Страница 3 из 27
От ходьбы боль усилилась. Магеллан с застывшим лицом пересек залы, спустился по лестнице, вышел на улицу. Во дворе ждал Энрике – молодой стройный малаец с темными до плеч волосами, плоским лицом, карими раскосыми глазами. Он подбежал к хозяину, заметил гневное болезненное выражение и замер в трех шагах. Фернандо жестом подозвал раба, привычно оперся на смуглую руку туземца, направился к воротам. В такие минуты Энрике не тревожил разговорами офицера. Они спустились по улочке в гавань, зашли в таверну.
Вдоль беленых стен, до высоты человеческого роста крытых деревом, стояли квадратные столы и скамейки. В глубине у закопченного камина женщины жарили на углях мясо. Пахло подгорелым жиром, луком, чесноком. У стены из грубо отесанных камней, стояли бочки с вином, висели ковши и кружки. Низкая дверь вела в хозяйственные помещения.
Пятеро пьяных матросов дожидались обеда, пили вино, закусывали хлебом с яйцами. Засунув под голову рукава замасленного кафтана, на скобленых досках спал старик.
Магеллан сел у двери спиной к окну, положил больную ногу на скамейку. Энрике принялся массировать колено, постепенно опускаться к ступне. Дверь с медными накладками открылась, вышел хозяин. На лбу полного лысеющего мужчины блестели капельки пота, от его широкой белой рубашки несло запахом кухни. Он почтительно согнулся:
– Что угодно сеньору?
– Горячего вина! – сморщился от боли Фернандо.
– Вам не скучно пить одному? – поинтересовался хозяин.
Капитан раздраженно посмотрел на него.
– Ты собираешься развлекать меня?
– У меня есть хорошие собеседники, – понизил голос мужчина. – Из Марокко привезли удивительный экземпляр! Кожа коричневая, как орех, волосы вьются проволокой, прикрывают стыд, а фигура… – трактирщик мечтательно покачал головой. – Я проведу вас на второй этаж.
– Не надо, – брезгливо отказался Магеллан.
– Тогда послушайте рассказ матроса о предивных странах и ужасных племенах, – предложил хозяин. – Он плавал с Васко да Гамой. В тропической Африке их чуть не съели одноглазые людоеды, а в Индийском море они попали на остров одиноких женщин. Хвала адмиралу, там народились португальцы! Эй, Себастьян, – позвал трактирщик старика, – офицер желает узнать о твоих приключениях!
Моряк поднял седую голову, протер кулаком заспанные подслеповатые глаза, пошатываясь, вышел из-за стола.
– На каком судне ты плавал? – спросил Фернандо.
– На «Берриу», ваша милость, остальные погибли.
– Верно, – согласился Магеллан. – Каким был твой капитан?
– Железным человеком с железными нервами, – привычно отчеканил старик, – непоколебимо верившим в Господа Бога, Деву Марию и нашу победу!
– Красив?
– Васко да Гама имел большие темные глаза, крупный прямой нос, казавшийся ночью еще длиннее. При звездах в черном камзоле адмирал походил на ворону или дрозда, а натянутая до кончиков ушей шапочка напоминала хохолок. Он подстригал бороду полукругом, носил на груди золотой крест величиною с ладонь, и нашивал второй из белого полотна на куртку под плащом.
– Адмирал был рыцарем ордена Христа, – вставил трактирщик.
– Я знал его, – кивнул Фернандо. – Двенадцать лет назад он провожал нас в Индию. Тот день я запомнил на всю жизнь. Это было грандиозное зрелище! Двадцать кораблей отправлялись с вице-королем Франсишку де Алмейдой изгнать мусульман с Востока, разрушить торговые города язычников, построить крепости, завоевать проливы от Гибралтара до Сингапура, пресечь торговлю арабов, восславить Всевышнего на новых землях. Полторы тысячи воинов, двести канониров, сотни матросов, монахи, мастера фортификации, строители судов. Немногие вернулись на родину, да и вице-король через три года погиб на пути в Португалию.
– Вам будет неинтересно слушать сказки, – возразил старик.
– А ты не выдумывай небылицы, рассказывай правду! – велел офицер и положил на стол десяток медных мораведи.
Хозяин сгреб деньги, подтолкнул старика к скамейке и убежал на кухню.
