Страница 13 из 20
До сего я не упоминал о числе больных, бывших на шлюпе: со дня нашего отправления из России опасным или продолжительным болезням никто подвержен не был, а на головную боль и резь в животе почти каждый день жаловались по два и по три человека; сии припадки, однако ж, проходили очень скоро. А когда мы были в Северном море, то число больных было чрезвычайно велико, судя по комплекту всех людей нашего шлюпа: 10, 15 и один раз 17 человек вдруг занемогли – все они страдали кружением головы, поносом и рвотою, но недолго, через день или через два все проходило, и они опять были здоровы. Такой неприятный случай сначала очень меня беспокоил: я хотел знать причину оному, но лекарь не мог понять, что бы могло причинить такие странные припадки в здоровых молодых людях, крепкого сложения и приобыкших к морской службе, которым производили в пищу самую лучшую провизию и достаточное, но умеренное количество крепких напитков, а часто в холодную погоду давали и чай. Напоследок лекарь объявил, что, по его мнению, причиной помянутым припадкам есть свинец, коим были обиты внутри ящики, из которых пресную воду раздавали команде. Я совершенно был уверен, что на английских кораблях всякое утро пресную воду, достав из трюма, выливают в большие ящики, обитые внутри свинцом[42], из которых после служители посредством кранов берут воду для питья.
Будучи около пяти лет почти беспрестанно очевидным сего свидетелем, я не мог вообразить, чтобы свинец мог быть причиной какой-нибудь болезни; притом мы ящики сии вытирали каждое утро и держали весьма чисто. Но, уважая мнение искусного лекаря в таком важном деле, о котором он умел лучше судить, я запретил раздавать воду из ящиков, однако ж люди не переставали хворать, а с наступлением теплой сухой погоды болезнь сия совсем прошла. Мне кажется, не справедливее ли бы было причину оной приписать недостатку в одежде. В России им выдано было только летнее легкое платье, а зимнее предписано купить в Англии. Они в надежде на летнее время и на скорое прибытие в Англию продали все свое платье, кроме казенного мундира, и потому в мокрую погоду, будучи подвержены необыкновенному холоду и сырости, не имели нужной для перемены теплой одежды. По крайней мере, я думаю так, впрочем, не будучи сам медик, не смею точно утверждать, чтобы и свинец не был настоящей причиной сему неприятному случаю.
В день нашего прихода на рейд мне оставалось еще довольно времени успеть явиться и отнестись о шлюпе рапортом капитану Ховрину, командиру фрегата «Спешного», и быть с почтением у главнокомандующего в порте адмирала[43], у помощника его[44] и у комиссионера королевского Арсенала[45]. Окончив сии обыкновенные учтивости и визиты, я отправился из Портсмута на другой день (7 сентября), препоручив шлюп в командование лейтенанта Рикорда, а поутру 8 сентября приехал в Лондон. Министр наш, тайный советник Алопеус, тогда находился в Ричмонде, но скоро после я имел честь представиться к его превосходительству и вручить ему для отправления в Петербург мои рапорты в Государственную Адмиралтейств-коллегию и к морскому министру. Консул наш и морской комиссионер Грейг был отчаянно болен. Болезнь его почти никогда не позволяла ему принимать посторонних людей и заниматься делами. И как снабжение шлюпа водкой, ромом, вином и платьем для служителей зависело от него, то я мог предвидеть, какие препятствия должны будут повстречаться в скором нашем отправлении из Англии. Однако ж г-н Грейг при свидании со мною уверял меня, что от его болезни никакой остановки в моих делах произойти не может, потому что попечение о скорейшем доставлении на шлюп всех нужных вещей он возложил на своего брата, и просил меня сноситься с ним по делам, пока он сам так трудно болен. Притом он мне сказал, что инструменты, по предписанию морского министра для нас заказанные, готовы, что платье для служителей велено от него приготовить в Лондоне, – добротою оно не будет ни в чем хуже того, которое употребляется для матросов в английском королевском флоте, а некоторые вещи и лучше, – что свинец, купленный им для Охотского порта, находится в Лондоне, что о водке, роме и вине брат его тотчас будет просить в Коммерческом департаменте[46] позволения купить оные беспошлинно, и коль скоро оное последует, то все помянутые вещи, без малейшей потери времени, будут отправлены в Портсмут. Итак, по его словам, некоторая остановка могла только произойти со стороны Торгового департамента, однако ж он уверял, что через неделю дело это совсем будет окончено. Будучи таким образом обнадежен г-ном консулом, я его оставил и приступил к делам, до меня собственно принадлежащим. Оные состояли в покупке книг, карт и некоторых инструментов.
