Страница 101 из 125
Разве может немудрый и слабый — неудачник, не сумевший изменить свою собственную жизнь, противостоять древнему злу или вирусу-пришельцу, или зомби-мутантам со сверхспособностями или банальным биотеррористам, падким до денег?
Вот был бы у него волшебный посох, чтобы ударить о камни и остановить беду, изменить все раз и навсегда. Но чтоб без боли, без страха, без горя…
И тут Сашка вспомнил. Последним усилием воли он выдернул руку из объятий женщины своих снов, вытащил из кармана колькину «зиппо» и… чиркнул.
Несколько мощных взрывов подняли в воздух лабораторный корпус, пожар перекинулся на бараки и сараи, потом добрался до сухой травы и степь запылала.
Огненное зарево было видно с соседнего берега. Водитель видавшего виды ГАЗ-шестьдесят девятого вышел из машины, разглядывая Переправу.
Наконец, от дальнего берега отделилась лодка, она неслась легко и быстро, совсем как моторка, причалила к берегу, отпуская на сушу одинокую фигуру.
— Здрасьте, товарищ! Я не опоздала? — спросила девица, залезая в кабину.
— А где же твои друзья? — удивился водитель.
— А… Еще вчера уехали, срочный вызов, а я вот рыбки половить осталась. Поехали, — девица весело подмигнула и хлопнула по коленям.
Машина завелась, треща и гремя всеми гайками.
— А, забыла совсем, — девушка открыла рюкзак и вытащила видеокамеру, — это вам на память, от чистого сердца!
Горхур Бриз
ЖИЗНЬ НА ДЕСЕРТ
— Боюсь я за него. Пропадёт парень.
— Вот как? Выкладывай, старина. Не с теми обормотами связался, что ли?
На холодильнике что-то тихонько бубнил телевизор. Двое мужчин, сидевших на кухне, в его сторону даже не смотрели. Но с работающим ящиком было как-то… уютнее, что ли. Своим бормотанием он заполнял паузы в разговоре, не давал тишине стать хозяйкой положения. Одному из друзей эта, ставшая уже привычной в последние годы, помощь требовалась позарез.
— Да вроде нет… не замечал пока.
— А что тогда? Ага, понимаю. Поматросила да бросила, так? Неразделённая любовь третьей степени?
— Не до шуток мне, Серёга. Ты вот всё улыбаешься, а я всю голову сломал уже.
— Ладно, не привередничай, — Сергей добродушно усмехнулся. — Ты меня знаешь. И я тебя — тоже, одноклассничек ненаглядный. Не хватало ещё, чтоб на пятом десятке друг друга редактировать начали.
Друг только вздохнул. Помолчал немного, глядя в окно.
— Не о том он думает, Серёга. Не о том. Сам знаешь, какая сейчас жизнь. За неё хвататься надо руками и зубами — а то убежит вперёд, и поди догони.
— Стоп-стоп. А ну-ка, Стас, давай вытащим насекомых из фарша заранее. За жизнь или за карьеру?
— Вот не надо этого. Только твоей философии не хватало. Ты давно на улице был? В магазин для бедных когда последний раз заходил? Какая сейчас, на хрен, жизнь, если работы нормальной не будет?! Ну какая?!
Стас привстал, и, тяжело дыша, навис над столом.
— Ты на себя посмотри, Серёга, — почему-то очень тихо сказал он. — Сидишь тут, рассуждаешь. А вот не было бы у тебя этой твоей работы — что тогда? Выгнали — и не берёт никто. Вот раз — и зубы на полку вместо всех эти дорогих ресторанов да супермаркетов грёбаных, где кило картошки под штуку стоит.
— В дворники пошёл бы, — безмятежно улыбнулся Сергей. — Посмотри на улицу. Там же — осень. Золотая осень, Стас. Самое время под небо выбраться, плечи расправить.
Друг молча смотрел на него. Потом дёрнулся было вперёд — но тут же, махнув рукой, сел обратно на табурет.
— Хватит, Серёга. Я и так уже едва не поверил, что ты издеваешься. Ещё б чуть-чуть… романтик хренов.
Он отпил подостывшего чаю, хрустнул вафлей.
— Прости. Накатило. Знаю ведь, что ты не гнался за всем этим, что тебе с детства и в шалаше рай — а всё равно…
Сергей похлопал друга по плечу.
— И ты прости. Я ведь тоже знаю… знаю. А вот, видишь, всё зубы скалю, и всё — не к месту. Ладно, давай сначала. Что там с Димкой?
Стас помолчал, собираясь с мыслями.
