Страница 3 из 9
– Не, бля. Ну, ты достал меня уже конкретно! Стой! – Саша резко приставил его к стене около лифта.
– Девушкааа!.. Красииивая!.. – Женя увидел меня и обрадовался.
Двери лифта открылись. Мы запихались вовнутрь.
– Мне третий! – Саша послушно нажал на кнопку.
– Смелая девушка, зашла с нами в лифт! А вдруг мы эти, как его, …маньяки какие-нибудь!
Я улыбнулась.
– Не слушайте вы его! Просто у него настроения нет, кинули его сегодня прилично.
– А че, не слушайте-то! Я может, серьезно, ваще! Девушка, выходите за меня замуж!
Испуганно мотаю головой.
Он смотрел на меня все тем же наивным детским взглядом, только глаза потускнели и волосы уже не такие яркие.
– Не хотите, да! Вот, видишь, я и ей ни хрена не нужен!
Лифт остановился на третьем этаже. Я вышла.
Женя двинулся за мной.
– Э, вы не думайте …Я ведь и трезвый бываю! Как тя зовут-то?
Саша с трудом втащил его обратно в лифт.
До дискотек я как-то не задумывалась о ребятах, и ни разу никого не любила. Если не считать Максима в детском саду. Он подарил мне компас, а я научила его завязывать шнурки. А потом мы пошли в разные школы. И, наверное, он уже не помнит, как меня зовут.
А теперь у всех были парни, а у меня нет. Не то чтобы я никому не нравилась, нравилась и очень многим. Но мне все они были не интересны. Может, я пересмотрела мыльных опер (в детстве меня часто оставляли с бабушкой, так что все сериалы я знала наизусть). Я верила в то, что однажды я встречу его, принца на белом коне. Он будет самым умным, самым добрым и красивым. Мы будем жить счастливо и умрем в один день. Глупо, конечно, но я думала, что так бывает. Где-то внутри была надежда, что все так и будет. Или почти так.
Девушка на сцене ладошками била по воображаемому стеклу, создавалось иллюзия, будто она и вправду за стеклом и никак не может выбраться. Этот прием называется «стеклышко». В то время на дискотеках он был особенно популярен. Это не сложно, нужно только самой верить больше всех, что это стекло существует на самом деле – тогда и другие в это поверят.
Мне было грустно. Почти все мои подруги – по парам. Смотреть на то, как они целуются, невыносимо. Да, еще Олег досаждал мне своим присутствием и, как он утверждал, любовью. Он был замечательным парнем, даже симпатичным, но я воспринимала его, как друга, и никак больше. Худенький, ниже меня ростом, он выглядел, как маленький ребенок. Мой брат, увидев его, удивился: «Что это еще за детский сад?».
Я собралась уходить домой, Олег меня упорно не пускал. У него в руках была кружка пива, которая при очередной моей попытке вырваться опрокинулась мне на майку. Пришлось снять ее и остаться в коротеньком синем топике. Из-под него была видна грудь и я стеснялась ужасно. От всего этого совсем стало паршиво. Я села на корточки и обхватила голову руками.
И тут появился Коля:
– Привет! Чего такая грустная?
– Голова болит.
– Сейчас вылечим! Пойдем, потанцуем?!
Он взял меня за руку, и мы пошли танцевать. Он что-то говорил, я не слушала. Потом вспомнила:
– А ты знаешь Женьку?
– Какого еще Женьку?
– Ну, из моего подъезда.
– А, Женька что ли? Конечно, знаю! Он мне вообще как брат! Я ж когда из Сергиева Посада сюда приехал, дурак дураком был, ничего не знал. Меня скины отмутузить хотели, Женька меня отбил. В ментуру сколько раз попадал – он меня вытаскивал. Я ему по гроб жизни обязан. Хочешь, познакомлю?
– Да…ну! Хотя…давай!
– Ты не замерзла?!
Коля, наконец-то разглядев меня, набросил мне на плечи свитер. Хотя там было жарко и на фоне всеобщей раздетости, я была самой одетой.
– Сейчас. Тут где-то он был.
Через секунду они стояли передо мной.
– Вот, это Женя. А это Таня.
– Типа, привет! – с издевкой произнес он.
Я сняла свитер и вернула его Коле.
Женя уставился на мою грудь.
