Lurk

— Лидия! Ты обещала! — он кричит, пока Мартин уводит Эйдана, а Скотт ведет самого Стайлза в каком-то неизвестном направлении. Стилински оборачивается, смотрит через плечо и ощущает, как хрустят его кости под кожей, как рвутся вены и растворяется кожа. Ему хочется выблевать из себя то, что он только что увидел, но он не может.

Ему паршиво.

Так паршиво, что он не замечает ничего и никого вокруг.

Даже Киру, которая вцепилась в него взглядом.

2.

Стайлз склоняется над умывальником, умывается холодной рукой, смывает кровь с разбитых еще со вчерашнего вечера рук. Скотт стоит рядом, ждет объяснений, а Стайлз не хочет ни с кем разговаривать. Он опирается руками об умывальник, поднимает взгляд, смотрит на себя в отражение.

Из зазеркалья на него смотрит мрачный человек с тяжелым взглядом.

Безобразно.

— Что произошло?

Стайлз выпрямляется. Вода шумит, в голове шумит тоже. Стайлз делает глубокий вдох и забывает как выдыхать, он снова задыхается, а Лидии снова плевать. Стилински стерпит — он это знает. Ему просто чуть-чуть бесконечно больно, и все.

— Ты так и не сказал, почему вы ушли вчера.

Он и не собирается говорить, наверное, впервые в жизни. У дружбы есть и минусы, — например, невозможность иметь свои собственные секреты. Стайлз разделяет секреты Скотта, Лидии (хотя они не друзья, так — тусуются вместе), Малии, но своих тайн у него нет, потому что он озабочен всеми, только не собой. И не своей личной жизнью.

— Ты как с цепи сорвался, — Скотт давит на гнойники, а Стилински снова засовывает руки под ледяную воду и чувствует, как изнутри его пожирает… Нечто. Стайлз пока не может определиться, что это такое, но оно вгрызается, и от этого больно. — Стайлз, так нельзя!

Стилински переводит взгляд на друга, думая о том, что этот кодекс чести иногда бывает слишком занудной вещью. Стайлз качает головой, извиняется (сам не знает за что) и направляется к выходу. Ему нужно просто прийти в себя.

В коридорах он натыкается на взгляды. Они повсюду. Вонзаются подобно пружинам. Стайлз не замечает боли в руках и не смытой крови, даже своего потрепанного вида в зеркале не заметил, что уж там. Он идет по школьному коридору, направляясь прямиком к выходу, и совершенно не хочет вслушиваться в то, что кричит ему вдогонку Скотт. Ему больно, больно, и ему наплевать на совет МакКолла и пристальное внимание всех присутствующих.

Ему нужно просто прийти в себя.

Он выходит на улицу, удушливый воздух сдавливает легкие, Стилински по-прежнему не помнит как дышать, а Лидия Мартин неистовствовала рядом с Эйданом.

Он же ударил ее вчера.

Ударил мать твою.

Стилински искренне не понимает, что он сделал не так, и почему Лидия разозлилась.

Он останавливается возле своей машины, трясущимися от чего-то руками лезет в карманы джинс, достает ключи, но тут же их роняет.

Он в порядке.

Просто немного злится.

Стилински нагибается, чтобы поднять ключи, а потом садится возле джипа, забывая о том, что ему нужно встать на ноги.

Он закрывает глаза и пытается взять себя в руки. С ним все в порядке, правда, просто он немного шокирован своим поведением и поведением Лидии. Он же не ревнует ее, он не обижен, ему почти не больно. Стайлз сжимает ключи, открывает глаза и делает еще один глубокий вдох, а потом… усмехается. Он улыбается, находя во всей этой ситуации комичное — ну надо же, он избил альфу. Два раза подряд. Во второй раз еще и унизил на глазах у всей школы. Это был бы поистине потрясающий день, если бы не Мартин.

Солнце жалит, Стилински открывает глаза и пытается сделать выдох — ему нужно выкурить Лидию из своих легких, но он не может. Он даже подняться не может, что уж там.

А потом — как затмение — появляется Кира. Она склоняется над ним, заслоняя от палящего солнца и протягивает руку. Стилински поднимает голову, видит девушку где-то далеко, она кажется ему очень-очень высокой и почти недосягаемой. Но от нее веет прохладой и кислородом. Стайлз взбешен, Стайлз зол, Стайлзу нужен кислород. Он протягивает руку, и… с легкостью встает на ноги.

