Техас (сборник)

В восьмом к нам пришла новенькая – Яна. Она жила недалеко от меня в доме около медучилища. Мы как-то вместе шли из школы, и она предложила сходить в Индиану Джонс на дискотеку.

– Нас туда не пустят! Нам же шестнадцати нет.

– Да, пустят. Там всех пускают. У меня брат туда ходит. Говорит прикольно. Пошли?! Не понравится – уйдем!

– Ну, пошли! – ответила я просто так.

И мы пошли туда в субботу вечером. Жуткая давка на входе, невероятное количество дыма, и люди с безумными лицами. Клуб стилизован под джунгли, кроме того, в соседнем городе Королёве был точно такой же клуб, только назывался Jangle. Тех, кто туда ходил, называли джанглистами. Они устраивали кровавые разборки с нашими ребятами. После таких побоищ большинство попадало в больницу или в милицию.

В баре стоял скелет, повсюду висели зеленые сети и канаты, в танцзале бревна – на них можно было сидеть; вместо столов большие бочки с деревянными лавками. Белые вещи светятся в темноте под действием ультрафиолета, поэтому почти все ходят в белом, остальные в разноцветных майках, топах, юбках или с фосфорными браслетами и кольцами. Такое чувство, что почти все знакомы, постоянно целуются и обнимаются. Мы встретили девчонок из моего дома и стали танцевать в их круге. Все сверкает, блестит и мелькает перед глазами, как нарисованный мультик. Кажется, что это не ты, а какой-то другой посторонний человек, красиво двигающийся под долбящую отовсюду музыку.

Женя стоял у стенки, совсем недалеко от сцены, где танцевали девчонки в коротеньких шортиках и топах апельсинового цвета. В кепке и черных очках – его было сложно разглядеть, но я его узнала. К нему подошла Ольга. Они стали целоваться, он ее обнял. Я не то чтобы завидовала, просто Женя был такой, каким я и представляла себе идеального парня, я думала, такие бывают.

На сцену вышли хардкористы, многие из них были моего возраста, и я их хорошо знала. Самое смешное, когда они, забыв вытащить вещи из карманов, начинают крутится на голове. Вот и в этот раз из Юркиных карманов посыпалась всякая всячина. Когда я снова посмотрела в тот угол, где стоял Женя – никого не было.

Мы стали ходить на дискотеку каждые выходные. Перезнакомились, наверно, со всеми. Там часто случались драки. Девчонки тоже дрались – похлещи мальчишек. Повод может быть любой: от оскорбления до просто не понравилась. Чаще всего обходилось все мелкими разборками с участием какого-нибудь авторитета (у нас была некая Мусё, которая занималась борьбой – ее все ужасно боялись; или Наташа Кострова, которая была старше всех и имела обширные связи). Нас с самого начала предупредила Катька, что золотые украшения лучше не надевать, денег с собой брать по минимуму, в женский туалет не заходить. Сначала нам как-то везло, до нас только доходили слухи, что девушек избивают, забирают у них деньги и украшения. Вскоре настала наша очередь. Мы стояли перед входом в клуб с девчонками. К нам подошла Людка со своими подругами (из-за коротких стрижек их называли «лысыми»), они были самыми главными. Люда прижала нас к стенке:

– Деньги есть?!

– Нет! – ответила Яна.

– Как это нет? Вы же на дискотеку пришли, на вход должны быть деньги! Сюда без денег не приходят!

– Ну, мы думали пострелять! – сообразила Юля.

– Пострелять только я могу! Выворачивайте карманы! А то я вас так отделаю, мало не покажется!

Она забрала деньги у девчонок и подошла ко мне:

– У тебя тоже нет?

В этот момент непонятно откуда появился Серега Евдокимов («Толстый», «Пончик» – так его называли):

– Ее не трогай, она моя сестра! Есть у нее деньги, ей мама дала.

– Что, правда, сестра? – спросила она у меня, пристально разглядывая нас с Серегой.

Я кивнула. Серега меня увел. Люда его уважала, вместе учились, почти ровесники. Им было по семнадцать, нам с девчонками четырнадцать. Не понимаю, чего мы тогда так боялись какой-то наркоманки. Мы видели в ней то, чем она никогда не была. Сами же этот культ и создали, про них ходили жуткие слухи. С другой стороны, они ведь могли и избить по-настоящему, если никто за тебя не вступится. Много было таких случаев, девчонок увозили на «скорой». Помню, как мы тащили домой Юльку. Она подралась с Варькой, одной из них, на улице возле клуба, пришла с разбитым ртом и вся грязная. Это было обычным делом, никто не придавал этому значения.

