Lurk

Вот и конец сказки для принцесс. Валим по домам, хэппи энда не будет.

Лидия закрывает глаза, все еще стараясь выстроить вокруг себя кирпичные стены. И почему она не может найти друга, который бы тоже утешил ее? Ах да, у нее ведь был друг, но она пренебрегла им. И да, теперь поздно сожалеть и просить о помощи.

Но Лидия откуда-то находит в себе силы подняться. Сгребая тетради в кучу, она поспешно покидает туалет и мчится по направлению к парковке. Ей надо бежать или застыть на месте — ей надо сделать хоть что-то, чтобы не позволить своему телу застрять в вакууме. Изнутри выжигает неверие и только что родившийся огонек пессимизма, но Лидия бежит. Бежит к парковке, подворачивая ноги и не обращая внимания на боль.

Она потеряла на всех.

Да, слишком поздно пить боржоми.

Но никто ничего не говорил про другие напитки, верно?

4.

Лидия успевает в последнюю минуту, практически наваливаясь на капот машины Эллисон. У нее очень сильно болит нога, которую она подвернула, но Мартин находит в себе силы подняться, выпрямиться и поплестись к пассажирскому сидению. Встревоженная, отдалившаяся, но еще родная Арджент выпархивает из машины как птица из клетки и подхватывает подругу, порывисто обнимая ее и прижимая к себе. Лидия практически впивается в нее удушающими, кричащими объятиями и дает волю рыданиям. Она хочет извиниться, хочет сказать много слов, но они застревают костями у нее в горле, и першение блокирует любые попытки.

Эллисон обнимает и гладит по волосам прямо как мама. С ее губ срывается: «Тч-ч-ч», с ее губ срываются слова успокоения, но Лидия не может их разобрать. Она просто изрезает Эллисон своими объятиями, боясь выпустить ее хоть на секунду. Потому что у Лидии осталась только Эллисон. Потому что Лидию кто-то нагло ограбил, и этот кто-то — Кира. И Лидия рада бы сжечь эту суку со свету, но одной ей не справится.

— Мы можем все наладить, — чуть громче проговаривает Эллисон. Лидия осматривает пасмурное небо и понимает, что надежды нет, но почему-то продолжает верить. Какая-то часть несгрызенного Кирой сердца еще продолжает биться. — Мы можем все исправить.

Эллисон даже не спрашивает что случилось, она знает, что все плохо. Она не собирается узнавать, как все это произошло и почему так быстро привело к плачевным результатам. Она принимает действительность такой, какая она есть. Она принимает случившееся и местоимением «мы» указывает на хрупкую, но все еще существующую цельность.

Лидия делает глубокий вдох и чувствует приблизительно тоже, что чувствовал Стайлз тогда на парковке при первой встрече с Кирой.

— У меня больше ничего не осталось, — шепчет раскаленным голосом Лидия, ощущая боль в глазах из-за бессонной ночи и соли. — И я никогда не смогу вернуть его. Никогда не смогу сжить эту суку со свету!

Ее голос ломается и стихает. Некоторое время девушки снова молчат, по-прежнему крепко обнимая друг друга и смотря на небо, которое заволакивает тучами. По прогнозам, дождь должен пойти на завтра, но видимо миру нравится обманывать ожидания. И этот удушающий запах весны разъедал подобно кислоте.

— Мы сможем, Лидия, — шепчет Эллисон, прижимая к себе подругу и закрывая глаза. — Вместе мы сильнее. Мы с кем только не справлялись, забыла?

Лидия улыбается. Сквозь слезы и боль, но улыбается, сама не зная, что ее заставляет это сделать. Ведь стаи больше нет, Стайлза больше нет, прежнего мира тоже больше нет. Вокруг них — хаос, вокруг них так много темноты, которая подступает к ногам. Лидия не знает, как ей сопротивляться и сопротивляться ли.

Она на мгновения отпускает девушку, но только за тем, чтобы посмотреть ей в глаза, чтобы убедиться, что это не сон. Впервые за сегодняшний день Лидия рада, что не спит.

— Почему ты мне помогаешь? — она не помнит, когда стала такой сентиментальной, но помнит, что нужно сберечь последнее.

— Потому что мы подруги, Лидия. Потому что друзья не оставляют друг друга в беде.