Кира оказывается не такой уж и высокой и вполне досягаемой. Ее глаза — неестественно желтого цвета как палящее солнце. Девушка подходит непозволительное близко, кладет руки на плечи и, поднимаясь на цыпочки, касается губ парня. Она целует осторожно и нежно, но от нее исходит… покой, и Стайлз протягивает руку, прижимает к себе Киру и отвечает на ее внезапный порыв.

Роскошно…

Он не груб, и его руки не сползают ниже поясницы. Он обнимает ее как заботливый друг и целует с осторожностью, хотя и не скрывает своего желания попробовать что-то новое. А Кира сжимает плечи парня. Ее губы почему-то холодные, а от ее пальцев по коже проходит дрожь. Но дрожь не от нахлынувших чувств, а от леденяще-морозных прикосновений. Эта свежесть отрезвляет, приводит мысли в порядок. Стилински закрывает глаза и… выдыхает. Впервые со вчерашнего вечера, а потом делает новый вдох, но в этот раз его легкие не разрывает от удушливого газа, и он может выдыхать.

Кира вцепляется в его плечи так сильно, словно боится упасть. Это совершенно не сочетается с ее нежным поцелуем и с ее невесомостью. Это не сочетается с той легкостью, которая наполняет Стайлза. Он просто чувствует… облегчение, словно его боль Кира забирает себе, словно она успокаивает его. Стилински не готов еще смириться с ситуацией, но он рад тому, что его больше не раздавливает вакуум.

Он отстраняется. Сам. Не спеша открывает глаза и смотрит в уже естественного цвета глаза Киры. Она улыбается ему, а потом убирает руки, прячет их за спину, словно застенчивая восьмиклассница, впервые решившаяся на поцелуй.

— Возвращайся в школу, — произносит она, — не показывай своей слабости.

Кира разворачивается, Сталйз провожает ее взглядом, но в следующую секунду осознает, что не помнит, куда она делась, в каком направлении пошла и как долго он смотрит в никуда. Стайлз понятия не имеет, что ему делать, но отчего-то он прислушивается к совету Киры и направляется в школу.

Он прокручивает этот поцелуй в памяти еще раз, но решается не анализировать его. Просто смиряется с тем, что случилось и уверенно идет к главному входу.

3.

Он возвращается в класс, в котором тут же повисает гробовая тишина. Не глядя на МакКолла Стилински тут же отвечает на его безмолвный вопрос сухим:

— Я в порядке.

Он останавливается возле своей парты, достает тетради и учебник. Не обращая ни на кого внимания, он окидывает взором класс и только тогда замечает Киру, сидящую справа от него. Как раз напротив. Девушка тоже не замечает никого вокруг, а Стилински ловит себя на мысли, что не может вспомнить ее фамилии. Но так ли это важно?

Ее поцелуй его успокоил, ему нужно поблагодарить ее.

Но он забывает об этом в секунду, потому что в класс влетает разгоряченная Лидия. И как раз в тот момент, когда звенит звонок. Она поделетает к Стайлзу, не церемонясь размахивается и влепляет сильную пощечину.

Больно.

Голову Стилински отводит в сторону, но Стайлз не спешит повернуться в сторону девушки. Он знает, что она смотрит на него. Он знает, что она зла, и, наверное, не столько из-за Эйдана, сколько из-за себя, потому что теперь вся школа треплется об одном: Лидия Мартин трахается в подсобке.

В классе слышатся вдохи и возгласы. В эту секунду входит учитель и безразлично произносит:

— Лидия, покиньте класс.

Она разворачивается и уходит. Стайлз садится за стол, глаз не поднимает, просто чувствует, как его снова накрывает. Он все еще способен дышать, но уже с затруднениями, будто у него астма.

А потом — пока учитель пишет на доске новую тему — боковым зрением Стайлз замечает тянущуюся к нему руку. Стайлз поднимает взгляд, но Кира сидит и смотрит на доску. Однако ее рука совсем рядом — и Стилински протягивает свою. Он боится показаться слабым и грубым, а потому касается руки девушки едва-едва, чтобы не показать, что он нуждается в ней.