В самом обширном торговом порте и в столице величайшей морской державы в свете нетрудно было сыскать все вещи, принадлежащие к мореплаванию. Я кончил скоро мои дела, отыскал и купил все нужные для нас книги, карты и инструменты и отправил их в Портсмут, так как и инструменты, сделанные по предписанию морского министра; хронометры отослал я к г-ну Белли, главному математическому учителю в королевской Морской академии в Портсмуте. Г-н Барод, мастер двух из наших хронометров, просил его принять на себя труд поместить их в Академической обсерватории и наблюдать их ход до самого нашего отбытия. Арнольдов большой хронометр был туда же отослан[47].
Между тем по случаю разных слухов, напечатанных во всех лучших лондонских ведомостях о приближающемся разрыве между нашим и здешним двором и о причинах оного, которые мне показались весьма основательными, я представил нашему министру, что назначение вверенного начальству моему шлюпа заключает в себе единственно предметы, относящиеся к познаниям, касательным до мореплавания и открытия мест у берегов восточных пределов Российской империи, почему и просил его исходатайствовать мне вид или род паспорта от английского правления, по которому бы я мог свободно входить в порты, принадлежащие англичанам, и быть обезопасен со стороны их морских сил в случае войны между двумя державами. Словом сказать, я желал иметь такой паспорт, который обыкновенно дают воюющие державы неприятельским судам, отправляемым, подобно нам, для открытий. Его превосходительство признал справедливость моей просьбы и обещал просить здешнее правление о доставлении мне таковой бумаги, которую я чрез несколько дней и получил.
Во все время бытности моей в Лондоне я не упускал ни одного случая справляться в доме у консула, скоро ли вещи, им приготовленные, будут отправлены в Портсмут, и всегда получал в ответ от его брата, что все готово, кроме водки, рому и вина, о которых Коммерческий департамент не сделал еще никакого решения, но что определения оного он ожидает ежедневно. Платье для служителей я упросил его отправить сухим путем, несмотря на дорогой провоз, потому что холодное и дождливое время наступило, а люди не имели почти никакой теплой одежды. Наконец, 14 сентября последовала кончина г-на Грейга; тогда я нашел себя в самом неприятном положении. Консула нет на свете; беспокоить брата его публичными делами во время горести и печали было крайне неблагопристойно и огорчительно для меня самого; требовать или просить от посторонних людей пособия с условием, что правление заплатит им, значило бы превзойти данную мне власть; оставить дело на несколько дней, так сказать, без внимания, пока не пройдут дни утешительных визитов, погребения и пр., было бы ко вреду службы, потому что успех экспедиции требовал, чтобы мы пришли к мысу Горну не после как в генваре или, по крайней мере, в начале февраля. В таких критических обстоятельствах я мог только отнестись к нашему министру, но мне известно было, что он никакого предписания в рассуждении нашей экспедиции не имел. Оные все даны были покойному консулу Грейгу. Итак, мне ничего другого не оставалось делать, как только подождать еще несколько дней. Противные крепкие ветры служили мне некоторым утешением в моем положении, потому что, если бы шлюп и готов был к походу, то идти в путь возможности не было.
42
Такие ящики англичане называют Tanks; они обыкновенно стоят на шканцах под присмотром вахтенного офицера.
43
Адмирал Монтагю.
44
Контр-адмирал Кофин.
45
Комиссионер Грей.
46
Board of Trade.
47
К чести мастеров Арнольда и Барода, надобно сказать, что хронометры наши они доставили из Лондона в Портсмут с величайшим рачением и со всеми возможными предосторожностями. Ход их в Лондоне был верно определен, и потому надлежало пещися, чтобы на дороге они его не переменили. Для сего помощники помянутых мастеров, коим от них поручено было доставление хронометров в Портсмутскую академию, везли их в каретах, держа беспрестанно в руках, и ехали шагом во всю дорогу. А чтобы узнать, не сделали ли они перемены в ходу своем на пути, то для сего они имели с собою по три других хронометра, с коими время от времени, сравнивая их с начала и до конца дороги и находя всегда ту же разность, они уверены были, что перевоз сей ходу их нимало не переменил.