Лидия снова закрывает глаз, чтобы не видеть слез Арджент и перебороть свои собственные. В воздухе чувствуется запах озона, и в эту же секунду небо вспарывает молния, после чего — с секундной задержкой — гром ударяет в купол неба. Лидия распахивает глаза, не боясь посмотреть грозе прямо в глаза.

Почему-то больше ей ничего не страшно.

А потом она переводит взгляд на Эллисон, а потом она понимает, что ей немного легче стало дышать, ведь пусть ее крыло и подбили, но есть Эллисон, которая не позволит спикировать вниз, которая подхватит своими сильными руками над самой пропастью и вытащит из тьмы, спасет от разрушения.

— Только ты мне должна рассказать хоть малую часть того, что произошло за эти два месяца. Можешь не все говорить, но самое важное.

Лидия смотрит в глаза подруге и понимает, что только сейчас готова раскрыться полностью. Ведь до Скотта у нее так и не получилось достучаться. Так почему она решила, что Эллисон тоже стоит пренебречь?

— Чем быстрее, тем лучше, — заверяет Эллисон, Лидия кивает, и девушки садятся в машину.

На самом деле, Мартин даже не знает с чего начать. Она молчит некоторое время, потому что не знает, где начало истории. Все это время ей казалось, что с момента песчаной отмели, но это скорее первые главы, а не пролог. А где начало? Лидия не знает.

— Он меня ударил, — произносит Лидия, чувствуя, как слова пробивают образовавшиеся ком в горле. Мартин даже вполне не осознает, что начала все-таки с Эйдана, но решает не осознавать, а позволить откровению вытечь наружу. — Эйдан ударил меня на песчаной отмели. До него никто никогда меня не бил, а Эйдан меня ударил!

Она замолкает и позволяет слезам (еще той боли) смешаться со слезами новых переживаний. Эллисон сжимает руку девушку и не говорит ничего. Она дает ей время. В конце концов, они могут ограничиться парой слов, а могут проговорить пять часов кряду — в любом, случае, это шаг к сближению. И этот шаг они делают вместе. И теперь ноги не подкашиваются, и идти дальше кажется уже не так страшно.

5.

Эллисон вышла из машины и направилась прямиком к Стилински и Юкимура, когда на часах было около пяти вечера. На улице резко потемнело, и было душно, но спасительные капли дождя оставались в тяжелых свинцовых тучах. Арджент уверено шла к парочке, точно зная, что в отличие от Лидии, она держит свои эмоции под контролем и что теперь ей нужно просто собраться с силами, сохранить стержень и вести разговор, обыгрывая ту стратегию, которую она обдумала с Лидией.

Хотя даже Лидия оставалась не в курсе некоторых нюансов.

Эллисон и Кира столкнулись как две враждующие стихии, готовые снести друг друга, не заботясь о жертвах и последствиях. Однако Арджент была более благоразумной силой и вступать в схватку пока не планировала, а потом процедила взглядом главную причину воцарившегося хаоса и переключила свое внимание на Стайлза.

— Мы можем поговорить наедине?

— Если ты по поводу Лидии, то зря тратишь время, — он сразу обломал несколько ее заготовленных реплик. Но Эллисон сохранила сталь в своих намерениях, и новые слова уже выстроились в ее голове. Главный козырь Арджент был в том, что у нее не было ментальной связи с кем-либо из этих двоих, а все ее мысли были запрятаны за третий барьер, поэтому Эллисон чувствовала себя защищенной.

— Нет. Вернее, это касается ее, но разговор будет лишь о нас двоих.

Она специально сделала акцент на слове «двоих», внимательно посмотрев при этом на Киру. Та только усмехнулась, чуть выше подняв при этом голову. Цинизм сочился ядом сквозь кожу. Эллисон ощутила, как он разъедает ее, но вспомнила уже разбитую до основания Лидию и сделала вид, что не заметила этого.

Ради Лидии стоит стерпеть эту суку.

— Это займет минут пять, не больше.

Она направилась в сторону школы, не оборачиваясь, но находя в себе стойкость не оглядываться. Стайлз шел позади нее бесшумно, чуть ли не выверяя каждый шаг, а Эллисон все это время проигрывала в голове сценарий возможных сюжетов. Она знала, что ей придется пойти на самую зверскую жертву, но отступать было поздно.