Страница 57 из 60
— Давайте сюда вашу картину, — сказал папаша Тагельбот, с явным сожалением расставаясь с уютной качалкой. — Ничего с ней не случится, не беспокойтесь.
Все трое вошли в дом и, миновав прихожую, оказались в довольно просторной боковой комнате, всю середину которой занимал упомянутый 6D-принтер. У стен лежали туго набитые мешки с порошком и повсюду стояли или валялись различные предметы, имеющие отношение к сувенирной торговле, причём каждого предмета, что особенно удивило Леонардо, было по нескольку штук.
Тимоти вставил картину в открывшееся боковое отверстие, и её тотчас втянуло внутрь аппарата. Затем он снял с верхушки принтера крышку и высыпал туда целый мешок порошка. Тотчас в утробе аппарата загудело.
— Подсыпь ещё, — посоветовал папаша. — А то на десять штук может не хватить.
Не прошло и четверти часа, как из другого отверстия в принтере начали одна за другой выталкиваться «Джоконды» в абсолютно одинаковых рамах. По-видимому, аппарат мог изготовить и больше, но Тимоти после одиннадцатой картины нажал на кнопку, останавливая копирование.
Все картины расставили перед Леонардо. Тот смотрел на них остолбенело. «Джоконды» были абсолютно одинаковыми!
Художник бросился к одной из них, впился в неё глазами. Ему ли не знать детище своих рук! Ему знаком был каждый мазок, каждая мельчайшая царапина на оборотной стороне, каждая едва заметная выбоинка на раме. Воспроизвести всё это, да ещё с такой скоростью, казалось ему немыслимым.
После долгого пристального разглядывания картины он вздохнул с облегчением:
— Это она… Моя Мона Лиза… — И он обернулся к заскучавшим торговцам. — Вот моя картина! Нет, синьоры, что ни говорите, а живое дыхание творчества повторить невозможно, оно всегда первозданно в глазах своего творца.
Сказав это, он приступил к разглядыванию второй картины, от неё перешёл к третьей, затем — к четвёртой. По мере разглядывания его изумление возрастало. Через полчаса он уже вынужден был признаться, что все одиннадцать картин неотличимы одна от другой, и даже он, создатель оригинала, не в состоянии найти его среди них.
— Получите два доллара, почтеннейший, за посредничество при изготовлении копий с «Джоконды» в деревянных резных рамах, — сказал папаша Тагельбот, протягивая художнику деньги. — Если у вас появится ещё что-нибудь интересное, несите к нам, мы всегда будем рады видеть вас в своём магазине.
Леонардо, ещё не опомнившийся от потрясения, машинально взял деньги. Однако спустя мгновение в его глазах мелькнуло отчаяние.
— Отдайте мою картину, — сказал он задрожавшим голосом.
— Забирайте.
— Где она?
— Да тут, где ж ей ещё быть, — вмешался в разговор Тимоти. — Теперь отличить её от копий невозможно: принтер повторяет первоначальную вещь на молекулярном уровне. Рассматривайте их хоть с лупой, всё равно не найдёте свою. Да и зачем? Считайте, что все они принесены вами, так что берите любую. А можете оставить её у нас. Если купят, получите пятьдесят процентов комиссионных.
— Которая из них моя картина? — не слушая его, твердил Леонардо. Он переходил от одной «Джоконды» к другой и не мог остановиться на какой-то одной. — Которая из них? Которая?…
Внезапно его объял ужас.
— Отдайте мне её! — Его лицо побагровело. — Я требую, чтобы мне отдали мою картину!
— Кажется, она вон та, сбоку, — подавляя зевок, сказал старший Тагельбот.
— Оригинал всегда выходит из принтера последним, а последнюю я, мне помнится, поставил на стул, — возразил Тимоти.
— Почтеннейший, правильно вам говорят, берите любую, — обратился к художнику торговец. — Ну что вы тут поднимаете скандал. Уже никакая экспертиза не определит, где копии, а где ваш оригинал. Да и ни к чему это.
Леонардо трясущейся рукой вытер вспотевшее лицо, с яростью схватил первую подвернувшуюся «Джоконду» и бросился прочь из магазина папаши Тагельбота.
После его ухода торговец оглядел расставленные на стульях и мешках десять «Джоконд».