— Ты с ним легко общий язык найдёшь, — как-то невпопад сказал он. — Тоже ветер в голове. Мечтатель…
Улыбнулся — и Сергей на краткий миг увидел перед собой школяра, когда-то вместе с ним всерьёз планировавшего побег на Северный флот.
— Всё ему обычной жизни мало. Говорит — скучно. И ладно бы цель поставил перед собой стоящую. Ну, там, весь мир объездить — чем плохо? Или ещё чего в том же роде. Так нет, не хочет.
— А чего ж ему тогда надо, если матушка-Земля побоку? — Сергей встал, подошёл к окну. — Страну Чудес? За Белым Кроликом гоняется?
Стас кхекнул.
— Вроде того. Только Кэрролл уже не в моде. Димке это… Средиземье подавай. Только о нём и думает. Учёба, поиски работы — всё забросил. Словно он там живёт, а не здесь.
— А-а-а, Средиземье. В толкиенисты, стало быть, подался? Саурон и все-все-все?
— А ты откуда знаешь?
— Откуда-откуда, — Сергей через плечо посмотрел на друга. — Оттуда. Ты, видишь ли, тыкал пальцем в небо, а попал — в яблочко. Мы с твоим сыном и впрямь очень похожи, и мне мир Профессора тоже весьма по душе. Ты, кстати, в курсе, что там можно жить вечно? Правда, не всем, а только избранным?
Стас, приоткрыв рот, молчал, глядя на Сергея.
— Да-да, есть там такие гаврики — эльфы называются. Это просто ходячие летописи какие-то! Про что ни спроси…
— Серёга, ну просил же — хватит! Хватит, твою мать! Да мне плевать на всё это, пойми же, наконец! Мне одно нужно — чтобы парень за ум взялся!
Несколько секунд на кухне слышался только говорок телевизора — и трудное дыхание Стаса, схватившегося за сердце.
— Как я могу помочь? Что надо сделать?
— Поговори с ним. Он тебя уважает. Ну втолкуй ты ему, что прежде чем за воздушные замки браться, надо на земле хоть какую-то крышу над головой выстроить. Вот ты же так и поступил!
— Я поговорю. Хотя… трудновато мне будет его убедить.
— Почему это? Он же тебе верит!
— Верит, ага, — хмыкнул Сергей. — Когда я сам себе верю. Вот ты говоришь — я поступал. А ведь это не так. Я, знаешь ли, не поступал. Всё как-то само. Мне предлагали, а я не отказывался. Повезло.
Поймав взгляд Стаса, он повторил:
— Я поговорю, старина. Поговорю. Обещаю.
* * *
Отец и сын шли по Царицынскому парку. Стас приехал сюда, уступив просьбам Димы. Парень отчаянно хотел показать, чем он увлекается.
— И всё равно, я не понимаю, сын, — Стас пожал плечами. — Ну, ладно там, мечи, щиты, шлемы. Почему нет — мы вот тоже в войнушку играли. И в Робин Гуда того же. Но на кой себя чудищами всякими представлять — скажи мне? Нравится вам железками звенеть — на здоровье. Пусть одни будут… да хотя бы этими, тевтонцами. А, нет, не тевтонцами — ливонцами. А другие — русичами. И вперёд — устраивайте себе Ледовое побоище, пока не устанете.
— Пап, ты не понимаешь…
— Ты прав, сын. Не понимаю.
— Погоди, пап, не перебивай, — Дима дёрнул плечом, поправил перевязь меча. — Дело ж не только в «железках». Это же целый мир!
— Ну так и здесь — целый мир. Чем хуже? Наш мир, сын.
— В твоём мире нет волшебства, — пробормотал юноша.
— Что, сынок? Я не расслышал.
— В твоём мире нет волшебства, — Дима помолчал, а затем выпалил единым духом: — Посмотри вокруг, пап. Выйди днём из офиса да посмотри. Серые люди с серыми лицами! Серая толпа идёт куда-то. Без мыслей, без желаний — по привычке! Работа по привычке, семья по привычке, отпуск на море — тоже по привычке, и то если денег хватает. И деньги эти опять же — ну никуда без них! Все только и думают — как бы урвать побольше! А если у самих не получается, так хоть другим нагадить стараются! Чтобы и у тех не было! Здорово, правда, пап? Есть к чему стремиться, есть о чём мечтать!.. не хочу!
Стас вздохнул. А ведь Сергей исполнил его просьбу — поговорил с сыном. Он знал это наверняка. Друг в силу своего характера не любил давать обещаний, но уж если соглашался — делал.