– Нас пошло полторы сотни человек, – медленно начал Себастьян. – Каждому обещали столько золота, что его хватит на всю жизнь. Многие согласились отправиться в океан только после того, как король выпросил у Папы для команды прощение грехов, а некоторых силой привели из тюрьмы, держали в кандалах. Король торопил экспедицию. Испанцы нашли путь в Индию через Атлантический океан. В то время все сошли с ума, считали Эспаньолу Колумба чем-то вроде Сипанго (Японии). Мы не сомневались, что кастильцы опередили нас, мечтали найти свою дорогу к восточным землям.
Адмирал выбрал три маленьких пузатых каравеллы с высокими бортами. Под ветром они ходили до пяти узлов, зато в шторм покачивались на волнах, словно чайки. Мы не спешили в Преисподнюю, последний бродяга цеплялся за жизнь.
8 июля 1497 года флотилия поплыла на юг. Мы шли к Гибралтару. На судах говорили, будто Васко плывет по карте Бартоломеу Диаша. Тому не повезло: одиннадцать лет назад он достиг южной оконечности Африки и назвал ее мысом Бурь. Там бушуют ураганы, море бешено клокочет. Опасаясь суеверия моряков, король переименовал его в мыс Доброй Надежды. Диаш победил океан, увидел восточный берег Африки, но команда взбунтовалась, потребовала возвращения домой. Пришлось повернуть паруса на север. Они возвратились разбитыми, больными; никто не осмеливался повторить подвиг Диаша. Старики рассказывали, как один вид его судна, с разорванными парусами и сломанной мачтой, приводил моряков в ужас. Раньше почти не верили в существование прохода между Африкой и Южным континентом. Думали, – там конец Земли. Диаш до казал возможность похода в Индию.
Первый месяц мы несли обычную службу, мечтали о том, как израсходуем вознаграждение. Колодники смеялись над товарищами, не пожелавшими сменить тюремное заточение на путешествие. Вскоре жара усилилась, продукты испортились. Через месяц они сгнили, духота измотала нервы. Капитаны урезали дневные рационы. Течения и ветры вынесли нас в океан, нельзя было подойти к берегу, восполнить запасы еды. По кораблям поползли слухи, будто адское пекло обратит нас в негров. Одни робко возражали: «Диаш вернулся в Португалию христианином», другие утверждали, будто лишь заступничество Девы Марии спасло капитана от позорного превращения. Разговоры дошли до адмирала. Он поклялся именем Спасителя доплыть до Индии, а смутьянов утопить и посмотреть, кем они станут. Бунта не последовало. Недовольных матросов гнали плеткой на ванты, привязывали к мачтам, волокли за кормой на веревках. После купания душа смирялась. Но люди боялись, по утрам внимательно разглядывали соседей, не почернели ли они? В Индийском океане мы поняли, откуда взялось заблуждение. От скорбута (цинги) темнеют десны, потом человек.
Страшно вспомнить о подходе к мысу Бурь. Суда чуть не потеряли друг друга. Адмирал приказал по ночам зажигать фонари на мачтах и корме каравелл. Ощущение единства придавало силы.
После тропической жары наступили холода, руки на реях не повиновались, коченели. Люди падали за борт, их уносило в бездну, никто не спасал несчастных. За судами тянулись канаты. Если сорвавшийся матрос не успевал подплыть к ним, то погибал мучительной смертью. Задержать корабль в море – нельзя.
Хозяин харчевни принес подогретое вино с оловянными кружками. Фернандо выпил, велел налить старику. Душистая пряная жидкость теплом разлилась по телу, боль начала утихать. Матрос залпом выпил бокал, помутившимся взором взглянул на донышко, словно увидел на нем свою юность.
– Мы измотались до ужаса, исхудали наполовину. Теперь колодники завидовали оставшимся на родине дружкам. Да что колодники! Мы все проклинали день выхода в море. Каких обетов не дали! Если сложить обещанные паломничества к святым реликвиям, можно по земле пройти в Индию!
Мыс Бурь подтвердил свое название. После семи попыток мы обогнули Африку, пошли на северо-восток, нанесли на карту побережье. Жители встречали нас стрелами и фруктами. Заметив селение, офицеры не знали, к чему готовиться. Свежая вода и провизия спасли больных от смерти. Через два месяца корабли приплыли в Индию, бросили якоря в Калькутте на Малабарском берегу. Мы долго отдыхали, чинили суда, обменивали товары на пряности. Капитаны заключали с правителями соглашения. Васко да Гама основал факторию.