К Коле подошла Наташка Кострова и со слезами начала упрашивать помочь ей донести Филю до дома, который уже не стоял на ногах. Она тогда с ним встречалась, хотя была влюблена в Илюху, но он встречался с ее старшей сестрой Мариной, впрочем, и не только с ней.
Коля сказал, что скоро вернется, и ушел. Мы остались с Женей вдвоем. Мне стало не по себе, мелкие мурашки забегали по телу. Я совсем не знала, что ему сказать. Когда мечтаешь, представляешь себе и так, и эдак – все красиво. А когда стоишь перед этим человеком лицом к лицу – ноги подкашиваются, голос пропадает. Женька мне нравился, но я и не думала, что он может обратить внимание на меня, за ним столько девчонок бегало.
Заиграл «It must have been love» Roxett – мой любимый медляк.
– Потанцуем?
Он крепко обхватил меня за талию. Я робко положила руки ему на плечи.
– Колян не будет против?
– Да, нет. А чего ты спрашиваешь?
– Ну, я думал, вдруг ты его девушка.
– Да, нет. Ты что!?
Мы, наверно, смотрелись смешно: он метр восемьдесят три и я метр пятьдесят девять.
– Мне, кажется, я тебя где-то видел. Откуда я тебя могу знать?
– Просто я в твоем подъезде живу.
– Да, ладно?
– А ты в музыкалку случаем не ходил?
(Я-то знаю, что ходил. Нарочно спрашиваю).
– Да, на гитару. Года три назад закончил. А что?
– Я на фортепиано туда ходила. Ты здорово играешь!
(Он играл не просто здорово, он играл потрясающе, или во всяком случае мне так казалось тогда. Он мог подобрать на слух любую песню, и у него был такой проникновенный голос, мужественный и в то же время нежный.)
– У тебя кто был по сольфеджио?
– Вера Владимировна! – я улыбаюсь, – по-моему, нет такого человека, которому она бы поставила целую оценку. У меня за четверть была тройка с четырьмя минусами.
– Это, еще ерунда. Вон, Филимон вообще два с девятью минусами получил.
Я смеюсь.
– Да, он и в школе больше не получал.
(В конце каждой четверти Марина Владимировна выписывала его оценки на доске: один, один, два, один, два, два… И спрашивала: «Ну, и что мы поставим Егору за четверть? Ваши предложения?». Один Филимон поднимал руку: «Три!?»).
Женя тоже засмеялся.
– Не, школа – это весело. Ким один раз прикололся – спичек в школьный замок напихал, техничка ушла, а сторож внутри пьяный спал. Утром открыть не смогли – всех домой отпустили.
– Ким это такой высокий в красной кепке?
– Да. Вон стоит! – Женя указал в конец зала.
– Он все время там стоит, ни разу не видела, чтобы танцевал. У него взгляд какой-то хитрый и глаза черные. Мрачная личность.
– Да, не, он юморной парень. Вечно в школе приколы всякие отмачивал. Биологичке нос разбил один раз.
– Как это?
– Да, так! Не нарочно, конечно. В кабинете математики дежурил. Доску мыл шваброй, не видел, как она зашла, повернулся и задел ее нечаянно. Ходил потом извинялся, цветочки ей носил.
– Бедная Валентина Андреевна.
– Это еще ерунда, вон Сёма, вообще всех рыбок в аквариуме ей отравил, порошка какого-то им насыпал. Правда, никто так и не просек, что это Сема был.
Филя тоже прикалывался. У нас как-то физра была в маленьком зале, в конце крыла. Ну, знаешь?
– Где ритмика у детей?
– Да. Так вот подходит Филя и говорит: «Ща я вам такой прикол покажу!». Мы: «Ладно, давай». Он разбегается и со всего размаха дверь вышибает.
– И че вам за это было?
– Ниче, съе…ись оттуда по-быстрому и все!
– А у нас классная Елена Сергеевна!
– Это такая, которая вечно ходит во всем вязаном с помпонами?
– Ага! Она у нас тут недавно на огоньке баклышку пива отняла и демонстративно вылила в раковину. Дискотеку отменила. Ну, наши пошли к «вэшкам», у них там в открытую все бухали.
– Мы у нее как-то в классе стекло разбили, когда в футбол играли.
– Сильно ругалась?
– Не, это воскресенье было. Палыч (сторож) вышел: «Типа, четыре бутылки – и я вставлю, никто не узнает, только стекло потом принесёте». Ну, мы в магазин сгоняли, поставили ему четыре бутылки – он все вставил. Нормально.