от возможного провала.
К счастью, вмешался отец:
— Женька, дамы просят.
Женя кивнул, вздохнул, подошёл к роялю, откинул крышку, и когда его пальцы коснулись клавиш, комната наполнилась завораживающими звуками. Я не знала эту мелодию, она была немного грустной, но невероятно красивой. Женина мать прижала руки к груди и прикрыла глаза. А я смотрела на Женины волосы, которые золотили косые лучи заходящего солнца, на его длинные пальцы, стремительно касающиеся клавиш. Он был похож на ангела, было в его лице что-то чуждое этому миру. Когда стихли последние звуки, я негромко, словно боясь разрушить остатки очарования, произнесла:
— Это было прекрасно.
— Тома, ну, а теперь ваша очередь, — простодушно улыбнулся Алексей Викторович.
Я покачала головой:
— Нет, после такой превосходной игры, то, что вы услышите, покажется вам жалкой насмешкой над музыкой. Ваш сын просто гениально играет.
— Да ладно Том, не скромничай, — одной этой фразой Женя сводил все мои усилия на нет. — Тома великолепно играет на гитаре.
— О, Томочка, как интересно! Я сейчас принесу гитару Ника, — фраза Татьяны Николаевны не давала мне возможности к отступлению.
Я мысленно проклинала Женьку и посылала ему гневные взгляды, пользуясь тем, что Татьяна Николаевна ушла, а Женин папа стоял за моей спиной и ничего не видел.
Вскоре Татьяна Николаевна принесла видавшую виды акустическую гитару, которая казалась чуждой в этом фешенебельном доме. Я присела на небольшую банкетку у стены и проверила, как настроены струны. Женька так и сидел у рояля, а его родители расположились на огромном бежевом диване и изобразили готовность слушать.
— Возможно, вы не готовы слушать такое, но это тоже своего рода классика.
Я выбрала «Воспоминания о былой любви» «Короля и шута». Довольно лиричная мелодия, но Жене явно не понравился мой выбор. Он слегка скривил губы, но через мгновение уже придал своему лицу добродушный вид. После того, как он понял, что я буду только играть, а петь я не собираюсь, он даже начал слегка улыбаться.
Когда я закончила играть, его родители выразили одобрение.
— Как странно. Такая интересная мелодия, а я её никогда не слышала, — сказала Татьяна Николаевна. — Женечка говорил, что вы ещё и поёте, не так ли?
— На самом деле Жене не очень нравится, как я пою. Поэтому я предпочитаю этого не делать, — засмеялась я.
— Ну, раз уж вы поражать нас своим пением не собираетесь, пойдёмте к столу, — сказал Алексей Викторович, поднявшись с дивана.
Стол в просторной столовой, отделённой от гостиной огромной полукруглой аркой, был уже накрыт. Наверное, та темноволосая женщина постаралась. За столом мне было предложено сесть рядом с Алексеем Викторовичем, который галантно придвинул мне стул. Напротив меня сел Женя, а рядом с ним Татьяна Николаевна.
Алексей Викторович оказался милейшим человеком, он рассказывал всякие истории о своей молодости, шутил, несколько плоско, но добродушно, не забывал подкладывать мне лучшие кусочки, хотя, может, именно этим он меня и подкупил. Татьяна Николаевна была любезна и подчеркнуто вежлива, казалось, она прощупывает меня, старается проникнуть в самую суть. Порой у меня создавалось впечатление, что я на допросе.
— Томочка, а как вы познакомились с Женей? — начала потихоньку подбираться ко мне Татьяна Николаевна.
— Женя устроился в ту фирму, где я работаю. Мы вели несколько дел вместе, так и подружились. Татьяна Николаевна, Женя — очень хороший юрист, хотя, я думаю, что и музыкант из него получился бы отменный.
— Томочка, я уже давно смирилась, что он выбрал юридическое поприще. Он мог бы, с его-то талантом, работать где угодно. У моего знакомого в Москве солидная юридическая фирма, но Женя заупрямился и не захотел туда ехать, — Татьяна Николаевна тяжело вздохнула. — Здесь тоже он мог бы устроиться к Никанорову Борису Панкратовичу, он бы взял его с руками и ногами, но Женя наотрез отказался. Вы знаете Бориса Панкратовича?
Я знала этого Бориса Панкратовича. Он был «заклятым другом» нашего директора. Они вместе учились, вместе работали в одной структуре, потом открыли юридическую фирму, потом что-то не поделили и разбежались по разным углам. Надо признать, что у Бориса Панкратовича получилось раскрутиться гораздо лучше. У него был большой штат юристов, за каждым юристом закреплялась своя организация, в которой тот каждый день обретался, и в которую носил различного рода благодарности. Борис Панкратович был талантливым решальщиком, он, не обладая достаточными юридическими знаниями и даже не пытаясь вникнуть в суть проблемы, знал, за какую ниточку нужно потянуть и где подмазать. При приёме на работу он в первую очередь оценивал не знания и опыт, а внешний вид, умение держаться и коммуникабельность. Женю бы он точно принял.