— Картина так себе, а вот рама хороша, — сделал он вывод. — Какая резьба, ты когда-нибудь видел такую? Рама должна пойти.
К вечеру в витрине магазинчика Тагельботов появилась «Джоконда» в резной раме. Тут же висело объявление:
Копия с «Портрета Моны Лизы Джоконды» Леонардо да Винчи, XVI век (подлинник в Лувре).
Картина в раме — 30 долларов.
Отдельно рама — 28 долларов.
Отдельно картина — 2 доллара.
… Дом Тагельботов скрылся за поворотом аллеи, а художник всё не мог успокоиться. Он то и дело останавливался, чтобы ещё раз рассмотреть картину. Но сколько бы он в неё ни всматривался, он ничего не мог найти в ней такого, что обличало бы копию. Это был подлинник, несомненно подлинник! Его, Леонардо, собственноручное творение! Но, с другой стороны, и те десять, что остались у торговца, ничем от этого изображения не отличались…
Странно и тоскливо было сознавать, что картина, на которую он затратил столько сил, бесследно затерялась среди копий, изготовленных таинственным принтером. Единственное и неповторимое авторское творение вдруг странным образом размножилось, а значит, исчезло…
Однако вскоре он успокоился. В конце концов, всё не так уж плохо. Портрет не погиб, с копий сделают ещё копии, и это даже лучше, чем если бы одна-единственная картина висела в какой-нибудь галерее. Мимолётно он даже пожалел, что не взял ещё одну копию: вернувшись в своё время, он подарил бы одну своему государю и благодетелю королю Франциску, а вторую отослал бы в Рим или в Венецию.
Возле машины времени стояла толпа, обсуждая назначение странного сооружения. Какой-то мальчишка забрался внутрь и колотил палкой по металлическому остову; Леонардо удалось выманить сорванца лишь ценой обоих своих долларов. Затем он вместе с картиной устроился в машине и зажёг под ретортой горелку. Жидкость в реторте забулькала, повалил чёрный дым, миг — и странного аппарата с его создателем не стало.
… - Учитель, ты вернулся! — наперебой закричали Джованнино и Бонифаччо, увидев появившуюся в вечерних сумерках машину времени и в ней — белую фигуру Леонардо. — Мы целый день молились, и Господь услышал нас! Ты вернулся!
Машина, едва возникнув, сразу развалилась на куски, а реторта с треском взорвалась, забрызгав чёрной жидкостью путешественника во времени. Но глаза Леонардо сияли торжеством: опыт удался блестяще и «Джоконда» всё-таки попала к потомкам!
Он радостно смеялся:
— Найдётся ли в мире хоть один знаток, который докажет, что это всего лишь копия? — И показывал удивлённым мальчуганам картину.
Впоследствии биографы Леонардо, передавая странный рассказ его учеников и отметая как вымысел чудесное исчезновение Мастера, усматривали в нём намёк на существование неких неизвестных копий с его знаменитой картины, созданных, скорее всего, им самим. И, разумеется, эти «авторские» копии обнаруживались. Однако искусствоведы неизменно признавали их подделками. Единственным и неповторимым, достоверно принадлежащим кисти Леонардо изображением Моны Лизы Джоконды оставалось лишь то, которое художник держал при себе до конца своих дней и которое впоследствии попало в Лувр.
Оно же оставалось единственным и в двадцать третьем веке, когда папаша Тагельбот в своём магазинчике торговал его совсем даже недурными отпринтованными копиями. Признать их за оригиналы никому и в голову не приходило: слишком яркой и сочной была на них краска, что, конечно, никак невозможно, будь они созданы семьсот лет назад.
ДИВНЫЙ ВЕЧНЫЙ МИР
Корреспондентка популярного интернет-журнала Сьюзен Браун и её спутники прошли не меньше мили по длиннейшим коридорам, прежде чем добрались до нужного кабинета. Миссис Смит и мистер Робертсон всю дорогу молчали, лишь однажды Робертсон проронил:
— Только не вступайте с вашей подопечной в голосовой контакт, как в прошлый раз. Это опять вызовет у неё шок.
— Я буду молчать, — ворчливо отозвалась миссис Смит. — Но даже если и скажу пару слов, то что за беда. Ничего с ней не сделается.