Ребята дрались даже на танцполе. Мы сидели с девчонками около бара, мимо нас пролетел парень и упал на пол. Его подняли, и начался настоящий бойцовский ринг, пока не пришла охрана. Того парня, его звали Андреем, никто больше не видел. Порядок был простой, кто сильнее – тот и прав.

Обычно было семь или восемь медленных танцев за вечер (мы называли их медляки). Главная интрига: с кем танцевать медляки? Если это твой парень, тогда танцуешь только с ним, иначе будут неприятности, разборки и прочее. Если парня нет – танцуешь с тем, кто пригласит.

Дискотеки затягивают, появляется компания или несколько знакомых компаний, куда можно ходить в любое время. Меня это устраивало, потому что домой идти все равно не хотелось.

После развода мама начала пить. Я плакала каждую ночь, просыпалась одна в квартире. Вечером мама мне врала, что не уйдет. Я старалась не спать, но все равно засыпала, а когда просыпалась, ее уже не было. Мне казалось, что слезы когда-нибудь кончатся, вот я их сейчас выплачу и больше не смогу плакать, думала, у человека ограниченный запас слез.

Однажды, мне тогда было лет пять, я пошла к ее друзьям. Я знала, где они собираются, она иногда брала меня с собой. Была глубокая ночь, и мне было безумно страшно идти в темноте, кроме того, я никак не могла вспомнить дом. Когда я их нашла, мама совсем не удивилась, что я пришла одна. Мужчины в нашем доме менялись с завидной регулярностью. Я не осуждаю ее, я даже уже не обижаюсь, просто забыть все никак не могу.

Не могу забыть восьмое марта в детском саду. Я учила стихотворение, она обещала, что придет, но не пришла. Мне было очень обидно, у всех были мамы, а у меня нет. Домой она пришла пьяная и сразу заснула. Я хотела поджарить рыбные палочки, но порезала палец. Видимо задела сосуд, потому что кровь не останавливалась, она все текла и текла. Мне стало очень страшно, я ревела, смотрела на этот палец и думала, что я умираю. Пыталась разбудить маму – она не реагировала. Позвонила папе, он сказал, что надо держать под холодной водой. Я спросила, а если не пройдет? Он ответил, что тогда приедет. Не знаю почему, но меня это успокоило, и кровь перестала идти. Только шрам остался, из-за него ноготь на большом пальце наклонился в бок.

У меня были самые дорогие куклы, и даже дом для барби. Девчонки завидовали мне, а я завидовала им, потому что у них были родители. Потому что ими интересовались, их провожали и встречали. А меня редко встречали, даже вечером со стадиона, где я занималась фигурным катанием. И мне всегда было стыдно перед чужими родителями, я им врала, что мама работает, они доводили меня до дома. Многих моих друзей не отпускали гулять, меня отпускали всегда, я и не спрашивала. Все равно никто бы не заметил, что меня нет.

В феврале тысяча девятьсот девяносто восьмого года на дискотеке Катька познакомила меня с Колей Артамоновым, он был из Женькиной компании, говорили, что они с ним лучшие друзья. Добрый, улыбчивый, с удивительным грустным взглядом, словно слезы в глазах стояли. Он угощал нас мороженным и без конца рассказывал анекдоты. С ним было легко общаться. Мне только потом Катька рассказала, что он детдомовский. Его родители погибли, когда ему было четыре года, из детдома сбежал, даже некоторое время жил при монастыре. Учился он мало. Думаю, закончил классов девять или восемь. Впрочем, он никогда не рассказывал об этом. Хотя, наверное, я и не спрашивала.

Они проводили меня до подъезда, я сказала, что дальше дойду сама. Лифт ехал нестерпимо долго, я прислонилась к стене и стала разглядывать батарею, на которой обычно спали бомжи. Дверь распахнулась, и вместе с февральским холодом в подъезд ввалился Саша с пьяным Женей, которого шатало из стороны в сторону. Саша пытался его держать, но он все время вырывался и цеплялся за стену с почтовыми ящиками, бормоча что-то невнятное.